Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1999 году Джон Ллевеллин выпустил книгу «Кладбища должны существовать всегда: вызов для менеджеров некрополей и похоронных директоров», где подробно рассказывает об устройстве кладбищенского бизнеса. Автор знает об этой сфере не понаслышке, т. к. является управляющим Southern California's Forest Lawn Memorial Parks. Он пишет, что кладбище не приносит достаточной прибыли своим владельцам, если не поддерживается государством или не управляется в комплексе с другими ритуальными объектами (Llewellyn 1999)[116]. Например, городской совет Нью-Йорка не может продать кладбище Кенерси уже на протяжении 25 лет, многие другие кладбища остаются без управляющего после разорения бывших хозяев.
Афроамериканские похороны середины XX века
Как правило, владельцы кладбищ зарабатывают не столько на продаже мест для захоронений, сколько на сопутствующих услугах: установке памятников, уходе за захоронениями и даже на развлекательных программах. В условиях высокой конкуренции участники рынка стремятся повысить статус своих объектов, чтобы получить как можно больше клиентов. Кладбище, будучи инфраструктурным продуктом модерна, оказывается обреченным на гибель и запустение в случае отсутствия серьезного финансирования или возможности продавать материальные артефакты, поэтому здесь необходимо постоянное улучшение среды. Такая поддержка инфраструктуры возможна, только если опирается на потребительский запрос.
Из-за низкой доходности большинство кладбищ в США входят в крупные похоронные кластеры, оказывают сопутствующие услуги и имеют в своем распоряжении похоронные службы. Лоуренс Энспач, консультант в похоронной сфере, в интервью журналу NuWire Investors не советует открывать новое кладбище, так как затраты на создание инфраструктуры с нуля крайне высоки, в качестве альтернативы он советует взять в аренду или выкупить старое кладбище, начать же лучше с открытия частного похоронного дома с прицелом на кластеризацию (NuWire: 2008 October 28).
К концу XX века похоронное планирование и страхование стали превалирующей практикой при заказе ритуальных услуг. Большинство людей заключает прижизненные договоры, где приведен перечень услуг, расписана последовательность действий на прощальной церемонии и т. д. Таким образом, сегодня похороны можно назвать гораздо более обдуманными, чем они были, скажем, 100 лет назад[117].
Коммерциализация похоронной сферы привела к быстрому развитию индустрии. Эта модель способствует высокому уровню конкуренции, который, в свою очередь, приводит к повышению качества услуг и побуждает рынок постоянно адаптироваться к спросу, предлагая все новые и новые возможности. Согласно Уолтеру, между похоронными компаниями и клиентами существуют четкие рыночные отношения и похороны воспринимаются потребителями именно как рыночное благо со своими стандартами качества и социальной ответственностью (Walter 2015).
Чтобы оценить объемы похоронной индустрии в США, приведу некоторые цифры. Согласно национальному бюро статистики США, в похоронной индустрии этой страны сейчас занято около 130 тысяч человек. Большинство из них работают в частных похоронных домах (которых сейчас более 20 000 по всем США, всего же лицензий похоронных директоров около 35 000). В США имеется около 2000 крематориев, при этом практически все они частные, количество кладбищ превышает 100000, половина из них тоже частные или находятся в совместном управлении[118]. На конец XX века похоронная индустрия США оценивалась в 10 миллиардов долларов годового оборота (Sloane 1991).
Церковная модель
Церковная модель вовсе не предполагает, что все умершие обязательно погребаются согласно христианскому обряду — в рамках данной модели кладбища находятся под административным управлением местной церковной общины. Такой тип администрирования распространен в скандинавских странах, прежде всего в Швеции. Подобный подход имеет исторические корни: после Реформации здесь сложилось в основном протестантское мононациональное население. Протестантские церкви вполне открыты и лояльны к муниципальным властям, поэтому никаких проблем для государства они не создавали[119].
Церковная модель работает так: граждане в течение всей жизни платят налог на нужды местной церковной общины (иногда и отдельный похоронный налог, как в Финляндии), этот налог идет на организацию похорон. Для людей, которые были зарегистрированы в качестве резидентов конкретного церковного прихода на момент смерти, гарантируется следующий перечень услуг[120]:
• морг и хранение тела;
• зал для церемоний без религиозной символики, но на церковной территории;
• кремация, если таков выбор клиента;
• транспорт до места захоронения;
• копка могилы и подготовка места захоронения;
• место захоронения на 25 лет.
Скандинавская церковная модель гораздо более светская чем, например, в католических странах. Церковь выполняет функцию оператора кладбищ, крематориев, прощальных залов, при этом нет обязательных религиозных ритуалов и символики.
По сути, похоронные услуги покрываются почти полностью самой церковью за счет прижизненного налога. Дополнительно государством оплачиваются услуги морга, поэтому похоронные компании (Begravningsbyra) крайне слабо развиты. Похоронные агентства нацелены на развитие сферы дополнительных услуг и персонализацию ритуала. Например, в набор услуг похоронного агентства, помимо гроба, входит заказ билетов для родственников, поиск и бронирование гостиниц для гостей, встреча гостей в аэропорту, поминальное угощение, похоронная логистика, флористика, организация онлайн-трансляции прощания. В 1950 году Национальная торговая палата Швеции постановила, что стоимость похорон не может превышать 400 крон, то есть среднемесячную зарплату рабочего. Низкая цена похорон — одно из достижений скандинавского социализма, этому способствовала активная социальная реклама, продвигающая услуги страхования и прижизненных договоров, но в этом же и причина того, что похоронные агентства практически не развиваются в Скандинавии.
В отличие от США скандинавские похоронные компании практически не контактируют с мертвым телом: они не участвуют ни в его перевозке, ни в хранении, ни в захоронении. Анна Бремборг прямо называет похоронный рынок Швеции «профессионализацией в отсутствии мертвых тел» («professionalization without dead bodies») (Bremborg 2006). Причина заключается как раз в том, что частные похоронные компании проигрывают инфраструктурную конкуренцию государственным и церковным институциям: зачем человеку платить за частный морг, если государственный оплачен из налогов и отлично справляется со своей задачей?
Похоронные агентства Швеции входят в крупные корпорации, такие как IGNIS или Fonus, и профессиональные ассоциации, например в Sveriges BegravningsbyrSers Forbund (SBF), которая объединяет около 60% всех похоронщиков страны. Всего же в течение XX века в Швеции действовало несколько сотен кооперативных объединений, которые помогали выживать участникам ритуальной сферы.
В этом удивительное отличие
