Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом - Михаил Гаспаров

У Мардония гадателем был Гегесистрат, родом тоже из Элиды. Человек этот был злейшим врагом спартанцев. Однажды они его схватили, бросили в тюрьму, приковали за ногу и приговорили к казни. Случайно в руки Гегесистрату попал топор. Перерубить им цепь он не смог; тогда он отрубил себе ногу, проломал ночью стену тюрьмы и скрылся. Когда рана зажила, ногу он приделал себе деревянную и потом явился в персидский стан. Собственно говоря, это был непорядок, потому что жрецу не полагалось иметь никаких телесных недостатков. Но персы, как видно, очень уж дорожили таким союзником, чтобы обращать внимание на эти мелочи.

Вот эти два человека и удерживали два больших войска от наступления в течение десяти дней.

Как произошло сражение перед храмом богини Геры

На восьмой день ожидания Мардоний решил еще раз вызвать греков на бой. Он послал своих всадников к источнику Гаргафии, откуда греки брали воду. Тысяча персидских конников проскакала по тому месту, где когда-то купалась богиня Артемида. На месте чистого источника осталась лужа жидкой грязи. Другой персидский отряд захватил киферонский перевал и отбил обоз с продовольствием, которое везли в греческий лагерь. Греки остались и без еды, и без питья. Персидские всадники подскакивали к их стану и кричали: «Спартанцы, долго ли вы будете трусить? Восемь дней мы ждем от вас вызова и никак не дождемся. Выставляйте, сколько хотите, воинов, и мы выставим столько же: посмотрим, чья возьмет!» Спартанцы сжимали копья и стояли молча.

На десятый день Павсаний решил отступить: отойти от растоптанной Гаргафии поближе к городу Платее, туда, где возле храма богини Геры тек свежий ручей.

Храм Геры в Платее — особенный храм, и празднуется там особенный праздник. Храм посвящен Герене-весте, и вот почему. Богиня Гера, супруга Зевса, была ревнива. Однажды она поссорилась с Зевсом, ушла от него и не хотела возвращаться. Зевс спросил совета у платейского царя. Платейский царь посоветовал Зевсу сделать деревянную статую в полный рост, одеть ее как невесту, посадить на колесницу и объявить, что Зевс берет себе новую жену — нимфу Платею, дочь Асопа. Когда об этом услышала Гера, она тотчас явилась, бросилась в ярости к колеснице, сорвала с невесты одежду и увидела деревянную статую. На радостях она тут же помирилась с Зевсом, а в Платее в память этого выстроили храм и справляют каждые семь лет праздник деревянных статуй. Делают это так. Идут в священный дубовый лес, разбрасывают по земле куски мяса и ждут, пока какой-нибудь ворон не унесет себе кусок и не сядет на дерево. Дерево срубают, вырезают из него статую, одевают ее как невесту и везут в колеснице от Асопа на Киферонскую гору. Там уже сложен жертвенный костер; на нем приносят в жертву Зевсу — быка, в жертву Гере — корову, кладут туда деревянную статую и зажигают костер. Пламя его видно со всей Беотии.

К этому-то храму Геры и вознамерился отвести свои войска царь Павсаний. В войске сразу началось смятение. Коринфяне, аркадцы, мегарцы и прочие спартанские союзники бросились отступать первыми, не дожидаясь остальных. Спартанцы, напротив, считали отступление позором и роптали на Павсания. Голосование в военном совете велось, как обычно, белыми и черными камешками; один спартанец, по имени Амомфарет, схватил вместо камешка огромную каменную глыбу и двумя руками бросил ее оземь, сказав: «Вот мой голос — за битву, а не за бегство!»

Отступление началось ночью и затянулось до утра. На заре последними выступили спартанцы с тегейцами и афиняне с платейцами.

Мардоний, увидев отступающего неприятеля, возликовал. «Ну, что же? — спросил он греков, своих союзников, — Не вы ли мне говорили, будто спартанцы никогда не бегут перед врагом? Как видно, народ этот слаб и робок, а другие греки его боятся потому лишь, что сами еще слабей и трусливей!» И он приказал своей коннице и своей пехоте броситься в погоню за отступающими.

Вот как случилось, что Мардоний пренебрег недобрыми знаменьями, покинул свою равнину и погнался за греками по холмам, где в пешем строю они были несокрушимы.

Бой был труден, потому что принимали его только спартанцы и афиняне: союзники были далеко. Спартанцы стояли, не двигаясь, под градом стрел и ждали, пока персы зайдут достаточно далеко и конница их растеряется меж холмов и оврагов киферонского склона. Тогда Павсаний дал знак, и спартанцы, осыпаемые стрелами, сомкнув щиты и с копьями наперевес, мерным шагом двинулись вперед.

«Жестокий бой продолжался долго, пока, наконец, войска не перешли в рукопашную. Варвары хватались руками за копья и ломали их. В отваге и силе персы не уступали эллинам, но они были безоружны, неопытны и по ловкости не могли равняться с противником. Выбегая вперед по одному или по десяти человек, большими или меньшими толпами, нападали они на спартанцев и гибли. В том месте, где бился сам Мардоний верхом на белой лошади, окруженный тысячью отборных и отважнейших персов, там варвары сильнее всего теснили эллинов. Пока Мардоний был жив, они сопротивлялись, защищались и положили многих спартанцев. Но когда Мардоний был убит и пали окружавшие его храбрейшие воины, тогда и остальные варвары оборотили тыл и побежали перед спартанцами. Наиболее гибельно для них было их одеяние без тяжелого вооружения: легковооруженные, они должны были иметь дело с тяжеловооруженными. Здесь-το смертью Мардония, согласно изречению оракула, спартанцы отомстили за смерть царя Леонида; здесь-то спартанец Павсаний, сын Клеомброта, внук Анаксандрида, одержал победу, блистательнейшую из всех, нам известных». Так пишет Геродот.

Персы врассыпную бежали через холмы, через реку Асоп, через равнину, к своему лагерю. Спартанцы настигали их и убивали каждого настигнутого. Перед лагерем пришлось задержаться: лагерь был обнесен деревянной стеной с башнями, а брать стены приступом спартанцы умели плохо. Но подоспели афиняне, опытные в осадах; стена была проломлена, греки ворвались в лагерь, началась резня. Из трехсот тысяч Мардониева войска уцелело только сорок тысяч, которых еще до сражения увел в Азию Артабаз. Остальные полегли почти до единого. Из спартанцев же в битве погиб всего девяносто один человек, из тегейцев — шестнадцать, из афинян — пятьдесят два.

Самым храбрым из греков показал себя в этом бою спартанец Аристодем — тот, который один спасся из-под Фермопил и за это был заклеймен позором. Бился он отчаянно, положил множество врагов и сам погиб в битве. Но посмертной награды он не получил, потому что бился не ради славы, а из жажды смерти.

Как торжествовали греки свою победу

Добычи в персидском стане было захвачено столько, что за золото платили, как за медь. Даже кормушка, из которой кормили лошадь Мардония, была из чистого золота. Ее захватили тегейцы и пожертвовали в храм Афины. Остальное добро снесли в одно место: только золото, серебро и драгоценные камни; на шитые ткани даже и не смотрели. Десятую долю добычи отделили Зевсу Олимпийскому, Аполлону Дельфийскому, Посейдону Коринфскому. Остальное поделили между всеми в меру заслуг каждого. Павсаний получил вдесятеро против остальных — и золота, и серебра, и рабов, и коней, и верблюдов.

В палатке Мардония Павсаний приказал персидским рабам приготовить самый лучший персидский обед и подать его на золотых и серебряных блюдах к золотым и серебряным столам, крытым тканями, шитыми жемчугом. А спартанским рабам он велел сварить и поставить рядом в глиняной миске знаменитую спартанскую черную похлебку. Потом он позвал в палатку греческих вождей и сказал им: «Посмотрите, с какими безумцами мы воюем: вот что они имели, и вот что они пришли сюда искать!»

Эгинец Лампон предложил Павсанию: «Отомсти варварам за смерть Леонида: Ксеркс и Мардоний распяли на кресте труп Леонида, а ты распни на кресте труп Мардония». Павсаний посмотрел на него с негодованием: «То, что к лицу варвару, — не к лицу греку; не позорь нашей доброй славы такими советами. А царь Леонид и остальные павшие под Фермопилами и без того отомщены несчетным множеством лежащих здесь врагов».

Над павшими при Платее были насыпаны курганы. Курганов было семь: три спартанских, тегейский, мегарский, флиунтский и афинский. Остальные союзники в битве не участвовали. Но из стыда они потом насыпали рядом свои курганы: пустые.

На поле боя нужно было поставить трофей — столб, увешанный вражеским оружием. Кто должен был это сделать? Афиняне и спартанцы одинаково притязали на эту честь. Начались споры, перекоры, еще немного — и взялись бы за оружие. Тогда совет военачальников решил высшую награду за храбрость присудить не Афинам и не Спарте, а какому-нибудь третьему городу — иначе не миновать междоусобной войны. Встал коринфянин и предложил оказать эту честь Платее — городу, на чьей земле произошел бой. Скрепя сердце на это согласились и афиняне, и спартанцы: и Аристид Справедливый, и победоносный Павсаний.