Утро в раю (очерки нашей жизни) - Александр Фитц

И я, следуя совету далёкой незнакомки, не отчаялся и снова обзвонил всех тех, с кем уже говорил: может, кому повезло, и он знает, где и как приобрести третий том.

Везучих не оказалось. В надежде, что книги разосланы по регионам, я позвонил во Всероссийский центр трудар-мейцев в Барнаул Александру Дитцу, потом в областную Новосибирскую организацию «Видергебурт» Генофефе Думра-уф, Томскую областную организацию «Видергебурт» Эрнсту Вольфу, Калининградский Немецко-русский дом Виктору Гофману. И снова мимо — энциклопедию они не получали. Так где же она? Куда подевались, как было объявлено, четыре с половиной тысячи напечатанных и сброшюрованных томов?!

Как я знал, в выпуске «коллективного труда учёных России, Германии и ряда других стран», наряду с Академией общественных наук российских немцев участвовало Общество по техническому сотрудничеству (GTZGmbH), которое в рамках федеральной программы поддержки немецких национальных меньшинств МВД Германии фактически финансировало этот проект. В нём также участвовали Министерство иностранных дел ФРГ и Министерство по делам федерации, национальной и миграционной политики РФ. Первое — деньгами, а второе поддерживало проект в основном морально. Но вот в какой отдел этих «семи нянек» обратиться, дабы выйти на след третьего тома? Может, не мудрствуя прямо в приёмные первых лиц?

От этих размышлений меня отвлёк телефонный звонок историка и журналиста Иосифа Шляйхера.

— Ну что, Александр, энциклопедию нашёл?

— Нет, но поиск продолжаю.

— Если не найдёшь, не расстраивайся. Её разместили в режиме ПДФ в Интернете.

— Спасибо! — поблагодарил я Шляйхера. А к вечеру позвонил Вальдемар Акст и сообщил, что подарит мне третий том:

— Где и каким образом он мне достался, лучше не спрашивай. Всё равно не скажу. И ещё, пожалуйста, если кто будет интересоваться, откуда у тебя этот том, не говори, что от меня.

— Почему? — удивился я. — Пусть страна и граждане знают героев, дарящих энциклопедии.

— Не нужно им знать. Эти граждане потом из меня всю кровь выпьют. А я всего два тома достал.

— Где?

— В Москве. А вот у кого — не важно.

— Ну что ж, большое тебе спасибо. С меня причитается.

— Как-нибудь сочтёмся. Подаришь мне к юбилею бутылку 90-градусного австрийского рома.

— А такой разве есть?

— Нет.

— Так как же я его тебе подарю?

— Да никак. Пошутил я. Ничего мне не нужно.

Итак, трёхтомник «Немцы России» (Немцы России. Энциклопедия. М., 1999, Т. 1.822 с.; М., 2004, Т. 2.747 с.; М., 2007. Т. 3.893 с.) у меня теперь в полном комплекте. Плюс справочник «Немецкие населённые пункты в Российской империи» (М., 2006.664 с.), выпущенный как дополнение к ним, я приобрёл. Иными словами, зыбкая надежда обрела конкретную прямоугольную форму синего цвета и заняла подобающее место на книжной полке. Но вот особой радости от всего этого я почему-то не испытываю.

Проведя тщательное журналистское расследование, я так и не выяснил: почему трёхтомник «Немцы России», не появившись на прилавках книжных магазинов или в культурных и прочих центрах российских немцев, стал библиографической редкостью? Если его не продают, а дарят, то сколько человек получили этот презент? Кто конкретно был и остаётся ответственным за распространение энциклопедии? Собираются ли сделать допечатку тиража, и сколько экземпляров было напечатано в действительности? Меня также продолжает волновать вопрос: появится ли немецкоязычный вариант трёхтомника, тем более что десятки, если не сотни тысяч молодых российских немцев уже с трудом или вообще не читают по-русски, но при этом хотят знать историю своей этнической группы? А кто решил, что местным, то есть германским немцам, не интересна наша история?

Но чтобы получить ответы на эти вопросы, нужно их кому-то адресовать. Кому? Правительству Германии? А может, министерству внутренних дел, ведающему вопросами этнических немцев, возвратившихся на родину предков? Но кто направит это письмо? Ясно, что не я, ибо никого, кроме себя, не представляю. Тогда кто?

Впрочем, как бы то ни было, но выход энциклопедии «Немцы России», включающей более четырёх тысяч статей, касающихся различных аспектов истории, современности, этнографии, религии, экономики, культуры, политики и судеб конкретных людей, следует признать значительным событием в жизни нашего народа. Ведь ничего подобного о российских немцах, если не ошибаюсь, никогда и нигде под одной обложкой не публиковалось.

Пытаться пересказать содержание этого фундаментального труда, в котором приняли участие специалисты из России, Германии, Украины, Финляндии, Казахстана, Израиля, Эстонии, Швейцарии, США, других стран, довольно сложно. Тем более что, хотя озаглавлена энциклопедия «Немцы России», статьи, помещённые в ней, повествуют о жизни российских немцев также в Казахстане, Киргизии, Украине, Узбекистане и других территорий, входящих в состав СССР, а раньше — Российской империи. Это, несомненно, повышает статус работы и делает её привлекательной для более широкого круга читателей. Иными словами, если действительно отпечатано 4,5 тысячи экземпляров третьего тома, то необходима допечатка, ибо, как уже отмечалось, ни днём, ни ночью, ни с огнём, ни без него, ни в Германии, ни в России, ни где-либо ещё обнаружить этот том практически нельзя или, в лучшем случае, достаточно сложно. А кроме того, непонятно, почему первый и второй тома энциклопедии вышли тиражом 5500 экземпляров, а вот третий на тысячу меньше?

Загадка четвёртая: почему не упомянут «геноцид», «германофобия» «реабилитация» и кое-что ещё?

Давно подмечено: не бывает энциклопедий, в которых есть всё, а критиковать всегда легче, нежели созидать. Естественно, я помню об этом, но никак не могу найти объяснение, почему в энциклопедии «Немцы России» отсутствует слово «геноцид». Точнее статья, объясняющая этот термин.

Сразу же оговорюсь — лично я далёк от мысли безапелляционно утверждать, что в середине ХХ века российские немцы были подвергнуты геноциду, как, впрочем, и отрицать данный факт. Но молчать, тем более делать вид, что это не о нас и нас не касается, тоже не лучшее решение.

Вспоминаю единодушное возмущение, порой излишне эмоциональное, охватившее, казалось, непримиримых политических противников из числа российских немцев по поводу статьи живущего в Саратове доктора исторических наук, профессора Аркадия Германа «Репрессии как неотъемлемый элемент политики большевистского режима по отношению к российским немцам» (впервые опубликована в сборнике «Наказанный народ», НИПЦ «Мемориал», 1999 г. — А. Ф.). В этой работе один из членов редакционной коллегии энциклопедии «Немцы России», в частности, писал: «Необъективными и эмоционально односторонними являются утверждения некоторых политиков и историков из среды российских немцев о том, что у большевистского режима к советским немцам была особая ненависть, что по отношению к ним и к их национально-территориальным образованиям (Республика немцев Поволжья, национальным районам) проводилась особая политика геноцида, сходная с той, что проводили германские нацисты в отношении евреев. Объективные исследования показывают, что к антине-мецким репрессиям правящий режим прибегал лишь тогда, когда немцы СССР, становясь, как и другие народы нашего государства, жертвами социальных экспериментов и попадая в связи с этим в тяжёлое положение, пытались найти выход из него, используя некоторые специфические черты этноса, имевшего исторические корни за пределами страны (это стремление вернуться на историческую родину, апелляция за помощью к эмигрировавшим родственникам и знакомым, получение материальной помощи и моральной поддержки из-за границы и т. д.). Понятно, что на такие попытки немцев советское государство реагировало крайне негативно, поскольку они дискредитировали большевистский режим перед мировым сообществом, раскрывая истинное положение дел в „государстве рабочих и крестьян“, осложняя отношения Советского Союза с Германией и другими странами, т. е. играли на руку мировому империализму. Депортация и последовавшие за ней „трудармия“ и спец-поселение, несомненно, причинили немцам СССР тяжёлый урон, нанесли глубочайшую моральную травму. Однако эти явления нельзя назвать геноцидом. Немецкие граждане Советского Союза стали жертвами перестраховки, принявшей присущую сталинскому режиму грубую форму в условиях суровой и жестокой войны. Вспомним, что депортации наряду с немцами, в годы войны подверглись десятки народов, что использование принудительного труда в СССР приняло практически всеобщий характер. В „трудармии“ отбывали повинность даже „непровинившиеся“ народы, в частности, казахи, узбеки, киргизы и др., не говоря о десятках миллионов политзаключённых».

Иными словами, доктор Герман высказал гипотезу, что никакого геноцида в отношении российских немцев не было. Что тотальная депортация и ограбление, когда в одночасье высланные немцы лишились всего имущества и денежных накоплений, когда в местах «вечной ссылки» им создали ужасающие условия и они гибли десятками тысяч, когда у родителей насильно отбирали малолетних детей и отправляли в приюты, меняя фамилии и национальность, всего лишь некий «социальный эксперимент». А как быть с распространявшимся на всех без исключения российских немцев запретом на выбор места жительства, на право пользоваться родным языком, исповедовать религию предков, получать образование?