Прокурор по вызову - Фридрих Незнанский

Кто– кто, а этот седой полковник доподлинно знаком с результатами расследования, и если бы речь шла о пьяном дебоше, инициатором которого был Бармин, он бы говорил иначе. Они бы вообще сюда не пришли.

А вот Замятин и на самом деле не пришел. Хотя прекрасный повод толкнуть речугу, покрасоваться перед толпой.

Значит, все правда. Значит, следователь вытащил из Замятина все что хотел. Сергея таки сделают мучеником и безвинно пострадавшим. Теперь будет показательный процесс, Мурада объявят чудовищем и дадут максимальный срок.

Мать Сергея не плакала, смотрела то на сына, то на Инару, и Инаре от этих взглядов было не по себе. Конечно, Сергей рассказывал матери о своих планах, наверняка говорил и о ней. Не мог не говорить. Наверное, его мать теперь ее ненавидит. И, наверное, она права. А может, и нет. Инара не могла разобраться в своих чувствах. Она сама порой себя ненавидела.

Стоять там больше не было сил, и Инара ушла до окончания гражданской панихиды. Пойти и рассказать следователю все, как было на самом деле? Изменит ли это что-нибудь? Мурад уже стал козлом отпущения, и ему уже не помочь. Сдать Замятина? И что? Козлов отпущения станет двое.

В прокуратуру она не пошла.

Пошла домой и не успела закрыть дверь, как в нее постучали. На пороге стоял мрачный смуглый черноволосый незнакомый мужчина.

– Ты Инара? Я брат Мурада, Владлен. Нужно поговорить.

Инара впустила его в квартиру, проводила в столовую.

– Мне следователь сказал, что ты была его невестой.

– Мурада?

– Ну не следователя же! – не рассмеялся, обиделся.

– Нет, не была. – Только этого не хватало. Придуманный жених, теперь еще придуманные родственники. – Это для следствия Мурад так сказал, чтобы объяснить драку. Мы дружили еще со школы…

– Значит, ждать его ты не будешь?

Инара пожала плечами. Как-то над этим не задумывалась. Наверное, нет. Хотя, с другой стороны, если два года… За Замятина замуж она не собиралась, больше претендентов нет. Может, и стала бы ждать, если была бы уверена, что ему это нужно.

– Я из Москвы приехал, – понуро рассказывал Владлен. – Отец позвонил, я сразу все бросил. Адвоката ему нашли, самого лучшего. Как думаешь, можно его вытащить?

– Не знаю.

– Я Мурада как брата люблю, жизнь за него отдам, понимаешь?

Она согласно кивнула. Хотя как, интересно, по-другому можно любить брата?

– Пусть ты ему и не невеста, скажи на суде, что он не виноват.

– Меня не спросят, меня там не было… – Наверное, нехорошо лгать, но говорить правду нет смысла. Он ни за что не поймет, почему именно Мурад тащит воз обвинений один за всех. – Я ничего не видела.

– Ты все равно скажи! – потребовал Оласаев. – А этот ваш отличник Замятин, он все правильно скажет?

– Не знаю. – Инара устала от этой тягостной атмосферы, вначале похороны, потом этот гость. – Зачем вы пришли?

– Потому что я за брата боюсь. Адвокат говорит, не будет большого срока, а я не верю, адвокату лишь бы деньги платили. Ты мне скажи, что ему будет, ты же со следователем больше разговаривала, что он говорит?

– Ничего не говорит. Говорит, все решит суд.

– А на самом деле у него невеста была?

– Не знаю.

– Отец хотел с тобой говорить, пойдешь?

– Нет. Мне нечего ему сказать.

– Тогда я ухожу, – поднялся, подошел вплотную, заглянул в глаза, – только запомни, о чем я тебя просил. Помоги Мураду. Пожалуйста.

Турецкий. 10 апреля. 15.35

Не успел уйти Ильин, позвонила Лидочка.

– Александр Борисович, у меня сногсшибательная новость: документы на месте!

– Сгоревшие? – уточнил Турецкий.

– Вот именно. Я взялась на всякий случай составлять реестр и обнаружила.

– И как давно они там? И они ли это?

– На девяносто девять процентов – они. Но еще вчера утром их там не было, я уверена.

– А папка?

– Не знаю, эта ли папка, а таких похожих у нас очень много.

– Ты откуда вообще звонишь и почему в субботу на работе?

– Не волнуйтесь, из автомата, а в субботу у нас рабочий день. Что мне теперь делать?

– Работать, раз рабочий день. Братишко не появлялся?

– Вчера и сегодня – нет. Значит, это кто-то из наших?

– Я сегодня зайду к вам в контору, я тебя не знаю, ты меня не знаешь, а еще лучше симулируй грипп и иди домой.

– Зачем?

– Надо. Будем устраивать провокацию.

По большому счету, провокации устраивать поздно. Документы на месте, единственно для того, чтобы заставить злодеев поверить, что Шестов что-то опасное для них хранил в домашнем компьютере, и посмотреть, кто придет к нему, вернее, к его сестре в гости.

Турецкий вспомнил про винчестер Шестова и позвонил компьютерщикам.

– Файлы восстановились не полностью, – безо всякого энтузиазма сообщил главный компьютерный спец, – кроме того, они были защищены паролем, а это двойное раскодирование: вначале на низком уровне нужно собирать из кусочков закодированный текст, который еще даже и не текст, а бессвязный набор символов, а потом из этого набора извлекать обрывки текста. Это длительная процедура, и без разрешения исполняющего обязанности генерального мы не можем бросить на это все силы…

– Когда?

– Еще дня три понадобится, если вообще что-то получится.

– А ящик пива заменяет такое разрешение?

– Нет, – потеплел голосом компьютерный спец. – Но сокращает сроки примерно вдвое.

Пора Лидочке от этих нефтяников уходить куда-нибудь в более спокойное место. Разбираться со всеми их махинациями, отношениями внутри себя и с внешним миром можно до скончания века. А «темных личностей» и Братишко надо поставить на место раз и навсегда.

Кражу документов ей теперь не пришьют, а чтобы обвинить ее в смерти Шестова, нужны мотивы и улики. Идеальный мотив – деньги, они же могут оказаться и уликой.

И эти деньги надо найти.

В 17.10 Турецкий вошел в шикарный офис «Данко» на улице Энергетической. Предъявлять свое удостоверение вахтеру с автоматом он не стал сознательно, сообщил, что пришел к Скрыпнику.

У Скрыпника в субботу тоже был рабочий день. Он вышел на проходную, даже не попросив позвонившего ему охранника уточнить, кто именно к нему пришел. Фразы «к вам пришли» оказалось достаточно, чтобы побудить его оставить свои дела.

– Товарищ из прокуратуры, – многозначительно шепнул Скрыпник охраннику, увлекая Турецкого в недра фирмы.

На работе Скрыпник был более гостеприимен, чем дома. Проводил Турецкого в небольшой, но обставленный дорогой мебелью личный кабинет, предложил чаю и сигары.

– Как я понял, вы еще не закончили следствие?

– Нет, сам бы рад, – шумно прихлебывая чай, пожаловался Турецкий, – но надо же разобраться.

– В чем? – удивился Скрыпник. – Вы как будто уже пришли к выводу относительно вмешательства стихийных сил природы?

– Прийти-то пришел, но вот в чем загвоздка, понимаете. Стихийные силы природы они ведь на то и стихийные – напакостили один раз и успокоились. А у нас что?!

– Что?

– У нас какие-то темные личности бродят, рыскают вокруг дачи покойного, говорят, что они с работы, то есть отсюда. А когда доходит до объяснений: фамилии, должности, в каких отношениях с Шестовым состояли по службе, они вдруг сбегают.

Скрыпник был снисходителен, объяснил туповатому следователю то, что и так было, по его мнению, очевидно:

– Возможно, это обыкновенные мародеры. Дача пуста, хотели поживиться тем, что не догорело, а насчет работы придумали, просто не нашли лучшего объяснения для своего интереса.

– Как у вас все просто! – возмутился Турецкий. – А домой к нему они тоже мародерствовать приходили? Квартира не пустая, в ней сестра Шестова сейчас находится. Откуда они вообще адрес узнали? Зачем мародерам в бумаги его заглядывать? Они еще в компьютере желали покопаться. Какие-то слишком нетипичные у нас мародеры вырисовываются.

– Что вы от меня-то хотите? – вздохнул Скрыпник.

– Содействия следствию.

– А именно?

– Фирма, я смотрю, у вас солидная, – Турецкий забыл, что ни разу еще не чесал в затылке за весь разговор, и почесал, – отрывать людей от работы мне неловко, а разъяснить все для себя нужно непременно. Вот вы бы поспрашивали, или, может, вы и так знаете: кто из ваших сотрудников на пожарище ездил и к сестре покойного ходил. Если найдутся такие люди, честно признаются, зачем им это понадобилось, и окажется, что к пожару это никак не относится, значит, на том и поставим точку.

– А если не найдутся?

– Значит, будем принимать меры.

– Какие, простите, меры? – переспросил Скрыпник.

– Соответствующие, – веско заявил Турецкий.

Выйдя от Скрыпника, он наткнулся в холле на двух мило и громко беседующих дам. Прекрасное настроение от удачно сыгранной роли тут же улетучилось и уступило место безудержному бешенству – одну из дам он узнал. Это была Лада Рябец – репортерша, не раз светившаяся в программах Хмуренко.

Вторая – видимо, секретарша гендиректора этой конторы, размахивала ручками в кольцах и оживленно жаловалась: