Я пас в СССР! - Alchy

— Ну, я тогда побежал?

— Беги, беги! — Проворчала одна из сотрудниц КБО, сидевшая за швейной машинкой. — Ходют тут всякие, потом мел пропадает!

Дед уже в нетерпение нарезал круги вокруг выкаченного из гаража «Урала» с коляской, всё как я и думал — саковище привязано к запаске на люльке, а Арлен на низком старте:

— Ты где ходишь, сейчас бы без тебя уехал, Ванька!

— Ты же до пяти работаешь, — удивился я. — и так сильно заранее пришел, думал чаю попить пока…

— Какая работа, закрыл избушку на клюшку и собираться! — Дед протянул мне каску и принялся пинать кик-стартер. — А чо рожа такая кислая, найдем мы тебе работу, Ванька, чо ты как маленький!

— Да я нашел уже, деда, спасибо вам за заботу и советы! — Я натянул каску на петушок и запрыгнул на заднее сиденье затарахтевшего трехколесного агрегата. — Что бы я без вас делал!

— Вот и ладно! Вот и молодца! Сразу же тебе говорили, балбесу, иди к дядьке в подпаски. Нет, кобениться давай, как городской! — Дед газанул, врубил первую передачу и плавно отпустив сцепление, тронулся…

С дядькой у меня получилось договориться просто отлично, как и планировал, почти. Тот возился во дворе, растянув сак и заделывая капроновой ниткой прорехи в сетке. Племяннику, то есть мне — сразу обрадовался:

— Ванька! Сам пришел! Ну-ка иди сюда, рассказывай, с каких это ты пор оперился и на взрослых матом ругаешься⁈

Ювенальной юстиции на них нет! То Андрюха руки распускает, то этот, тут не надо быть специалистом по физиогномике, прямо невербальный посыл чувствую, что хочет применить меры физического воздействия! Ладно, с ювенальной юстицией перебор, в гробу я видал это изобретение либералов, но вот с любовью родственников и их страстью к моему воспитанию надо что-то делать.

— Пиздят они, дядя Паша! — Попытался отмазаться я, благоразумно отступая подальше.

Дядька от возмущения встал как вкопанный — он, в отличие от всех остальных, практически не матерился. По крайней мере, я от него ни одного матерного слова ни разу не слышал, у него и без мата — словарный запас был большой. Ещё мама тоже не материлась, почти, но со мной и Сашкой без мата — сами понимаете, что никак. Дядя Паша помолчал, собираясь с мыслями, видно было, как его обуревало желание мне ввалить, но это непедагогично. А затем его как прорвало, столько нового узнал о своем реципиенте!

И то, что меня оставляют на второй год — было не самым страшным проступком. Ванька то ведь совсем от рук отбился и пустился во все тяжкие, получается. Переехали сюда не в последнюю очередь из-за того, что он, то есть я (мы, хорош абстрагироваться) — связался с плохой компанией в Нягани, курил, несколько раз был пойман с запахом спиртного и нещадно бит удлинителем матерью. Типичный подростковый бунт и самоутверждение в среде себе подобных, хорошо тут ещё клей не нюхают, массово по крайней мере это не стало мейнстримом.

Стыдно было выслушивать и о том, как дядька с матерью занимались ремонтом квартиры, а мой реципиент ходил с недовольным видом, боясь испачкать ручки. Мол, не царское это дело, ремонтом заниматься, для этого есть специально обученные люди! Свинья редкостная этот ямы Ванька, если по справедливости рассудить! Мать с дядькой пашут, а он мусор из-под палки выносит и морду кривит, норовя сбежать на улицу, лишь бы не работать…

Накипело у дядьки изрядно, минут пятнадцать распинался, и ни разу не выматерился, что характерно. Но мне от этого было не легче — не очень то приятно такое о себе слышать, подложил мне предшественник свинью, свинья этакая, извиняюсь за тавтологию. Я даже покраснел, опустил глаза и не пытался оправдываться, чем заработал плюсик в карму от дядьки, тот сам этому неподдельно удивился:

— Неужели проняло? Эх, свежо предание… А меня ещё дед одолел, пристал как банный лист, возьми Ваньку в подпаски. Вот на кой ты мне⁈ Мне надежный человек нужен, а не такой вот, у которого семь пятниц на неделе…

Стоит ли говорить, что я с жаром принялся убеждать его взять меня в помощники? Прямо затмение какое-то нашло, ей богу! А с другой стороны — сожму зубы и лето отработаю, закалю характер. И физуху подтяну, как и намеревался, не говоря уж о деньгах. Вполне легальном заработке, между прочем, а не все те околокримиальные схемы, что крутились в моей голове, не давая покоя.

— Есть хочешь? — Спросил подобревший дядя Паша, видя, что его страстный монолог не пропал втуне и упал на благодатную почву. — Нинка говорит, что ты с Шуркой перестал собачиться и шпынять её, в садик водишь, действительно мозги на место встали после больницы⁈

— Не знаю, вроде завтракали с утра… — Пожал я плечами на вопрос о еде. — Сестрёнка же, ещё и маленькая, люблю, оказывается, сам не ожидал. А мозги у меня не на место встали, а перевернулись, вот!

— Было бы ещё чему переворачиваться! — Совсем благодушно проворчал он, отставил в сторону сак и пошел в дом, махнув рукой, чтоб следовал за ним.

Нормально так деревенские пастухи живут! Нет, небольшой деревенский дом, разделенный на две неравные половины огромной русской печью — не украшала монументальная «стенка», мечта и гордость всех домохозяек СССР, с потолка не свисала хрустальная люстра. Но в углу стояла самодельная музыкальная стойка, из светлого дерева, покрытая лаком, на ней — радиомагнитола и ух ты, «Маяк 001 стерео»! На стеллаже виниловые пластинки и бобины с магнитофонной плёнкой. Да дядька у меня меломан!

— Руками не трогать, пришибу! — Предупредил он, когда я с места ринулся рассматривать всё это богатство. — Кофе будешь?

— Кофе⁈ — Я чуть слюной не подавился. — Настоящий⁈ Буду!

— Нет, игрушечный, — проворчал дядька. — из желудей, как там его, ячменный напиток «Колосс»… Эх, молоть бы тебя зерна припахать, но куда тебе, инвалиду, с такой рукой…

Дядя Паша загремел посудой на кухне, а я завороженно изучал коллекцию грампластинок и надписи на бобинах, это я удачно зашел! Решено, с первой же зарплаты куплю магнитофон, а дядька мне перепишет музона! Сколько же тут у него всего, и Высоцкий, и рок есть! Непрост дядя Паша, вон среди винила