Другие люди - Сол Стейн

Он уже оборачивал оголенный провод черной изоляционной лентой, и я подумал, что вот сейчас его ударит током, но нет, все обошлось.

— Значит, в этих домах тебе есть, где порезвиться? — спрашиваю я.

— Вы и представить себе не можете, сколько раз меня вызывали, чтобы прочистить раковину, хотя никакого засора и не было, или починить электропроводку, хотя требовалось лишь сменить перегоревшую лампочку. Я, конечно, лампочку меняю, а она уж рядышком, в одном домашнем халатике, говорит, как-я-вам-благодарна-и-не-хотите-ли-выпить-чего-нибудь-прохладительного. И я сразу понимаю, что в моем гареме пополнение. Потому что те, у кого я уже побывал, обходятся без преамбулы, просто звонят и говорят, чтобы я зашел на минутку. Эта минутка иногда затягивается на полчаса. Чертовски удачно, что у меня нет босса, контролирующего мою работу. То-то он удивлялся бы, где это я пропадаю. Вот и все.

Новый выключатель встал на место старого. Джейсон щелкнул им, загорелся свет.

— Полный порядок.

Я дал ему сорок центов чаевых.

— А с девушкой, что живет ниже, ты не пробовал?

— Уидмер?

— Ее квартира под моей.

— Там живет Уидмер. Днем ее дома не бывает. Она работает.

— А по субботам и воскресеньям ты своих пташек не обходишь?

— Зачем рисковать? По уик-эндам я отдыхаю, меня вызывают только в экстренных случаях, к примеру, если забился туалет.

Я прогулялся к холодильнику и принес две бутылки пива.

— Выпей «Бад».[9]

— С удовольствием.

— Садись.

— Не возражаю, — и он плюхается на диван.

— Не пробовал с моей женой? — я смотрю ему прямо в глаза.

— С двумя-то детьми, мешающимися под ногами? Кроме того, откуда у нее на меня время? Она же весь день вертится, как белка в колесе.

Я ему улыбаюсь.

— Как получается, что ты никого не накачал?

— О господи, да в каком веке вы живете? А для чего существует вазэктомия.[10] Сделать ее проще, чем выдрать зуб.

— То есть детей у тебя никогда не будет?

— Мне пришлось самому заплатить за операцию. Я хочу сказать, что раскрутить на это дело Ви-эй[11] мне не удалось, — он весело смеется.

— Ты меня разочаровал, — говорю я.

— Насчет чего?

— В том, что ты не подкатился к Уидмер. Потрясающая женщина.

— По ней и не скажешь.

Я вижу, что он мне не верит. Если он имел что-то с Уидмер, если она доступна, то не сможет заявить на меня. Мне понравилось, как она держалась. Поупиралась, но в меру, не затягивая. В следующий раз все будет проще и быстрее.

Джейсон как раз допивал пиво, когда в замке поворачивается ключ и входит Мэри. Джейсон начинает подниматься с дивана.

— Ты знакома с Джейсоном, Мэри, — говорю я.

— Конечно, — отвечает она.

— Что значит, конечно? — интересуюсь я.

— Он же смотритель, — следует ответ.

Мэри исчезает на кухне, и Джейсон говорит: «Мне, пожалуй, пора».

— Эй, Мэри, — кричу я, — дети пробудут у бабушки весь день?

Она выходит в гостиную, вытирая руки полотенцем.

— До шести. Ты же сам просил…

— Да, — прерываю ее я. — Хочешь посмотреть, что сделал Джейсон?

Я беру ее за руку и веду в ванную.

— Джейсон поменял выключатель, не выворачивая пробки.

— Правда? — спрашивает она, не зная, что я задумал.

— Эй, Джейсон, — кричу я, чтобы он услышал меня в гостиной. — Мэри говорит, что хотела принять душ, как только придет домой. Выпей еще пива. Бутылку возьми в холодильнике, — я как раз оказался позади Мэри и ткнулся ей членом в задницу. Поверьте мне, задница у нее очень сексуальная. Стоит мне только засадить ей сзади, как…

Войдя в дверь и увидев Джейсона, я обомлела. Сразу подумала, что Гарри все известно и скандала не миновать. Гарри убил бы его, если б узнал. Не правда ли? Но Джейсон говорит, что узнать можно только одним способом — застав в постели. Они просто сидели и пили пиво, но душа у меня, скажу честно, ушла в пятки, а сердце колотилось, как паровой молот.

Джейсон очень нежный любовник. Нет такой части тела, которую он сначала не поласкает и не поцелует. Не то, что Гарри.

Стоя сзади, я обхватываю руками груди Мэри, и она в ужасе шепчет: «Он увидит». А Джейсон выходит из кухни с двумя бутылками пива, одной в клешне, и все видит, как, собственно, мне и хотелось.

— Ладно, — громко говорю я, — теперь ты можешь принять душ.

А что могла Мэри сделать? Я попытался представить себе, какие мысли крутятся у нее в голове, но она послушно начинает раздеваться, вешая вещи на крючки за дверью, а я стою на пороге, чтобы она не закрыла дверь и не заперла ее на задвижку. Джейсон приносит мне пива, на лице его тоже написано непонимание.

— Мне пора идти.

— Негоже тебе ходить по дому с полной бутылкой пива. Пойдешь потом.

Слово «потом» я произношу особо, надеясь, что до него дойдет, к чему я клоню.

Я слышу, как побежала вода, и поворачиваюсь, потому что знаю, что Мэри всегда сначала наполняет часть ванны, а уж потом включает душ. Она стоит, наклонившись над бортиком, зрелище потрясающее, и я говорю: «Ха-ха, а не принять ли душ и мне». Я глотаю пива, ставлю бутылку у стены, чтобы ее случайно не разбили, скидываю мокасины и снимаю носки, потому что Мэри всегда смеется, если, раздевшись, я остаюсь в одних носках. У меня привычка раздеваться снизу, вот я и снимаю брюки, трусы, бросаю их на диван, на котором сидит Джейсон. Мужчины не обращают внимания на угол, под которым стоит у меня член, в отличие от женщин, так что Джейсон и не смотрит на меня.

Я расстегиваю пуговицы рубашки. Странный у человека вид, если он в одной рубашке, правда. Он кажется еще более раздетым, чем просто голый. За рубашкой следует майка, а потом я поворачиваюсь спиной к Джейсону, прежде чем сказать: «Полагаю, душ мне не повредит. Не хочешь составить нам компанию?»

Тут я смотрю на Джейсона, потому что мне хочется увидеть выражение его лица, но он как раз подносит ко рту бутылку и пьет пиво, запрокинув голову. Я иду в спальню, Мэри уже под душем, за занавеской, я отодвигаю ее.

— Мыло, мадам?

Она тычет пальцем на открытую дверь, затем на мой стоячий конец. Я лишь пожимаю плечами, как будто не замечаю ничего необычного, оглядываюсь и вижу, что Джейсон уже снял рубашку, отстегнул протез и как раз кладет его на кофейный столик.

Я полностью отдергиваю занавеску, с дверью ничего не будет, если на нее упадет несколько капель воды, и залезаю в ванну. Беру мыло, намыливаю ладони, потом груди Мэри, а она отчаянно шепчет: «Закрой дверь ванной». Я притворяюсь, что не понимаю ее, она указывает на дверь, я же просто обнимаю ее, она натянута как струна, вся красная, но остановить уже ничего нельзя, если только Джейсон не струсит, но он меня не подводит, вот он: стоит в дверном проеме в чем мать родила, с тремя островками волос на голове, подбородке и под животом. Я понимаю, что он говорил о своей культе под протезом.