Четвертая стена. - Ренат Аймалетдинов

откуда они приехали. Это был запад. Ленивое и усталое солнце едва не падало за горизонт, бросая свои редкие рыжие лучи на спину молодого человека. Он стоял, как одинокий пограничный столб. И за все это время ни один автомобиль не проехал мимо.

Окончательно стемнело. Джерри снял наушники, но в голове у него сама заиграла песня «Dead leaves and the dirty ground» американской рок-группы «The White Stripes». Неся ее в себе, как тяжелый груз, что сдавливал череп и закладывал уши, он спустился вниз и направился в противоположную от участка Максима сторону — туда, где находились старые участки. Он шел медленно, но уверенно, словно знал, куда держит путь; будто он уже тут когда-то был. Спустя несколько минут Джерри остановился возле высокого сплошного забора коричневого цвета. За ним виднелся белый кирпичный дом, в котором было совершенно пусто. Жизнь покинула это место — он был в этом уверен. На заборе была приклеена бумажка, где было написано, что дом продается. Там же был номер телефона для связи. На секунду Джерри достал твой смартфон и думал позвонить… Но тут же передумал. «I didn't feel so bad till the sun went down. Then I come home. No one to wrap my arms around», — сказал он вслух, а затем развернулся и пошел обратно ко всем.

Между тем, каким-то образом, прошел час с тех пор, как Джерри ушел. И когда он вернулся, ребята уже успели уговорить бутылку, рассказать все байки и заснуть у горящего костра. Максим валялся на траве, а Алекс с Аней сидели на скамейке, обняв друг друга. Скорее всего, Аня отключилась первой, а Алекс просто воспользовался ситуацией и влез в ее объятья. Джерри даже не обратил на них всех внимание и направился в сторону бани. Прошло еще полчаса, и какая-то неведомая сила или чутье заставило Алекса проснуться, словно он почувствовал его приход.

— Аня, проснись, — тихо повторял Алекс, будя Аню.

— Что случись? — спросила она, не отлипая от парня. Может, дело в алкоголе или хорошей компании, но та выглядела и вела себя, как игривая кошка. Но Алекс был совершенно безразличен к этому сейчас.

— Джерри вернулся. Он опять направился к бане.

— В смысле «опять»?

— Да. Я вчера его ночью там же видел. Он тупо сидел и смотрел в небо. Мне это не нравится.

— Так поговори откровенно с ним. Узнай, что не так. Делов-то… — сказала девушка и тут же снова заснула.

— Да… Так и сделаю… Пора!

Глава XII

Время 22:40. Уже давно стемнело. Тишина. Только неумолкающие звуки сверчков и бесчисленные полки мотыльков, летящие к висячей лампе, создают какую-то атмосферу. Джерри сидел на бетонном крыльце бани, свесив ноги вниз. Он был чем-то обеспокоен, впрочем, как и все время пребывания на даче Максима. Его взгляд был устремлен в пустое ночное небо, где не было ничего кроме тьмы. Алекс, прислушавшись к сонным и пьяным словам Ани, решил откровенно поговорить с Джерри и узнать, что его гложет. Он подозревал, что причина этому как-то связана с его мертвой возлюбленной.

«Чувак, не знаю, что у тебя на уме, но я прекрасно вижу, что ты чем-то очень сильно обеспокоен. Я понимаю, что это твое дело, но так не может дальше продолжаться. Ты угнетаешь себя и заставляешь волноваться за тебя других. Вся эта поездка задумывалась, как отдых для всех нас. А в итоге ты уже вторую ночь так сидишь на бетонных ступеньках и смотришь в космос, словно тот может тебе дать ответы. Так нельзя. Нам пора поговорить. Нам пора раскрыться друг другу», — подумал Алекс; встал и направился к Джерри.

Алекс шел к другу по едва освещенной дорожке. Не спеша и робко — он боялся спугнуть его и упустить свой шанс на личную беседу. Держа руки в карманах и спрятав лицо в капюшоне толстовки, молодой человек подошел к Джерри вплотную и сказал: «Привет». Он никак не отреагировал на это — его взгляд все так же был направлен в бесконечный космос. «Можно я к тебе присяду?» — спросил Алекс, но снова безрезультатно. Спустя где-то десять секунд тишины, он добавил: «Ну, молчание знак согласия», а затем занял правое место рядом с другом на холодном бетоне.

«Почему он смотрит в небо? Что он ищет там? Там же… Там ничего нет — пустота. Даже звезды сегодня не вышли. И ни малейшего присутствия месяца. Тьма, да и только…» — рассуждал Алекс, посмотрев вверх. Джерри сидел неподвижно и, казалось, что даже не моргал. Хоть они и сидели рядом, ощущалось, словно между ними была выстроена стена из сжатой бесконечности, через которую проникал лишь один звук — неустанное пение сверчков. «Может, в этом есть какая-то печальная романтика? И я просто этого не понимаю… В любом случае, как же мне начать с ним беседу?» — думал Алекс, так и не находя ответа. И лишь спустя три минуты, он решил снова заговорить.

— Когда я был школьником, я разработал для себя некое правило: «Либо я никто, либо я все». Я был амбициозным, и выбрал второе. В результате я стал хорошистом; до отличника не дотягивал из-за предвзятости учителей — у них были свои любимчики. Меня начали уважать одноклассники, можно сказать, я был популярен; да и в целом я чувствовал себя увереннее, казалось, что во мне проснулось трудолюбие, и сама удача встала на мою сторону. Возможно, ребята в школе хорошо ко мне относились, потому что я помогал им с домашкой, неплохо шутил и так далее. Даже нет… Не возможно, а точно. Но так было до поры до времени. Мне казалось, что я преследую свои интересы и повышаю свой авторитет и прочее. А на деле, мной просто пользовались, и мое «все» было для всех, но не для меня…

«А какие у тебя были интересы?» — неохотно спросил Джерри, не отрываясь от ночного неба. «Неужели ему действительно хочется знать?» — подумал Алекс и тут же продолжил рассказ.

— Меня интересовало только одно — признание. Я хотел массовой и эгоистичной любви к себе. Тогда мне думалось, что они все отвернутся от меня, узнав мои истинные намерения. Но теперь, умудренный опытом, я знаю, что им было бы все равно. Я приношу им пользу, и плевать на все остальное. Был 2009 год. Я заканчивал 11 класс. ЕГЭ только год, как ввели — система новая, непонятная,