Неудачник - Эль Кеннеди

— Неважно. В конце концов ты понимаешь, что нет особого смысла заводить друзей. Все временно. В итоге у тебя просто появляется куча людей в твоей временной шкале, за которыми ты следишь из-за какого-то неуместного принуждения ставить лайки на их посты и казаться заинтересованным в их ерунде. Нет, спасибо.

Это странно, но в некотором смысле я узнаю часть себя в ЭрДжее, мы оба держим других людей на расстоянии, проживая большую часть своей жизни в собственных головах. Мы оба насторожены и, возможно, немного неправильно поняты.

Или, может быть, я слишком много читаю о его личности одиночки.

— Я тоже сменила школу в этом году, — признаюсь я.

ЭрДжей снова предлагает мне косяк, и на этот раз я делаю быструю затяжку.

— Ну и как?

— Да никак. Я хожу в католическую школу для девочек…

— Да? — Он оживляется, нахально приподнимая бровь.

— Поверь мне, это противоположность сексуальности. Представь себе викторианский приют для пуританок, но там бьют чувством вины и несоленой пищей.

— Я не знаю… Это может быть сексуально.

— Если хочешь одолжить мою юбку и присутствовать вместо меня, будь моим гостем.

— Видишь? Уже раздеваю тебя.

— Как мило, что ты думаешь, что ты вообще знаешь, что с этим делать, — ответила я.

— Пожалуйста, милая. Попробуй меня.

Он проводит кончиком языка по зубам, ухмыляясь. Просто едва уловимый рефлекс, который на мгновение притягивает меня.

— В твоих влажных снах.

— Постоянно.

Я закатываю глаза и делаю еще одну затяжку из его косяка.

Когда парни говорили о нем, они представляли ЭрДжея как некий социальный дефект, сидящий в своей комнате и читающий манифесты. Оказывается, у него есть характер. Он веселый. Умеет флиртовать. Глупо сексуальный. Та первоначальная интрига, которую я почувствовала в тот первый раз, все еще присутствует, что-то, что намекает на то, что все еще находится над поверхностью, которую мы прощупываем. Я не назову это искрой, но, возможно, это крошечный огонек интереса. Крошечное желание узнать его получше.

— Итак, бег, — говорит он. — Это твой конек?

— Я занимаюсь легкой атлетикой, да. Хочу получить стипендию, но в прошлом году у меня немного упали оценки.

— Если тебе когда-нибудь понадобится репетитор…

Я проглотил смех. — Да, конечно.

— Думаю, ты будешь удивлена.

— Да, не сомневаюсь. Тайный преступный гений.

— Если ты думаешь, что оскорбления меня отпугнут…

— Нет, именно это мне в тебе и нравится. Ты не пытаешься произвести на меня впечатление.

— А я должен?

— Зачем тебе это делать, если ты весь такой загадочный подонок? Просто будь собой, верно?

Это вызывает у меня глубокий смех. О нет. Мне нравится звук его смеха. В нем есть та самая сексуальная нотка, которая немного учащает мой пульс.

— Как насчет того, чтобы позволить таинственному подонку пригласить тебя на свидание завтра вечером?

ЭрДжей нацеливает на меня свою наглую ухмылку и очаровательные карие глаза, и я не сомневаюсь, что в прошлом это творило с ним чудеса. К сожалению, для него, я не очередная легкая добыча.

— Как насчет нет, — милостиво отвечаю я.

— Тогда помоги мне. Я должен идти на «бои». Что бы это ни было.

Ха. Я подавляю хихиканье, не желая ничего выдать. Но похоже, что ЭрДжей сумел влиться в социальную структуру Сандовера, нравится ему это или нет. Это должно быть хорошо. По крайней мере, смешно.

— Желаю тебе всего хорошего. — Я допиваю его бутылку воды и наклоняюсь, чтобы затянуть шнурки, прежде чем встать. У меня впереди еще несколько миль до наступления ночи, а также куча домашних заданий, которые я твердо намерена закончить. Эта стипендия сама себя не завоюет.

— Не хочешь намекнуть мне, что меня ждет? — Его выражение лица выражает надежду.

Я могу. Но что в этом веселого? Некоторые обряды перехода предназначены только для путешественника.

Поэтому я просто улыбаюсь ему и говорю: — Увидишь. Не хотелось бы испортить сюрприз.

ГЛАВА 17

ЭРДЖЕЙ

В субботу вечером мы с Фенном прохлаждаемся в своей комнате, ожидая, когда няня отключится. Как объяснил Фенн, у отца дома есть распорядок, по которому можно завести часы: Он готовит одинокий ужин в своей квартире внизу, включает на пару часов шоу о настоящих преступлениях или эту чушь про инопланетян на канале History, выпивает несколько стаканов black and tans, а потом засыпает в кресле, похрапывая над телевизором.

— Чувак, клянусь, тело этой цыпочки было нереальным. — Фенн отскакивает теннисным мячиком от потолка, лежа на кровати. — Как какое-то регрессивное дерьмо из комиксов.

— Круто, — бормочу я, сидя за компьютером и отвечая на сообщения.

Фенн уже минут двадцать рассказывает о девушке, с которой он переспал прошлой ночью. И это после того, как он позволил какой-то девчонке из Балларда отсосать у него, а потом оправдывался тем, что бросил ее и ускакал в другой бар. Я перестал обращать на него внимание, когда он захотел рассказать мне о механизме секса в Porsche.

— Ты когда-нибудь позволял девушке ласкать твою задницу? — спрашивает он сейчас. — Нет, но она предложила, и я подумал: — Какого хрена? Кто хочет быть на стороне принимающего? Я имею в виду, каждому свое или что-то в этом роде, но некоторые вещи священны. Позволь мне иметь это крошечное пространство для себя, понимаешь? Я только что встретил тебя. Мы не настолько близки.

— Ага.

Я полностью поддерживаю здоровый сексуальный аппетит, но Фенн, похоже, просто обжора. С такими темпами он достигнет точки убывающей отдачи. Или сломанный член.

— Эй. — Он бросает в меня теннисный мяч. Он ударяется о стену в футе слева от моих мониторов. — Что ты там делаешь?

Я бросаю на него предупреждающий взгляд. — Держи свои игрушки на своей стороне комнаты, иначе у нас будут проблемы, Феннелли.

— О, иди и поплачь об этом своей мамочке, Ремингтон, — говорит он, передразнивая меня. — Серьезно. У тебя есть подружка-кибер-ботаник по этому поводу или что? — Затем он хмыкает. —