Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты издеваешься надо мной или правда не знаешь? – Правая бровь Махсума взлетела вверх, изогнувшись вопросительным знаком.
– Нет, то есть, да… Ну вот, вы меня совсем запутали, шеф! – помотал головой Ахмед, словно избавляясь о наваждения.
– Хорошо, я скажу вам, что произошло. – Махсум подался вперед, упирая руки в колени. – Начнем с того, что вы умудрились заблудиться. Вы, полжизни прожившие в пустыне, заблудились в трех соснах! Мне простительно: я никогда до этого не бывал здесь и не видел ни единого бархана. Но вы, вы!
Хмурые лица разбойников потемнели еще больше. Одни уставились в потолок, другие сконфуженно опустили глаза, третьи, вертя головой, делали вид, будто говорят не о них.
– Я, правда, не совсем понял, при чем здесь сосны, – осторожно вставил Ахмед, – но мы еще ни разу не нападали ночью. А зажечь факелы вы не разрешили.
Махсум выдержал эффектную паузу, стараясь подавить в себе раздражение, непозволительное, как он считал, человеку его положения.
– Поясняю для особо одаренных…
– Спасибо, шеф! – обрадовался Ахмед, преданно взирая на главаря, но тот, проигнорировав его слова, повторил:
– Поясняю для особо одаренных: караван мог заметить факелы еще издалека и затаиться. С факелами мы были бы заметнее, чем чирь на лбу.
– Я об этом не подумал, – поскреб макушку Ахмед, а остальные разбойники начали тихонько перешептываться – им тоже подобная мысль не приходила в голову.
– И почему меня это не удивляет? – со вздохом покачал головой Махсум.
– Вероятно, потому, что вас трудно чем-нибудь удивить, о мудрейший из шефов! – льстиво заметил Ахмед.
– Но вам это удалось!
– Правда? – В душе Ахмеда затеплилась надежда на то, что Махсум все-таки сменил гнев на милость.
– Можешь не сомневаться. Кое-кто – не будем называть его имени – сорвал операцию уже в самом начале, потому что все время вертелся, словно у него в заднице застрял во-от такой гвоздь, – Махсум отмерил полруки и продемонстрировал ее Ахмеду, – и не смог отличить тушканчика от верблюда, наступившего ему на спину.
– Вообще-то, именно вы говорили про тушканчика, – поправил Ахмед. – А я подумал, медведь.
– Ты хочешь сказать, медведь больше похож на верблюда, чем тушканчик?
– Ну-у…
– В результате никто из вас не заметил, как караван идет прямо по вашим пустым головам.
Здесь уже крыть было нечем, и Ахмед резонно решил промолчать.
– Далее, – Махсум собрал суровые складки на лбу, – когда все-таки выяснилось, что это караван, а не стадо медведей или тушканчиков, и пришло время нападать, появился Стальной Хмырь.
– Я Коготь, – ворчливо поправил Саид, почесывая шрам на лице. – Стальной Коготь. Неужели так трудно запомнить?
– Хмырь! – раздраженно повторил Махсум. – Чугунный болван, тупой и глухой, к тому же, как вон тот ваш аксакал!
– Шакал? Я не шакал! – вскинулся старик, опиравшийся обеими руками на саблю, словно на клюку. – Сам ты, молокосос, шакал облезлый!
– Хабиб-ако, он сказал «аксакал»! – крикнул возмущенному старику в самое ухо разбойник, стоявший рядом с ним.
– А, ну энтоть другое дело! – закивал тот. – Совсем другое. Извини, я не расслышал.
– Разобрались? – подождав немного, поинтересовался Махсум.
– Да, продолжайте, шеф, – разрешил Ахмед.
– Так вот, Стальной Хмырь, которого никто не звал, выпустил коней и окончательно запорол все дело! Ахмед?
– Я здесь, шеф! – Разбойник сделал шаг вперед и вытянулся «во фрунт».
– Какого лешего тебе понадобилось нападать на жирного борова, что прятался под верблюдом?
– Не понял, шеф. – Ахмед честными глазами уставился на своего предводителя.
– Повторяю вопрос: на кой тебе понадобилось махать саблей? Мы должны были забрать рабов и по-тихому слинять.
– Но, шеф! Мы никогда не оставляем в живых свидетелей.
– Правда?
– Да! – Ахмед оскалился и рванул рубаху на груди.
– Я заметил.
– И если бы не кони…
– И не медведь с тушканчиком.
– Шеф, это уже не смешно, – надулся Ахмед.
– Причем совсем. А знаете, что будет дальше?
– Что?
– Один караван, добравшись до конца своего пути, расскажет, что «Коршуны пустыни» – рохли, строящие куличики из песка тюбетейками (о, прости – чалмами!), сборище младенцев в коротких штанишках, и их может походя обобрать каждый, кому не лень. А второй караван разнесет по всему свету, что лучше всего ходить ночью, потому что те же «Коршуны пустыни» – вовсе и не коршуны, а слепые и глухие филины.
– Но шеф, филин как раз очень хорошо слышит и видит ночью, как днем, – не вытерпев, внес поправку Ахмед. – А вот знавал я одного еврея, так у него была свинка-альбинос, которая ни шайтана не слышала и не видела. Так что я с вашего дозволения заменил бы филина на свинью.
– На твой вкус, Ахмед, – не стал спорить Махсум. – А теперь пошли все прочь! Мне нужно подумать.
Разбойники, ворча в бороды, разбрелись по пещере. Рядом с «троном» остался один только Ахмед, продолжавший преданно смотреть в глаза главарю. Махсум старательно игнорировал прилипчивого разбойника, но Ахмеда, похоже, это нисколько не смущало, и уходить он не собирался.
– Что вы делаете, шеф? – спросил разбойник, водрузив тюбетейку на голову.
– Думаю, – сухо и лаконично отозвался Махсум.
– Вы придумываете новую отмазку для Мансур-ако?
– Ахмед, я тебя прошу, уйди, а? – простонал Махсум, пряча лицо в ладонь.
– Хорошо, хорошо, – поклонился Ахмед, пятясь. – Если что, я тут, совсем рядом.
Махсум подождал, пока телохранитель удалится на приличное расстояние, достал из-за пазухи табакерку, повертел ее в руке – красивая вещица! – приоткрыл и прихватил двумя пальцами щепотку тонкого табака. Понюхал – ничего так. Втер в ноздри.
– А-а-пчхи! Апчхи!
В голове просветлело.
– Будьте здоровы, шеф! – крикнул из глубины пещеры пристально наблюдавший за главарем Ахмед.
– И тебя тем же, так же, туда же, – проворчал Махсум, утирая нос грязным рукавом – самому противно, но постирать негде.
Закрыв табакерку, он отложил ее на каменный уступок около «трона», подпер подбородок рукой и погрузился в тягостные раздумья. Должность главаря банды уже не казалась ему такой уж привлекательной и беззаботной, а сами разбойники оказались на редкость навязчивыми, шумными, требовательными – в общем, достаточно большой обузой. Слишком много забот, проблем и нервов.
– Шеф, шеф! Послушайте!
Махсум очнулся от горестных мыслей. К нему через всю пещеру вразвалочку спешил Шавкат.
– Что опять случилось? Может ваш шеф хоть минуту побыть один, чтобы его никто не беспокоил?
– Случилось ужасное! – Запыхавшийся разбойник вытаращился и упал на колени перед «троном». Махсум от неожиданности поджал ноги. Он никак не мог привыкнуть к тому, что перед ним падают ниц – подобное всегда настораживало его и пугало.
– Ну что еще? – недовольно проворчал он, опуская ноги. – Опять недосчитался пригоршни зерна, или лошадь нагадила посреди пещеры, и никто не хочет
