Фол последней надежды (СИ) - Екатерина Морозова

Решив, что лучше ему убедиться, чтобы не мучиться в догадках весь вечер, Степан развернул машину, подъехав к смутившей его парочке.

* * *

Счастливый и довольный Моторин стоял передо мной. Он подошел ко мне легким шагом, не выдавая последствий своей операции. И лишь внимательный человек смог бы усмотреть небольшое прихрамывание на одну ногу. Алексей был одет в тёплый пуховик и тонкую черную спортивную шапку, поправив которую, сказал:

- Это судьба, что мы встретились, - улыбнулся футболист.

Я не могла с ним не согласиться, поскольку, позвони он хоть на пару минут позже, мы бы не встретились: непривыкший к холодам хрупкий иностранный мобильник быстро разрядился и, жалобно пискнув, выключился.

Лучшего места для встречи, чем остановка, я не нашла, поэтому, закутавшись в широкую горловину вязаного белого свитера, выглядывающую из-под красной куртки, спросила:

- Как твоя нога? Не ожидала, что ты приедешь ко мне.

- Уже лучше. Я очень скучал. Прости за тот случай, - он немного замялся, позволив мне в мельчайших подробностях вспомнить события нашей последней встречи, - Я был тогда не в себе.

Я неловко улыбнулась, не зная о чем мне с ним говорить. Наше общение складывалось из постоянных обид и последующих извинений. Он стоял всего в нескольких сантиметрах от меня, но я чувствовала, что за прошедший месяц мои чувства как-то странно эволюционировали, и былого восторга лишь от взгляда на статного футболиста я более не испытывала. Ужаснувшись, я подумала о том, что мои чувства так хрупки.

Сразу в памяти возникла история многолетней давности: ещё будучи первоклассницей, со смешными огромными белыми бантами в волосах, я влюбилась в одноклассника, обладавшего восхитительными кудряшками, обрамлявшими его лицо. Я тихо вздыхала, украдкой бросая косые взгляды на свой объект обожания и угощала его леденцами на переменах. Но в один судьбоносный день, Егор пришел в класс с новой короткой стрижкой, лишившись своих прекрасных волос, и всю мою детскую любовь как ветром сдуло. Вот и сейчас: вроде всё тот же Моторин стоит передо мной, с такими же, как и прежде, голубыми, словно горные озера, глазами, но, после случая в больнице, моё сердце стучит ровно, и я почти не волнуюсь, глядя ему прямо в глаза.

Будто почувствовав моё настроение, Алексей спросил:

- Что-то не так? Ты, наверное, замерзла. Может, поедем в кафе? Открыв рот, я собиралась ответить, но услышала за спиной знакомый голос:

- Я с вами! - Мельников подкрался сзади, обхватив мою талию двумя руками. Мне захотелось смеяться: это смотрелось, будто самец льва предъявляет права на свою самку, - Степан, - он протянул одну руку Алексею, в то время как я избавилась от другой, отступив на шаг в сторону.

- Алексей, - Моторин был явно шокирован внезапным появлением какого-то Степана, общение с которым явно не входило в его планы.

Они пожали друг другу руки, подозрительно глядя в глаза. Рядом с Моториным Стёпа казался выше сантиметров на десять, тогда как я, по сравнению с ними обоими, и вовсе, ощущала себя коротышкой.

Пытаясь предотвратить катастрофу, я сказала:

- Мне, вообще то, пора домой, - но моя фраза вызвала обратный эффект:

- Я как раз собирался заехать к тебе, давай подвезу? - быстро сориентировался Стёпа, но Лёша ему не уступил:

- Я приехал, чтобы поговорить с тобой, Нина. Можно зайти на чай?

Горько вздохнув, и, вспомнив о том, что Ивана сегодня дома не будет, я согласилась:

- Хорошо. Я поеду с Алексеем, заодно покажу ему дорогу, - и тут же пресекла попытку Стёпы возмутиться: - А если ты, Мельников - против, то можешь не ехать.

Оскорбленная невинность, вскинув голову, обиженно засопела, отправившись в машину, а я, словно не замечая ликования Моторина, села вслед за ним в его автомобиль.

Два "аристократа", привыкшие к роскоши и совсем другим условиям жизни, пробирались через заставленную велосипедами, лыжами, банками и склянками, лестничную клетку к моей квартире. Лампочка в который раз перегорела, и, судя по переменному миганию другой, её, в скором времени, ожидала та же участь. Наткнувшись на что-то, Лёша тихо выругался, но, когда это "что-то" подало голос, Моторин вообще отпрыгнул в сторонку, спиной чуть не свалив кашпо с фикусом, возвышающееся на тумбе, которое только вчера выставила в коридор, делающая ремонт в квартире, соседка.

- Кто здесь? - спросила я, от греха подальше, спрятавшись за спину Степана.

- Очи чёрные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные... - запела наша "находка".

Глаза привыкли к полутьме, и я, наконец, признала в поющем Боброва, который, элегантно сложив ноги, восседал у моей квартиры на куртке, раскинутой на полу.

- Витя? - я не верила тому, что видела.

- Нина? Лепота ты моя! Пришла жандобиться обо мне? - Бобров и лыка не вязал: - А что это за анчутки с тобой?

- Витя, зачем же ты так надрался? - я подошла к Боброву, пытаясь прикинуть уровень опьянения.

- На кафедре...на кафедре, - он икнул, после чего рассмеявшись, бессвязно продолжил: - корпоратив... был. Брага была так вкусна, что я не заметил, как осушил всю опаницу, - пьяный заместитель декана вновь икнул: - и ноги принесли меня к тебе.

"Да уж. То ни одного парня нет, то сразу три", - подумала я про себя, но радоваться мне не давал тот факт, что с Бобровым надо было что-то делать.

Развернувшись к своим "анчуткам", которые в шоке наблюдали за происходящим, я попросила:

- Пожалуйста, помогите мне затащить его внутрь.

Степан с Алексеем тут же подхватили, продолжающего петь, Боброва под руки, одним взмахом подняв его на ноги, а я, прихватив куртку Вити, открыла входную дверь, пропуская всю троицу в квартиру.

Засыпающего на ходу Боброва, мы расположили на диване в зале, накрыв его пушистым пледом, а сами прошли на кухню, где я рассадила парней за квадратный стол и принялась готовить еду.

Наша кухня всегда славилась большим размером, но когда на ней оказались два плечистых мужчины, она показалась мне чрезвычайно маленькой и тесной. Пока я готовила еду, мужчины почти не общались, предпочитая "копаться" в телефонах или изучать узор на обоях.

Спустя двадцать минут, я выставила на середину стола ароматные куриные крылья в медовом соусе и картофельное пюре. При виде еды все оживились, и Алексей отметил про себя, что Нина еще и готовить мастерица. Как же давно он не ел домашнюю еду! Но, спустя пару минут, оживление футболиста сменилось его праведным гневом:

- Почему ты ему положила на крылышко больше? - спросил озадаченный Моторин.

Пожав плечами, я удивилась такому вопросу, но, всё же, ответила, краем глаза заметив, как расцвел Степан: