Синтетический солдат - Сергей Самаров

Последующий толчок лопатками в пол и обратный кувырок позволил мне встать на ноги как раз тогда, когда дверь стала закрываться под легким давлением со стороны вешалки. Она зарылась, полумрак стал более густым, что за дверью, видно не было, но я примерно представлял, где должна быть голова человека, лицо которого дверь отрихтовала. Не гася инерции после кувырка, я развернулся и всем весом в быстром скачке ударил рукояткой пистолета в предполагаемое место. Попал, как мне показалось, в лоб. И сам едва успел посторониться, чтобы животастый гость упал не на меня, а рядом. Тем не менее умудрился вдогонку нанести удар каблуком между лопаток в область сердца.

Мне нравилось, что нападавшие старались орудовать молча. И не стонали, когда я их бил. А бил я тщательно, со знанием дела. Соседи у меня капризные, и мне тоже не хотелось их беспокоить. За стеной живет молодая пара с маленьким ребенком. Когда ребенок ночью плачет, а плачет ночами он часто, считается, что он никого не беспокоит. Когда кто-то рядом тихо ходит ночью или, не дай бог, посудой гремит, это уже верх варварства и неуважения к детям. Правда, этажом ниже живет террорист. Я бы у него над головой каждую ночь на танке ездил, если бы не соседи за стеной – танк может их ребенка разбудить, он не всегда разборчивый в своих предпочтениях. Террористом я зову соседа-гея, который водит к себе дружков. В моем понимании для рода человеческого геи гораздо опаснее натуральных и актуальных террористов. Где-то в Интернете мне попадалась информация, что из-за распространения гомосексуализма в лице нерожденных детей человечество теряет большее количество людей, чем от рака. Но от рака умирает больше, чем от рук террористов. Тогда почему же гомосексуализм нельзя приравнивать к терроризму? Очень даже можно! И очень нужно! И давно пора такой закон издать, тем более с российской демографической обстановкой, когда у нас убыль населения пытаются нивелировать притоком мигрантов из Средней Азии. Но мне, честно говоря, в этот момент было не до соседей и не до проблем демографии. Я не побоялся бы и шум устроить, хотя умышленно шуметь, как человек скромный, тоже не намеревался. А, в дополнение ко всему, стремление гостей к тишине говорило мне, что это дело даже с их стороны рассматривается как противоправное. Но если они занимаются противоправным делом, следовательно, я занимаюсь, согласно логике, правовым избиением. Это меня слегка вдохновляло.

Я прошел прямо по спине «жертвы двери», заодно крепко наступив ему на шею, но в сознание этим почему-то не вернул. Может, он просто терпеливым таким оказался, понимая, что если эту боль не вытерпеть, то вскоре придется терпеть большую, и потому гордо лежал без сознания лицом вниз. В темноте не видно было выражения лица второго, которому я колени перебил, но он должен был корчиться от боли и жмуриться. А я не люблю, когда мне рожи строят. И потому, уже привыкнув к полумраку и многое различая, ударил носком башмака ему в челюсть сбоку. Там челюсть легко, словно картонная, ломается. А подошва у башмака прочная и не дает при таком ударе повредить пальцы на ноге. Но дальше стоял третий, на которого я наставил пистолет, чем притормозил его поступательное движение навстречу моему удару. Но только притормозил, не остановив окончательно. Человек своей кинетической энергией управлять не умел. Сам виноват. Надо учиться. Простой закон физики говорит, что, когда два тела движутся навстречу друг другу, сила удара при столкновении составляется из скорости движения тел и их массы. Пистолет я только показывал, держа его в правой руке, а бил слева, потому что правая нога у меня впереди стояла. И в итоге получился классический прямой удар боксера-левши. Левая рука у человека не сильнее правой, но, как правило, резче. А когда в резкий удар еще и вес тела вкладываешь, звук получается громкий. В лице противника что-то захрустело, и захрустело громко. По ощущению боли в костяшках пальцев я догадался, что попал в нос. Это удар не нокаутирующий. И потому пришлось добавить рукояткой пистолета.

Других противников в квартире не оказалось. Я включил свет, проверил каждый закуток, но на тридцати двух квадратных метрах моей кровной жилплощади спрятаться было негде. Разве что с перепугу в унитаз нырнуть. Но для этого нужны особые таланты, а с талантами я тягаться не хотел и преследование организовывать не намеревался.

На балконе у меня была бельевая веревка. Я ее сразу срезал, заодно проверив положение Владимира Николаевича. Внизу все было без изменений. А потом кусками веревки связал руки за спиной всем троим. Но этим удовлетворился. Перетащил их друг к другу ближе, заодно обыскав, отобрав трубки, два ножа и один кастет, которыми они воспользоваться не успели, надеясь, видимо, справиться со мной голыми руками. По крайней мере, надеялись скрутить, чтобы допросить, а потом уже, возможно, хотели использовать оружие для убийства. Внешне я против них, наверное, клопом казался. В лучшем случае, тараканом. Каждый из троих был тяжелее меня килограммов на сорок. И потому в себе они не сомневались. Мне почему-то показалось, что напрасно. А потом я посадил пленников вплотную и связал их руки, уже стянутые тонкой и режущей кожу веревкой, вместе. Теперь они даже на ноги встать могут только всем дружным колхозом. А уж атаковать меня, если пожелают, смогут только каким-нибудь методом карусели, не иначе. Не знаю, есть ли такой способ атаки. Рассматривать документы я пока не стал, и даже оставил их в карманах владельцев. Будет время, посмотрю…

Но я не забыл, что внизу меня ждет Владимир Николаевич, и он, в отличие от меня, не имеет профессиональной боевой подготовки, а в машине у соседнего подъезда, возможно, сидит его противник. Вес этого противника мне неизвестен, но я не уверен был, что Чукабаров справится с человеком, который на сорок килограммов его тяжелее. А решится он или нет использовать машину в качестве кастета, я не мог предположить. Кроме того, я хорошо помнил, для чего я приехал в свою квартиру, и еще помнил, что, возможно, нынешней ночью, по крайней мере, утром, нам предстоит действовать. Причем необходимость действовать оперативно вполне может быть таковой, что очень и очень поторопит нас. Обратиться за помощью в областное управление ФСБ было нельзя, как здраво рассудил Владимир Николаевич. Рассчитывать можно было только на силы ФСО, но они в Москве, а это далеко. Единственное, что я смог бы сделать своими силами, поднять якобы для занятий свой батальон и привести его марш-броском туда, куда потребуется. Но чтобы получить полное вооружение и патроны, нужна была бы обязательная санкция командира бригады или начальника штаба. Мне никто такую санкцию не дал бы. А отправлять на опасное задание безоружных, по сути дела, солдат, мне не позволяла совесть и традиционная для комбата кличка – Батя…

Глава 14

Время терять было нельзя. Связанные добры молодцы не мешали мне, хотя промелькнула мысль связать их всех еще и ногами. Так, чтобы на троих они имели три нижние конечности. Для всех это было бы странным методом передвижения. И я бы с удовольствием посмотрел, что они смогут предпринять. Самый крупный из троих – по крайней мере, с одним сломанным коленом, не открывая глаз, шевелил похожим на флаг носом, что-то вынюхивая. Второе колено у него, возможно, просто слегка травмировано, потому что мой каблук задел его вскользь. Ему такой метод передвижения, думаю, понравился бы меньше всех, хотя сломанная челюсть не должна была испортить оригинальность походки. Но времени на опыты по изучению человеческой натуры, ненормированной лексики и возможностей человеческого организма, не имея к тому весомых оснований, терять не хотелось, и я прошел во вторую комнату. Включил свет и там. Дома мне не от кого было прятаться, а соседей свет не разбудит.

Судя по всему, обыск у меня не проводили. Все было в порядке. Должно быть, приказ был один – меня захватить. Правда, и компьютер оказался включенным. Значит, файлы перекопали и, может быть, перекачали. У одного из нападавших в кармане была «флэшка» на шестьдесят четыре гигабайта. Туда все содержимое моего компьютера поместится. Другого опасаться, скорее всего, не стоило. Чтобы установить в компьютер взрывное устройство, нужен специалист. В НПО «Химера» единственным таким непрофильным специалистом был Владимир Николаевич. Значит, я мог свободно общаться со своим компьютером. Правда, наличие посторонних папок я все же проверил. Но сразу ничего не нашел. Компьютер выключил, снял боковую крышку и, не устанавливая его в крепежный отсек, подсоединил второй винчестер.

Компьютер при загрузке запросил меня, какую операционную систему загружать, мою устаревшую или новую с нового жесткого диска. Уже это говорило, что диск Лукьянца присоединился хорошо, и даже инсталляции не потребовал. Я боялся, что не справлюсь именно с инсталляцией. Загрузив операционную систему Лукьянца, потому что моя могла не открыть какие-то типы файлов, я стал тщательно просматривать все по порядку. Но тщательность эта относилась в основном к самому началу документов, большинство из которых меня, естественно, совершенно не интересовало, как не интересовали и программы, установленные на диске, и которые я даже открывать для проверки не стал. Меня заинтересовали только фотографии сотрудников ФСО. Они здесь присутствовали. Причем присутствовал даже мой товарищ, однокашник по военному училищу спецназа Сережа Ковальчук, сейчас уже полковник Сергей Платонович Ковальчук. Потом я нашел отдельную папку, которая собирала только эти фотографии, причем уже, наверное, в рабочем формате, потому что снимки каждого отдельного человека тоже размещались в отдельной папке, и фотомодели были в разной одежде и в разных ракурсах. Отдельные папки были сгруппированы в другие папки. В первой были фотографии только двух людей, во второй – восьмерых. Непонятно было, по какому принципу проведено разделение. Но этот вопрос обязательно нужно было решить. А больше всего меня заинтересовала подпись под корневой папкой – «Украина». Что это значило? Кому были отправлены эти фотографии? НПО «Химера» на Украине перестало существовать в 1986 году после аварии на атомной электростанции. Но это общедоступные данные. А что в действительности происходит в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС не знает никто, кроме узкого круга доверенных лиц. Все, как положено, и я могу до утра сидеть гадать, но ответа все равно не получу…