Я всё снесу, милый - Марина Кистяева

Если Юра еще и поднимет на нее руку…

Зоя чувствовала себя загнанным в клетку зверьком. Вроде бы еще остались силы, чтобы царапаться и кусаться. С другой стороны, отчетливо понимала, что ее сломают без особого труда. Господи… И что делать? Как выбраться из капкана?

— Зоя!

Голос Юры подхлестнул, и она побежала по пустынному пляжу. Слышала, что он что‑то кричал, но остановиться была не в силах. Только бы убежать… Только бы не догнал… Песок просачивался в сандалии, ноги вязли. Казалось, она не бежит, а топчется на месте.

— Да подожди ты!

Цепкие пальцы схватили ее и рванули назад. Зоя с лету ударилась о грудь Юры, тот не устоял, и они оба упали на песок.

— Не трогай меня! — истошно закричала Зоя, пытаясь вырваться и отползти подальше.

Не тут‑то было.

Мальчик Юра намертво вцепился в свою добычу.

— Зоя. Зоя! Ты что? Куда ты собралась?

— Пусти! — забилась она в истерике.

Он пытался подмять ее под себя. Но действовал осторожно. Чуть позже, несколькими днями спустя, проанализировав все знакомство с Юрой, Зоя пришла к печальному выводу: если бы он хотел причинить ей боль, руководствуясь только своими параноидальными желаниями, ему не составило бы большого труда сделать это и насиловать столько, сколько заблагорассудится.

Берег ее…

— Не пущу!

— Пусти, я сказала!

— Не могу. Слышишь меня? Не могу! — он повалил ее на спину и принялся целовать оголенные плечи и грудь.

— Эй, ребята, вы бы в номер, что ли, пошли! — крикнул им кто‑то, и послышались глумливые шуточки.

Но ни Зоя, ни Юра не обратили на них внимания.

— Ты сумасшедший! Ты псих! Какого черта ты набросился на Стаса с кулаками? — Зое удалось увернуться и выскользнуть из‑под Юры.

Тот тяжело дышал. Глаза потемнели. Губы плотно сжались.

— А какого хрена он тебя клеил?!

— Мы разговаривали! Просто разговаривали!

— Нет! — заорал мальчик Юра, вскакивая на ноги и нависая над Зоей. — Я видел, как он на тебя смотрел! Он хотел тебя трахнуть!

— Да пошел ты! — не выдержала она и хотела также подняться на ноги.

Ей не позволили.

Навалились сверху.

— Ты моя! Только моя! Поняла?

Дальше началось непонятно что.

Тихая молчаливая борьба.

Руки мальчика Юры пробрались под платье Зои и рванули трусики. Девушка пыталась его отпихнуть. Она могла закричать, позвать на помощь. Но толку‑то? Утром все равно пришлось бы возвращаться в номер.

И она не была уверена, что не встретит там Виктора Валерьевича. У этого урода в отеле были шпионы — в этом она не сомневалась. Он контролировал каждый шаг своего ребенка.

Когда член Юры ворвался в ее сухое лоно, Зоя застонала от боли.

Чертов мальчик Юра!

Чертова жизнь!

Как же она устала…

Его движения были порывистыми, толчки глубокими.

Зоя, прикусив губу, уставилась в небо, на котором зажигались звезды…

А дальше были судорожные извинения.

Когда все закончилось, и Зоя все‑таки встала на ноги, мальчик Юра упал на колени и принялся целовать ее ноги.

— Прости… — шептали его шершавые на ощупь губы, которые постоянно трескались. — Прости, прости, умоляю…

— Почему не могла от него уйти? Из жалости? — холодный голос Варшавского врезался в сознание, возвращая ее к действительности.

Чувствуя, как комок, образовавшийся в горле, мешает говорить, Зоя снова сделала глоток вина. М — да, завтра с утра она будет болеть. А, где наша не пропадала! Поздно раскаиваться.

— Из жалости, это да. Сам посуди, мрасс, человеку жить оставалось максимум полгода — так говорили врачи… А он смотрит на меня телячьими глазами… И что я должна была делать? Послать его куда подальше? Посылала! А что толку?..

— Не понимал?

— Нет.

— Принимала назад?

— А он никуда и не уходил. Уговорил жить вместе, — произнося слово «уговорил», Зоя не смогла справиться с желчью, выплескивающейся наружу. — Поставил, скорее, перед фактом. Вернее…

Она недоговорила.

— Вернее — что? — Варшавский всматривался в лицо сидящей рядом девушки. Ее сгорбившаяся фигурка казалась совсем маленькой и вызывала непонятные для него эмоции.

— Помимо мальчика Юры, был еще Виктор Валерьевич.

При упоминании еще одного мужчины Юлиан нахмурился.

Так…

— Твой любовник?

Услышав вопрос, Зоя посмотрела на Варшавского, как на сумасшедшего.

— Спаси и сохрани! Не! Виктор Валерьевич, слава богу, не претендовал на место в моей постели. Этого я бы точно не пережила! — от одной мысли, что подобное могло произойти, Зою передернуло. — Виктор Валерьевич был отцом Юры. Властным, жестоким человеком.

— Он сыграл не последнюю роль в ваших отношениях? — догадался Юлиан.

— Он сыграл в них главную роль! — фыркнула Зоя и посмотрела на бутылку, стоящую на полу у ног Варшавского. — Еще налей.

— Притормози немного.

— Я хочу еще выпить.

— Выпьешь. Дальше расскажешь?

Зоя шумно вздохнула.

— Мрасс, вот сижу я с тобой, душу изливаю, а ведь чувствую, что зря.

— Почему?

— Как почему? Ты же… — она недоговорила. — Знаешь, ты же тоже очень властный и жестокий человек. Да и человек ли…

Вот она и высказала вслух то, что думала о нем.

— Откровенность за откровенность. Я человек. Такой же, как ты.

— Ага, такой же. А как же твои паранормальные способности?

— Ты про способность чувствовать твои эмоции?

— Так точно.

— Зоя, — мрасс сделал выразительную паузу, словно решал: говорить ей или нет. — Как только мы с тобой переспим, ты так же будешь чувствовать меня.

— Ага, значит, надо с тобой переспать, — многозначительно заметила Зоя и сама потянулась за бутылкой. Но ее руку перехватили. — Отдай! Я принесла!

— Расскажи, что было дальше. Мне интересно, — попросил Юлиан.

Именно попросил, а не приказал.

Зоя посмотрела на него и невольно вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом серых глаз. Сейчас они смотрели без привычного высокомерия. В них появились… доброта и тепло?

Да ну на фиг!

Она перепила. Точно перепила. Раз такие несуразные вещи приходят в голову.

— А на чем я остановилась? — растерянно моргнув, спросила она.

— Ты начала рассказывать о неком Викторе Валерьевиче.

— Редкостный ублюдок был, — Зоя не скрывала своих чувств. — И боялась я его сильно. Когда он в первый раз явился ко мне в квартиру с угрозами, думала: реально прибьет. Он обвинил меня в том, что я не отвечаю взаимностью на чувства его мальчика. И прямым текстом сказал: не буду с Юрой — прикопает где‑нибудь в лесочке. Вот такая родительская забота.