Хроника либеральной революции - Олег Мороз

Как сказал в одном из интервью известный в ту пору экономист Анатолий Дерябин, рубль столь стремительно обесценивается и вытесняется из оборота, что возникает опасение: «очень скоро Россия превратится во вторую Панаму — единственную страну на земном шаре, не имеющую собственной валюты».

Разумеется, действия председателя Центробанка были далеко не единственной причиной падения курса рубля, но, без сомнения, они ускорили это падение. Вместо того чтобы вместе с правительством предпринять энергичные действия, направленные на укрепление национальной валюты, Геращенко вполне сознательно делал все, от него зависящее, в обратном направлении.

Гайдар о Геращенко:

«Он просто не понимает, как связаны друг с другом цены, процентная ставка, валютный курс, денежная масса в условиях рыночной экономики и свободных цен».

(Кстати, точно так же аттестовал Геращенко и другой известный либеральный экономист — Борис Федоров:

«Он не является ни центральным банкиром, потому что не понимает, чем должен заниматься, ни экономистом, потому что элементарных вещей по денежному обращению в рыночной экономике не знает. Умудриться прожить пятнадцать лет за границей и не понять, как там работает экономика!»).

В конце концов Егор Тимурович пришел к довольно парадоксальному выводу: когда в мае — июне 1992-го встал вопрос о замене Григория Матюхина на посту председателя ЦБ, самым правильным было бы… приложить все силы, чтобы сохранить его в этой должности. Да, Матюхин был не луч света в темном царстве. Человек какой-то странный, несобранный, расхристанный — во время важных переговоров мог внезапно исчезнуть куда-то, так что его долго нигде не могли найти… Некоторые его шаги — такие, например, как решение перевести счета силовых ведомств в коммерческие банки, — были просто чудовищны. Вместе с тем он понимал главное, чего не понимал Геращенко, — ключевую важность проблемы финансовой стабилизации, — и всерьез был готов ее добиваться. Вообще, как пишет Гайдар, Матюхин «понимал основные задачи ЦБ в условиях инфляционного кризиса».

Лично для меня сопоставление этих двух фигур — Матюхина и Геращенко — служит очередным подтверждением истины, сколь обманчива бывает внешность. Внешне Матюхин никогда мне не нравился: какой-то суетливый, неказистый, непрезентабельный… Возможно, это негативное впечатление в какой-то мере усиливалось распространенным тогда мнением, что он «человек Хасбулатова». Рядом с ним вальяжный, ироничный, вечно сыплющий анекдотами, вообще вроде бы мудрейший из мудрейших Геращенко многим казался — да и теперь кажется — по-человечески необычайно привлекательным. И вот поди ж ты…

10 сентября Геращенко предпринял новый шаг, идущий вразрез с политикой правительства, — заключил со своим украинским коллегой Вадимом Гетьманом (тот приехал в Москву в составе правительственной делегации Украины, возглавляемой премьером Витольдом Фокиным) соглашение «О неотложных мерах по урегулированию взаимозачетов между хозяйственными организациями и банками Российской Федерации и Украины». Согласно этому соглашению, отменялись — вплоть до 1 декабря — какие бы то ни было ограничения на так называемое техническое кредитование Украины Россией. Документ был подписан вопреки возражениям Гайдара и вызвал новый скандал.

В чем была его причина? Дело в том, что после распада Союза и, соответственно, общей финансовой системы в денежных расчетах между Россией и другими странами СНГ, а также государствами Балтии возникла довольно странная ситуация. Расчеты осуществлялись в безналичных рублях, причем в каждой республике центральный банк самостоятельно принимал решение, сколько ему «нарисовать» рублей. Единственной страной, которая пыталась сдерживать эмиссию, не допуская чрезмерного роста бюджетного дефицита, была Россия. Остальные вели себя совершенно раскованно, соревнуясь в размножении ничем не обеспеченных, «пустых» денег. Впереди всех в этом соревновании бежала Украина (эту практику Киев завел еще в 1990 году). Притчей во языцех стал тезис украинского премьера Витольда Фокина: «Зачем сдерживать бюджетный дефицит, когда в руках у тебя «печатный станок»?». В самом деле — зачем? Ущерб, причем немалый, от этого несла лишь Россия: в оплату за реальные российские товары, поставляемые на Украину, в соседнюю страну перекочевывали эти самые «пустые» рубли, подстегивая здесь инфляцию, сводя на нет усилия российского правительства по финансовой стабилизации.

Возможность беспрепятственно экспортировать инфляцию в Россию позволяла правительству Украины и ее Нацбанку (который, кстати, был подчинен не Верховной Раде, а правительству) регулярно и достаточно безболезненно кредитовать предприятия, проводить взаимозачеты по геращенковскому варианту и т. д.

Наконец, за счет «нарисованных» денег, конвертируя их в купоны (эта местная «валюта» была введена на Украине уже в начале 1992 года), украинским властям какое-то время удавалось оперативно повышать зарплаты, поддерживая относительно высокий — выше, чем в России, — уровень жизни населения, по крайней мере некоторой его части. А это, в свою очередь, позволяло противникам российских реформ кивать на пример соседней страны: вот, дескать, тамошнее руководство выбрало «мягкий» вариант реформ, и смотрите, как там здорово живут. На самом деле никаких реформ — ни мягких, ни жестких, — на Украине долгое время вообще не было, реформы топтались на месте. И после того как Россия перекрыла-таки переток «нарисованных» денег на свою территорию, бездарная экономическая политика Кравчука и Фокина обернулась для Украины социально-экономической катастрофой…

Гайдар:

«Не было ни одной безумной экономической идеи, — из числа тех, с какими носилась оппозиция в России, — которая не была бы многократно опробована на Украине. Здесь регулярно проводили пополнение оборотных средств, взаимозачеты задолженностей, выдавали масштабные эмиссионные кредиты, пытались сохранить многочисленные дотации… И все это, конечно, — под флагом защиты социальных интересов трудящихся. Самоубийственные последствия такой политики в полной мере сказались, когда России наконец удалось обрести денежную независимость. Эмиссия, замкнувшаяся в границах Украины, обернулась в 1993 году мощнейшим инфляционным взрывом. Темпы роста цен более чем в десять раз превысили отнюдь не низкие российские показатели. К осени 1994 года средняя заработная плата на Украине далеко отставала от российской, составляя что-то около двадцати долларов. Неспособная расплачиваться по своим обязательствам молодая страна оказалась на грани государственного банкротства».

До поры, до времени российские власти — и правительство, и Центробанк, — сообща как могли сопротивлялись самодеятельности бывших братских республик, касающейся несанкционированной рублевой эмиссии. 21 июня вышел указ президента «О мерах по защите денежной системы РФ», прямо предписывавший оградить интересы России от необоснованной безналичной эмиссии в странах СНГ и Балтии. С 1 июля расчеты с этими странами стали проводиться через корреспондентские счета, так что автоматический экспорт в Россию безналичной денежной массы, создаваемой в ближнем зарубежье, вроде бы сделался невозможен. Тем не менее попытки как-то протолкнуть эту массу в российские пределы продолжались.

19 июля, после очередного киевского эмиссионного мероприятия, Центробанк России опубликовал специальное заявление (видимо, оно было подготовлено еще при Матюхине). Вопреки принятому порядку, говорилось в документе, некоторые центральные банки стран СНГ принимают односторонние решения, наносящие ущерб интересам Российской Федерации. В частности, стало известно, что Национальный банк Украины, имея многомиллиардную задолженность перед Центральным банком России, принял решение о выдаче кредита предприятиям Украины в размере более 300 миллиардов рублей, в результате чего российские предприятия в обмен на поставляемую продукцию будут получать «пустые бумажки». По сути, эмитируются огромные средства, которые в ближайшее время вольются в хозяйство Российской Федерации. Экономика России подвергнется мощному инфляционному удару, сводящему на нет принимаемые в России стабилизационные меры. В этой ситуации, писали авторы документа, Центральный банк России счел необходимым обратиться в Верховный Совет Российской Федерации с предложением рассмотреть создавшееся критическое положение и до урегулирования данной проблемы объявлять такие национальные банки неплатежеспособными с введением жестких ограничений на поставку товаров российскими предприятиями в эти государства (ранее Центробанком на места уже была разослана телеграмма, рекомендующая предприятиям ввести такие ограничения для Украины).