Хроника либеральной революции - Олег Мороз

Остро прореагировали на телеграмму, разосланную Геращенко, и другие демократы. Координационный совет Московской городской организации «ДемРоссии» оценил эту телеграмму как еще одно подтверждение, что в стране «происходит тихий экономический и политический переворот». В заявлении, которое принял совет, говорилось, что действия Центробанка «неизбежно приведут к краху политики финансовой стабилизации и развитию гиперинфляционного процесса», обострят социальные проблемы, следствием чего будет «политический взрыв, развал молодого российского государства, приход к власти тоталитарного диктаторского режима».

Ясно было, что свое весомое слово должно сказать и правительство. Его позиция в том, что касается разрешения кризиса неплатежей, — по крайней мере позиция правительственных реформаторов, — была принципиально иной, нежели обозначенная в телеграмме Геращенко: по мнению ведущих членов кабинета, ведающих экономикой, при погашении долгов предприятия должны прежде всего рассчитывать на собственные силы и, соответственно, нести ответственность за финансовую несостоятельность, вплоть до банкротства. Правда, к этому времени, как известно, в правительстве заметную роль стали играть «директора», недавно введенные в кабинет Ельциным, так что мнения относительно телеграммы Геращенко разделились. В конце концов, после бурных дискуссий, реформаторам удалось убедить своих оппонентов, что шаг, предпринятый Центробанком, «предельно опасен». Было принято решение настаивать на том, чтобы ЦБ отменил те пункты своей телеграммы, которые предусматривали государственное кредитование взаимного зачета долгов госпредприятий: банк должен осуществить этот зачет как некую техническую процедуру, без дополнительной кредитной эмиссии, которая действительно грозила подобраться к триллиону рублей. Как сказал министр экономики Андрей Нечаев, «это была бы, конечно, катастрофа».

Что касается обвинения, которое Геращенко адресовал правительству, — оно, мол, озабочено лишь финансовой стабилизацией и совсем не думает о поддержке промышленности, — по словам министра, вся проблема заключается в том, чтобы «очень точно и очень тонко балансировать между необходимостью чуть-чуть ослаблять кредитную политику ради поддержания производства и в то же время не ослаблять ее настолько, чтобы последовал срыв в гиперинфляцию».

Гайдар встретился с Геращенко, после чего было заявлено, что в телеграмму ЦБ будут внесены коррективы.

Новая телеграмма, с поправками, действительно была разослана, однако она мало что изменила. Геращенко фактически проигнорировал возражения правительства, преодолел его сопротивление. Масштабная денежная накачка экономики была-таки осуществлена. Гайдар:

«Результаты порочной политики ЦБ не заставили себя ждать, темпы роста денежной массы резко пошли вверх… Если в январе — июне они удерживались на уровне 9-14 процентов в месяц, то в июле — августе переваливают за 25 процентов. Как обычно в подобных ситуациях, первый симптом изменения денежной политики — перелом в динамике валютного курса. До середины мая курс доллара снижался. До середины июня сохранить эту тенденцию удается лишь ценой все больших валютных интервенций Центрального банка, продолжать которые при скромных валютных резервах и изменившейся финансовой ситуации становится бессмысленным. С середины августа, когда, со стандартным месячным отставанием, созданная в июле рублевая масса обрушилась на валютный рынок, курс доллара по сравнению с рублем резко взмывает вверх. В конце этого же месяца обозначаются негативные перемены в динамике продовольственных цен… Фундаментальная причина — перелом денежной политики. Угроза гиперинфляции, развала денежного обращения, утраты всех результатов политики реформ становится очевидной».

Гайдар вспоминает, что в это время ему пришлось вести «тяжелые арьергардные бои на стезе денежной политики», то есть прежде всего — бои с бывшим главным советским, а теперь российским банкиром Виктором Геращенко. Это неплохо было бы помнить тем, кто по сей день утверждает, будто у правительства реформаторов были полностью развязаны руки и они могли делать все, что хотели.

Еще одним важнейшим направлением финансовой политики правительства было стремление стабилизировать рубль. Геращенко торпедировал и это направление. Уже 21 июля на очередных валютных торгах курс российской валюты резко упал. Соответственно подскочил курс доллара — со 135,4 до 151,1 рубля. Одной из главных причин этого было заявление Геращенко, сделанное им вскоре после назначения и.о. председателя ЦБ: дескать, искусственное поддержание курса рубля прежним руководством Центробанка было необоснованным и он, Геращенко, не собирается его продолжать.

В принципе, в распоряжении главного российского банка действительно было не так уж много валютных ресурсов и, возможно, их действительно стоило придержать, пустить на другие цели. Однако курс рубля обрушило не только нежелание Геращенко продолжать долларовые интервенции на бирже, но и его постоянные назойливые заявления об этом, неустанная критика правительственной политики в этой области: как известно, биржа — необычайно чувствительный организм; а уж на слова главного банкира она реагирует особенно остро.

Вообще-то, председатель ЦБ не обязательно должен быть политиком. Его пост не обязывает его к этому. Если же он начинает чуть ли не каждый день выступать со всякого рода громогласными заявлениями, а тем паче с нападками на правительство, это как раз свидетельствует: человек не желает ограничиваться рамками своих функциональных обязанностей, — он явно стремится стать заметной политической фигурой. Это в полной мере относилось к Виктору Геращенко.

В августе рубль продолжал стремительно падать. Причем на торгах 27 августа ЦБ уже выступил не как продавец, а как покупатель американских дензнаков. В результате стоимость доллара взлетела на 29 пунктов и достигла 250 рублей. Эта явная игра главного национального банка на понижение собственной валюты озадачила многих.

Свою лепту в падение рубля внесло и осуществление взаимозачетов на основе крупномасштабной кредитной эмиссии, о чем говорил Гайдар: созданная в результате эмиссии рублевая масса обрушилась на валютный рынок, произвела на нем соответствующие деформации. К тому же возникли слухи, что на рынке в большом количестве будут появляться все новые наличные рубли, которые, соответственно, можно будет обменять на валюту…

Очередной обвал рубля произошел в октябре, после того как Геращенко заявил: к концу года рубль подешевеет… в 25 раз. Тут уж в прессе появились открытые обвинения в адрес председателя ЦБ — он-де умышленно дестабилизирует экономическую ситуацию с целью дискредитировать политику правительства. Однако Геращенко это нисколько не смутило…

Он не устает повторять, что стремительное падение курса рубля не имеет экономической подоплеки, а составляет психологическую проблему, определяется ожиданиями биржевых игроков. При этом Геращенко как бы забывает, что его собственные заявления, заявления главы ЦБ, — что курс рубля будет и дальше падать, что его не стоит поддерживать, что методика определения курса вообще неправильная и т. д., и т. п., — также способствуют этому падению. Слова материализуются, из психологической области все перемещается в экономическую.

Насчет «неправильной» методики подсчета. 4 ноября во время его утверждения в должности председателя ЦБ на Верховном Совете Геращенко заявил, что нынешний курс рубля — явно искусственный. Он определяется одним только лимитированным спросом на ММВБ. По словам Геращенко, в течение будущего 1993 года Центробанк намерен выработать новую методику определения курса рубля к доллару и ликвидировать дисбаланс. Как известно, совершенно особенная, отличающаяся от всего принятого в мире методика определения курса существовала в СССР, в том числе и тогда, когда Геращенко был председателем союзного Госбанка. Хотя она и наполняла сознание некоторых советских людей «чувством законной гордости» (еще бы: по решению высоких инстанций доллар «стоил» меньше рубля), ни к какому экономическому процветанию она, как известно, не привела. Скорее наоборот.

Обещанная Виктором Геращенко «новая методика» подсчета соотношения рубля и доллара (он считал, что реальная цена доллара — от 15 до 30 рублей), так и не была внедрена. А рубль между тем продолжал падать.

10 ноября растущий доллар преодолел очередную психологическую планку — 400-рублевую. На это вновь последовало то же самое заявление Геращенко: дескать, падение рубля «не имеет большой экономической подоплеки», «это скорее психологический рубеж, связанный с ожиданиями на рынке». При этом, однако, он уточнил: рубль падает не в результате ошибочной политики Центробанка, — «это скорее недочет всей политики по отношению к единому курсу рубля».