Воспевая рассвет - Мэрилайл Роджерс

Брине казалось, что уже прошло много часов, как они идут по этой неведомой чаще. Ее ноги болели и были стерты в кровь. Сейчас она пожалела, что дед не взял в дорогу их осла, а оставил его пастись на поляне у пещеры. Ведь они собирались плыть морем, а осел был слишком громоздок для лодки. Фрич, сопровождавший их до побережья, потом мог легко найти дорогу обратно, а ослу лучше было остаться на пастбище.

Так размышляла Брина и вспоминала, как удобно и спокойно было трусить рысцой верхом на их сером ослике. Но когда она взглянула на детей, ей стало стыдно за свою слабость. Чтобы успевать за Глиндором, близнецам приходилось на каждый взрослый шаг делать два шага своими маленькими ножками. Видно было, что силы их на исходе, но они ни разу не пожаловались на усталость.

Вдруг Ллис споткнулась и упала. Вульф подошел и взял ее на руки.

Девочка попыталась возразить, ей хотелось быть наравне с братом, но она была слишком слаба. Вскоре она затихла, прильнув к широкой груди сакса.

«Вот опять он показал, какое доброе и отзывчивое сердце бьется под одеждой сурового воина. Он всегда приходит на помощь тем, кто слаб, кто не может защитить себя, – думала девушка. – И вместе с тем как деликатен он с Ивейном, чье мальчишеское самолюбие отвергает любую помощь. Мальчик всегда хотел вести себя достойно мужчины».

Взяв девочку, Вульф снова занял место в арьергарде их отряда.

«Сначала он рисковал жизнью ради меня, – продолжала размышлять Брина, – а теперь он пошел с нами, хотя вполне мог отправиться один и гораздо скорее смог бы добраться до короля и предупредить его об опасности. А наш отряд идет все медленнее и медленнее. Но я уверена, что он не оставит нас. На него можно положиться в трудную минуту, с ним можно связать свою судьбу… Но нет, ведь он – сакс! Может, он и самый лучший из мужчин, но он сакс, и он никогда не будем моим». Она закусила нижнюю губу. Мысль о несчастной обреченной любви вновь вызвала острую боль в груди девушки.

«Я должна, я обязана держать себя в руках. Сейчас не время для нежных чувств».

Они шли молча. Ллис дремала на руках у Вульфа. Наконец, когда они спустились с очередного холма, Глиндор привел их в рощу на краю долины, остановился и сказал:

– Ну вот, теперь мы уже вне владений Вортимера. Сейчас он нам не страшен. Нам повезло, наверняка Вортимер и его люди пустились в погоню не по таким непроходимым тропам, и это займет теперь у них много времени. Так что у нас есть время передохнуть, прежде чем снова отправиться в дорогу.

Услышав об отдыхе, Брина обрадовалась. Старик был не против остановиться на ночлег. Воткнув в землю свой посох, он, не теряя времени даром, завернулся в свой длинный плащ и улегся на созданное самой природой ложе из мха и опавших листьев под высоким деревом.

Глядя на фигуру деда, темневшую в сгущавшемся мраке, Брина подумала, что в его годы нелегко совершать такие дальние походы. Она подошла к старику, присела на корточки рядом и дотронулась до плеча деда, уже почти погрузившегося в дремоту.

– Поешь, дедушка, – попросила она и легонько потрясла его за плечо. Глиндор попытался отмахнуться, но Брина была настойчива. – Поешь, иначе не будет сил идти дальше.

Найдя этот довод убедительным, Глиндор сел. Даже в лесном сумраке было заметно, какое усталое у него было лицо. Он терпеливо ждал, пока Брина вынула из большого холщового мешка буханку ржаного хлеба и головку овечьего сыра. Девушка разделила еду и в первую очередь дала деду его долю. Затем она протянула хлеб и сыр Ивейну, и он радостно накинулся на еду. Он уселся рядом с Фричем, улегшимся на пышных листьях папоротника, и стал уплетать еду за обе щеки. Брина улыбнулась, видя волчий аппетит мальчика. Затем она повернулась к Ллис, которая все еще спала, свернувшись в комочек на сильных руках Вульфа.

– Проснись, Ллис, – тихо проговорила Брина, – проснись и поешь.

Но девочка, не просыпаясь, уткнулась в грудь Вульфа. Брина снова прикусила губу. Девочка отказывалась от еды, но ей необходимо было подкрепиться.

– Милая, – тихонько прошептал Вульф, приблизив губы к маленькому ушку девочки, – съешь хоть кусочек, а потом можешь снова уснуть.

Ллис с трудом подняла веки и сонно посмотрела на сакса.

– Ты меня возьмешь потом на руки? – тихо спросила она. Вульф кивнул.

– Сейчас так холодно, а ты меня согреешь. Вульф прошептал ей на ушко, что сделает все, о чем она попросит. «Как нежно он улыбнулся малышке, – подумала Брина, – такая улыбка может растопить лед равнодушия в любом сердце».

Увидев толстый ствол поваленного дерева, Вульф подошел к нему, уселся на зеленый ковер из мха, прислонившись спиной к стволу. Ветви большого дуба раскинулись над ним, словно заботливые руки.

Брина села рядом, держа в руках куски хлеба и сыра, предназначенные для Вульфа и девочки. Ощущение близости его тела вызвало как всегда в ней жгучее смущение. Из-под длинных полуприкрытых ресниц она проследила, как сакс взял ломоть ржаного хлеба и поднес его к губам. Губы девушки вдруг пересохли, и она поспешно облизала их языком. К счастью, Вульф не заметил ее смущения. Брина опустила голову и стала сосредоточенно рассматривать кусок сыра. Она крошила его и клала маленькие кусочки в ладошку девочки.

Увидев, как нежно и осторожно обхватывают тельце девочки сильные руки Вульфа, девушка невольно вспомнила, как страстно эти руки обнимали ее в минуты их недолгой близости, как ее собственные волосы мягко щекотали кожу на его мускулистой груди.

«Опасно, слишком опасно, – подумала Брина, – опасно быть так близко к нему». И девушка вновь сосредоточила свое внимание на остатках сыра.

«Я должна быть во много раз более стойкой, когда Вульф рядом. Вульф… Нет, больше я никогда не произнесу это имя ни вслух, ни мысленно. И не подумаю о близости с ним. Перед этим соблазном я должна устоять. Теперь для меня он будет всего лишь сакс, чужак, от которого надо держаться подальше».

Так размышляла Брина, продолжая крошить сыр, но вдруг заметила, что девочка уже спит, сжимая в кулачке недоеденный кусок. Полуприкрыв глаза, Глиндор наблюдал за фигурами тех, кто расположился у поваленного ствола.

Ребенку сакс, конечно, не может причинить вреда, но от девушки он лучше бы был подальше. Подальше, совсем далеко, так, чтобы его вообще здесь не было. Ах, если бы этот опасный человек не был так нужен для успешного спасения, для безопасности их всех!

– Хм! – произнес старик негромко, но раздраженно. Он хотел дать им почувствовать свое неодобрение, хотел разбудить бдительность внучки, чтобы та не поддавалась вновь опасному соблазну. Затем он поплотнее закутался в свой плащ, поворочался немного и повернулся к ним спиной. Брина, услышав ворчливый возглас деда, вздрогнула.