Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Тетя, — Мирьям скомкала в пальцах край холщового передника, — Хосе никогда не видел, ну, его — по углам красивого рта залегли две резкие морщины, — а вы видели. И Авраама видели.

— И это ваш сын, — Марфа чуть подтолкнула ее. «Ваш, и ничей другой. Все, иди к Рэйчел, помоги ей».

— Вот так, да — Хосе посмотрел на подушки, что были уложены на кровати. «Я должен лежать выше, тогда кровь сама потечет». Он скинул рубашку, и, вымыв руки, хмыкнул про себя: «Как это там Маймонид писал? Да, правильно: «Вот я готовлюсь заниматься работой в моей вере». Ну, даже если не получится, я все равно — попытался».

Миссис Стэнли крепко перевязала ему руку повыше локтя, и, протерев смуглую кожу, сказала: «Сосуды хорошие, и у родильницы — тоже. Ложитесь, мистер Джозеф, мы с миссис Мартой последим за тем, как будет идти кровь. Выдержит эта трубка? — она показала на привязанную к большой игле тонко выделанную кишку.

— Должна выдержать, — хмыкнул Хосе и подумал: «Господи, этого никогда еще никто не делал тут, в Европе».

— Когда мы закончим процедуру, — сказал он вслух, — я поставлю ей иглы. Есть точки, воздействуя на которые, можно остановить кровотечение.

Дверь опочивальни открылась, и с порога раздался знакомый, спокойный голос: «Что тут происходит?».

— Идите к детям, ваша светлость, — Хосе взглянул в светло-голубые глаза. «У вас дочери, близнецы, они сейчас с миссис Рэйчел и моей женой. Они родились чуть раньше срока, но все хорошо».

Джон посмотрел на Беллу, и, наклонившись, проведя рукой по холодной щеке, спросил: «Что с моей женой?»

Миссис Стэнли вздохнула: «У ее светлости кровотечение, сильное, мы пока не можем его остановить. Мистер Джозеф хочет применить операцию, которую делают на Востоке, отдать ее светлости свою кровь».

Джон сжал зубы, и, глядя в темные глаза Хосе, велел: «Выйдем».

Как только они оказались в коридоре, Джон сказал: «Не смей ничего делать с моей женой, мерзавец, и тем более — испытывать на ней какие-то шарлатанские методы. Я знаю — ты мне всегда хотел отомстить, за Мирьям, за то, что она досталась тебе не девственницей. Так вот — оставь Беллу в покое».

Хосе помолчал, и, развязав холст на руке, бросил его на блестящий, натертый, выложенный драгоценным деревом пол.

— Очень хорошо, — ответил он. «Меньше, чем через час вы станете вдовцом, ваша светлость».

Джон откинул голову, и вдруг схватился за щеку. Марфа опустила руку, и, подув на нее, жестко сказала: «Да ты, никак, с ума сошел, мальчик. Если кто-то и может спасти Беллу, то это только Хосе. Иди, — она взяла Джона за плечи и развернула, — иди к своим дочерям. Дай врачу заниматься тем, что должно ему».

Джон наклонился, поднял холст, и тихо ответил: «Нет. Если кому и рисковать, то это мне. Я отдам Белле кровь».

Хосе посмотрел на него и вдруг, положив руку Джону на плечо, вздохнул: «Это опасно».

Джон сглотнул, и, проведя рукой по волосам, оглянувшись на дверь — Марфы уже не было рядом, — помявшись, проговорил: «Прости…, Я не хотел, я сам не знаю, что на меня нашло…»

— Да я все понимаю, — Хосе чуть улыбнулся и пропустил его вперед. «Мистер Джозеф, — акушерка подняла голову, — кровотечение замедлилось, если мы дадим ей еще пастушьей сумки, и сделаем процедуру, — думаю, все будет хорошо».

— Снимай рубашку и ложись, — Хосе указал на подушки. Джон почувствовал прикосновение холста, и, чуть повернув голову, посмотрел на лицо Беллы. «Я тут, любимая, — шепнул он одними губами, и, ощутив, как игла входит ему в руку, — закрыл глаза.

— Дети, — подумала она. «Что с детьми, где они? Господи, — Белла попыталась приподняться и услышала ласковый голос: «Тихо, любовь моя, не надо, не надо. Я рядом», Она пошевелила рукой и нашла его пальцы — крепкие, такие знакомые. «Джон, — она чуть подняла веки, — что, что случилось, где дети? Я ничего не помню, только боль, а потом — темнота».

— У нас две девочки, — он устроил Беллу на подушках и положил ее голову, с заплетенными косами себе на плечо. «Две красавицы, такие же, как ты. Я так счастлив, так счастлив, любовь моя».

— Ты не сердишься? — Белла прикусила губу. «Ты же хотел мальчика, и вот…

Джон наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. «Я хотел, чтобы у нас было дитя — здоровое и крепкое. А теперь у меня вас трое, — он подышал в маленькое ухо, и Белла рассмеялась, — и я намерен вас совсем избаловать.

— Мальчик еще будет, — твердо сказала Белла, и, приподнявшись на локте, ахнула: «Джон, у тебя рука перевязана! Тебя ранили?»

— Не вскакивай, — велел он. «Ты сейчас будешь лежать, кормить, а я тебе буду читать вслух.

А я, — мужчина вдруг улыбнулся, — отдал тебе свою кровь, чтобы ты жила. И так будет всегда.

Она прижалась к нему, — вся, такая знакомая, и Джон, гладя ее по щеке, вдруг подумал:

«Правильно. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть». И одна кровь».

— Поспи, — сказал он, целуя ее. «Рэйчел пока кормит девочек. Потом, когда проснешься, я их принесу».

Белла задремала, еще успев пробормотать: «Я тебя люблю», а он, услышал стук в дверь, улыбнулся: «Да все в порядке, Хосе, я бы и встал уже».

Мужчина присел на кровать, и, хмыкнув, посмотрев на загорелое лицо Джона, сказал: «Ну, нет, дорогой герцог, сначала я принесу тебе бульона и красного вина, ты поешь, а потом — я разрешу тебе подняться. За дочерей не волнуйся, они накормлены, и спят».

— Белла очнулась, — Джон посмотрел куда-то в сторону. «Она себя хорошо чувствует. Хосе, я не знаю, как…»

Темные глаза усмехнулись. «Я же врач, Джон, это то, что я делаю — каждый день».

Джон помолчал и сказал: «Я говорил с его величеством, ну, насчет отмены эдикта короля Эдуарда о вашем изгнании. Яков пока оставил его в силе, но тех, кто тут живет — трогать не будут».

Хосе забросил руки за голову и потянулся: «Ну, лучшей награды от короля нельзя было и придумать. Спасибо тебе, — он рассмеялся и, поднявшись, открыл Марфе дверь.

Та устроилась на кровати с подносом и строго сказала: «Фазаний бульон, сухари и херес, Виллем достал те бутылки, что ее отец, — она кивнула на спящую Беллу, — с Кариб привозил.

Им четыре десятка лет уже. А потом — спать, — она повязала шелковую салфетку и поднесла к губам Джона серебряную ложку.

— Миссис Марта! — он покраснел, — да я бы сам…

— Нечего, — ворчливо ответила женщина, — мы с твоей матушкой лучшими подругами были, так что — молчи, я за тобой поухаживаю.

Потом Марфа накрыла их легким, меховым одеялом, и, взяв Хосе за руку, сказала: «Пошли, там мистрис Мак-Дугал форель вам приготовила, по-шотландски, ты такой и не ел никогда».