Цветущий репейник - Ирина Дегтярева

Пеналообразный кабинет заканчивался высоким окном с широким подоконником, заваленным множеством интересных вещей. Там стояла деревянная скульптура медведя, поднявшегося на задние лапы; лежали клетчатая коробка шахмат, поверх неё мятая узбекская тюбетейка; стопки газет, журналов и документов; тарелки и фарфоровые кружки, заварка, кусковой сахар в нетерпеливо разорванной картонной коробке; пепельница-гильза, переполненная окурками, две пачки сигарет и ремень с пустой кобурой.

На стене были развешены вымпелы, грамоты, под ними стоял ряд стульев, у окна торчал колченогий, чиненый-перечиненый письменный стол. У противоположной стены — диван и кресло с обивкой, истёртой до жёлтого разрыхлившегося поролона.

С двух сторон от двери громоздились встроенные шкафы с открытой верхней полкой. На ней шеренгой выстроились спортивные кубки. В углу полки валялся сдутый футбольный мяч.

— Слушай, — зашептал Санька, — а где у вас тут туалет?

— Прямо по коридору и налево, — Павел уже увлечённо ворошил бумаги, усевшись на край стола.

В туалете с ног сшибал запах хлорки и сигаретного дыма. Саню затошнило. Он едва не поскользнулся на мокром выщербленном кафельном полу. Из кранов над рукомойниками оглушительно капало, журчало и булькало.

Но ещё больше Саньку поразил унитаз, вернее, его отсутствие. В полу кабинки лишь было отверстие, уходившее под углом в глубину канализационных труб, а вокруг отверстия в полу было металлическое рифлёное обрамление для ступней посетителя.

Санька, в общем, не был избалован благами цивилизации. Дома туалет находился на улице, но зато Павел обил его изнутри дерматином, навесил полочки, утеплил, оборудовал, как парадную комнату. Санька там частенько засиживался с книжкой или скрывался от праведного гнева матери или Пашки.

Пока Саня недоумевал у загадочного сооружения в туалете и блуждал по коридору в поисках кабинета брата, Павел успел переодеться в форму и уселся за документы и составление мудрёного графика на листе ватмана.

Саня упал в кресло, посидел минут десять со скучающим видом. Поглядел на брата, который старательно и с мукой на лице выводил цифры и буквы на графике.

— Мне скучно, — заявил Саня.

— Не понял?! — угрожающим голосом сказал Павел, поднимая голову, и даже прихлопнул ладонью по графику. — Достал учебники, приступил к занятиям! — приказал он сурово.

— Я есть хочу, — обиделся Саня.

— Через полчаса пойдём, — Павел глянул на часы. — Не вижу учебника в твоих руках! — снова прикрикнул он. — Я тебе не мамка, у меня не разгуляешься.

Санька со вздохом полез в сумку и углубился в географию. Через полчаса он с братом спустился в столовую. В большом зале за столами, как колючки чертополоха, топорщились макушки обедающих солдат.

На вкус Саньки, вкус человека, привыкшего к домашней маминой кухне — щавелевому супу, борщу, плову, кулебякам, пирожкам и тортам, — в столовой пахло неудобоваримо.

— Давай без капризов, — заметил его гримасу Павел. — Ешь что дают.

Окончательно испортив настроение столовским обедом, Саня взбунтовался, вернувшись в кабинет:

— Что я так и буду сидеть целый день за книгой? У меня уже башка трещит.

— О Господи! Иди куда хочешь, отстань только. Мне график надо закончить. Но через час чтобы сидел на этом месте, — Павел указал на потёртое кресло, — с книжкой в зубах. Задача ясна? Выполняй, Шнурок.

Справа от выхода во двор на скамейках, поставленных буквой «п», сидели и курили солдаты. Санька остановился в дверном проёме. За распахнутой наружу дверью Саньку солдаты не видели, зато он их и слышал, и видел в узкую щель между дверью и стеной.

Говорившего Саня видел со спины.

— Ты понимаешь, Серый, ре-а-би-ли-та-ция. Сначала мы «чехов» мочили, а теперь нас реабилитировать будут, — солдат хмыкнул и выдал тираду из таких слов, от которых Саня смущённо хихикнул.

Сидящие солдаты смотрели на рассказчика с жгучим любопытством. Судя по всему, говоривший недавно вернулся из командировки. Павел говорил Сане, что группа как раз на днях приехала из Чечни и потому Павлу прибавится хлопот. А бойцы, открывшие рты от любопытства, только через полгода собирались в военную командировку.

— Кино, театры, концерты — дело хорошее, — продолжал опытный солдат. — Только расслабиться фиг получится. Сейчас бы на море. Песочек, музыка, девочки, то-сё…

Раздался дружный гогот.

— А чего ж ты, Жека, контракт подписал? — спросил кто-то. — Дембельнулся бы и гуляй себе на море к девчонкам.

— Так я же тебе про то и твержу! Мстить вы, сопляки, что ли, будете?! Лёха у меня на руках умирал. Пузыри кровавые изо рта… — снова он разразился руганью, но с грустной, досадливой интонацией. — Снайпер, гнида, нам шагу ступить не давал по этой чёртовой сопке. Засели они наверху и лупили по нам из всего, что стреляет. Голову не поднять.

— Что штурмовали-то?

— Базу ихнюю, гнездо гадючье, на сопке. В общем, кувыркались там до темноты, потом отползли. Лёху с собой тащили и раненых Кирюху, Даньку, Миню. А утром после артподготовки снова полезли. И снова такая же долбёжка пошла. Мы, как вараны, там ползали и только к вечеру всунулись наконец на сопку. Добили тех, кто там ещё сидел, а другие всё-таки ушли и раненых утащили. Мы прошли немного по их кровавым дорожкам отхода.

— Надо было догнать и… — один из слушателей сочно хлопнул кулаком по ладони.

— Больно умный! В темноте… Они и заминировать дорожки могли. Там сломя голову нельзя. А то…

Санька увидел, как над головой говорившего поднялось густое облачко табачного дыма.

— Вот вас в морг водили уже? Ага. Только в жизни всё равно всё не так. Там ведь ты сам его, только что… — он опять выругался.

— Ты что тут затаился?

Саня подскочил от испуга. Он не заметил, как по лестнице спустился брат и остановился за его спиной. Павел зажал губами незажжённую сигарету и достал из кармана зажигалку.

— Шёл бы ты заниматься.

— Я гуляю, — Саня опустил голову и глядел исподлобья.

— В подъезде? Около курилки? Свежим воздухом дышишь? — Павел закурил, прищурился от дыма. — Бери ключ и марш заниматься!

Солдаты за дверью притихли, услышав голоса братьев. Догадались, что Санька подслушивал. С покрасневшими ушами Санька взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. На площадке второго этажа вдруг испуганно отшатнулся, показалось, что кто-то бежит навстречу. Но это висело зеркало, а под ним надпись красными буквами: «Воин, заправься».

Санька подошёл ближе, пригладил волосы, скорчил несколько рож, умильных, а потом злых и агрессивных, и, довольный собой, поскакал дальше. Заметил у двери на третьем этаже железное сооружение, отдалённо напоминавшее скамейку, но только с шипами. Сбоку стояли баночки и лежали тряпки. Саня почесал в затылке, но тут выскочил из двери солдат, водрузил ногу на шипы, а тряпкой стал начищать сапоги до блеска.

«Хитро придумано, — Саня пожал плечами. — Посмотришь на них, только им и надо — ботинки чистить, начищать пряжку ремня до блеска, брить головы и вытягиваться в струнку перед такими, как Пашка. А он не слишком похож на супермена. Супермен должен быть суровым, жёстким, справедливым, сильным, но чуточку добрым. Он должен быть аккуратным, собранным, но чуточку вольным, слегка безалаберным, как будто на самом деле не придаёт значения своей внешности. Нет, Пашка не такой!

Тогда зачем на него равняться и напрягать спинку, вытянувшись в стойку „смирно“? Скучно…»

Саня не торопился в кабинет. Его больше волновала география коридоров отряда и тайны не материков, а комнат. Особенно оружейка, забранная решёткой. Она притягивала Саньку. Он подошёл, обхватил холодные, чуть шероховатые прутья, отделявшие его от желанного оружия.

Дневальный косился на Саньку, но со своего возвышения не слезал, всё так же стоял неподвижно.

Из оружейки пахло смазкой, немного порохом, силой и смертью. От этих запахов у Сани бежали мурашки по коже. Автоматы стояли в ряду вверх стволами, на дальних полках лежало что-то огромное с таким длинным стволом, что, поставь его вертикально, он бы оказался размером с Саньку.

«Интересно, подниму я эту бандуру?» — Санька просунул голову между прутьев, чтобы лучше разглядеть, и голова вдруг с лёгкостью пролезла.

«Голова пролезет — всё остальное тоже», — вспомнил Саня неписаное правило. Украдкой глянул на дневального. Он, кажется, дремал стоя и забыл о Саньке. Плохо, что из коридора через решётку было видно, что делается в оружейке, но уже несколько минут по коридору никто не проходил. И Санька решился.

Тот, кто делал решётку, явно не рассчитывал, что в отряде объявится человек, который с лёгкостью протиснется между прутьев. Санька трогал холодные оружейные стволы. Вытащил один автомат из углубления.

«Тяжёлый», — запыхтел Саня.