Последний коммунист - Валерий Залотуха

Следствием такого лечения изжоги стала отрыжка, больше похожая на рычание.

Телефон продолжал пищать и, рыча, Владимир Иванович стал снимать трубки всех шести своих телефонных аппаратов.

- Я! Р-р-р...

- Я! Р-р...

- Я! Р-р-р...

- Я! Р-р...

- Я! Р-р-р...

- Не я!

Писк продолжался. После этого Печенкин снова задумался и стал размышлять: какой же это телефон звонит, если все они молчат? В раздумье он сунул руку в карман пиджака, чтобы найти сигарету, закурить и подумать об этом хорошенько, но вместо сигаретной пачки вытащил оттуда свой секретный мобильник. Он-то, гад, и пищал.

- Нилыч? - удивился Владимир Иванович, слыша голос седого, и направился к входной двери, чтобы зажечь верхний свет.

- Работаю, что я еще могу делать. Странный вопрос. - Печенкин сделал вид, что обиделся, нажал на клавишу выключателя.

- Приехать? Да ты сам приезжай... Хотя нет, лучше я приеду, а то у меня тут... накурено после совещания... - Владимир Иванович дивился на свой разгромленный кабинет.

- А у тебя выпить есть?

Ноги были босые, и он с удовольствием пошевелил пальцами.

- Что ж, я и выпить уже не могу после трудового дня? Так что, если у тебя выпить нет, я не поеду, ты уж не обижайся...

То что носков не было видно, это еще куда ни шло, но ботинок тоже не было.

- Не, водку я не хочу, коньячок благороднее. Есть? А ты где сейчас?.. Где-где?.. А что это ты там делаешь?

Ботинок лежал на столе.

- Работаешь? Как работаешь? Ах ты черт! - Печенкин хлопнул себя по лбу и засмеялся. - Я и забыл, что уволил тебя... Ну, ладно, еду, ты там пока разливай... Слышь, а какое сегодня число? - крикнул он, но поздно - Нилыч уже положил трубку.

Держа в руке единственный свой ботинок, Владимир Иванович поискал второй, но быстро поняв, что это бесполезно, отшвырнул его и вышел из кабинета босиком.

Приемная была пуста, на низком кожаном диване лежал скомканный плед, а сверху валялся женский лифчик. Владимир Иванович озорно и самодовольно усмехнулся, сделав это, впрочем, на всякий случай, потому что ничего такого что-то не припоминалось. Рядом на полу валялся второй ботинок, и Печенкин мстительно пнул его ногой...

2

Длинные коридоры офиса были темны и мертвы.

- Эй, есть тут кто? - крикнул Владимир Иванович, не особенно веря, что кто-то отзовется. Никто и не отозвался.

- Где народ? - спросил Печенкин уже себя и сам же в ответ пожал плечами.

Лифты не работали. Предстояло спускаться пешком двадцать этажей.

- Ладно, спускаться - не подниматься! - оптимистично высказался Владимир Иванович, торопливо вышел на гулкую темную лестницу и начал свой спуск. За сплошным стеклом стены светились внизу уличные фонари, и это успокаивало и радовало.

- Аба-ра-я! - громко и торжественно запел Печенкин.

Но там внизу совершенно не было людей. Это раздражало и даже пугало. Вообще-то, люди Печенкину были не нужны, но, одновременно, именно сейчас их очень не хватало.

- Аба-ра-я, - дрогнувшим голосом повторил он и увеличил скорость. Какие-то мелкие острые камешки попадали то и дело под голые ступни, и это тоже было неприятно. Чтобы скорее от всего этого избавиться, надо было бежать быстрее, и Печенкин побежал быстрее.

- Аба! Рая! Аба! Рая! Аба! Рая! - приговаривал он при этом. Первый этаж представлялся спасением, потому что там находилась охрана офиса, там можно было дать распоряжения, обуться, спросить, какое сегодня число.

- Аба! Аба, аба! Рая, рая, рая!

Печенкина буквально вынесло по инерции в просторное фойе первого этажа. Тут тоже было тихо и мертво, но живо журчал декоративный фонтанчик. Владимир Иванович подбежал к нему, жадно напился, умылся и, вы-прямившись, крикнул:

- Вы что, хотите, чтобы я вас всех уволил к черту?

Никто, однако, не отозвался на эту угрозу. Скрипнула вдруг входная стеклянная дверь, и Печенкин обрадовано туда посмотрел. Дверь была открыта и покачивалась от сквозняка. Владимир Иванович зябко поежился. Электронные часы над дверью показывали какое-то странное, непостижимое время: 99.99. Это пугало, это не могло не испугать, и Печенкин рванул на улицу.

Уже сбегая вниз по мраморным ступеням, он стал оглядываться и задирать голову.

Наверху, на крыше небоскреба ничего не было, не было того, что должно быть, и это уже не пугало, а убивало. Остановившись внизу на асфальте, Печенкин стал смотреть вверх, пока там, под черным беззвездным небом, не загорелась алая буква П, потом Е, потом Ч...

Владимир Иванович облегченно вздохнул. Последняя буква не загорелась, получилось ПЕЧЕНКИ, но это уже не имело значения. С хрустом расправив плечи и по-хозяйски оглядывая широкую пустую улицу, он направился к своему "мерседесу". Асфальт приятно холодил ступни. Неприятности, однако, продолжались - рулек был отломан, вместо него торчал противный корявый штырек, и это мгновенно испортило поднявшееся было настроение. Владимир Иванович торопливо отвернулся, чтобы не видеть царапающую душу картину, и пошел прочь.

Уличное одиночество длилось недолго - из-за спины вывернулась старая японская иномарка с правым рулем, громыхающая железом и бьющая стереомузыкой. Машина сбавила скорость и поехала рядом. Из открытого окна задорно поглядывали две круглые с короткими стрижками морды.

Желанная еще недавно встреча с людьми сейчас почему-то не радовала.

- Мужик, ты где боты потерял? - весело крикнула одна морда.

Печенкин не ответил на вопрос, он даже как бы и не слышал, продолжая идти своей дорогой и глядя только вперед.

- А, мужик? - немного обиженно прокричала морда вторая. Впрочем, обида была напускной - морда улыбалась.

- Садись, подвезем! - предложили морды хором.

Делать дальше вид, что не слышишь, было неудобно, и, повернув в их сторону голову, Владимир Иванович объяснил:

- У меня денег нет.

Морды страшно обрадовались тем, что ночной пешеход заговорил с ними, и закричали, перебивая друг друга.

- Да нам денег не надо!

- Мы так подвезем!

- Бесплатно!

Печенкин заколебался, он то ускорял шаг, то замедлял и наконец остановился. Колымага тоже остановилась. Морды смотрели на Печенкина так, будто всю жизнь мечтали бесплатно прокатить его по ночному Придонску.

- А какое сегодня число? - решительно спросил Печенкин.

Морды задумались, уставившись друг на дружку. Похоже, вопрос застал их врасплох. Печенкин щурился, дожидаясь ответа, от которого зависело, поедет он с ними или нет. Те разом вдруг заржали. Печенкин криво усмехнулся и пошел как ни в чем не бывало дальше. "Японка" осталась стоять, и до слуха Владимира Ивановича еще долго доносились прерываемые тишиной взрывы хохота.

3

В просторный сумеречный кабинет Печенкин вошел весело, по-хозяйски. Первым встретился седой, и Владимир Иванович крепко обнял его и пьяно, слюняво облобызал, хотя тот явно не выказывал желания целоваться. Кажется, седой хотел быть с Печенкиным строгим, жест-ким, но сила обаяния прежнего хозяина и крепость его рук взяли вверх, и он только растерянно улыбался.

Вторым был начальник Придонского УФСБ - мелкий, с мелкими же чертами лица, серый, никакой. Он хмурился и протягивал для пожатия вялую ладонь. Печенкин громко хлопнул по ней своей ладонью и упал в низкое, по моде шестидесятых годов, кресло. Устало шевеля пальцами ног, он озабоченно объяснил ситуацию Нилычу:

- Рулек опять у "мерса" отломали, гады...

Седой судорожно кивнул.

На стене, над столом начальника висел написанный маслом, большой, в рост, портрет Дзержинского. Приятельски ему подмигнув, Владимир Иванович поделился:

- Мой тесть его вешал. - И тут же поинтересовался: - Ну, что, мужики, выпивать-то будем? Где коньячок?

- А тебе какой? Французский? Или армянский? - неожиданно прозвучал из-за спины сильный, хорошо поставленный голос.

- Армянский, конечно, французский не уважаю, - ответил Владимир Иванович, выворачиваясь в кресле, чтобы увидеть, кто говорит. В дальнем темном углу за низким столиком сидел, подавшись вперед, пожилой мужчина с породистым лицом и мешками под глазами. Смотрел он недобро.

- Будет тебе армянский, - пообещал незнакомец, и в этом обещании слышалась угроза.

Мелкий мелко засмеялся, седой нерешительно поддержал.

Печенкин переводил удивленный взгляд с одного на другого и не удержался, засмеялся тоже - как всегда смеялся - открыто, громко, раскатисто. Он долго не мог остановиться, и обитатели сумрачного кабинета уже не рады были, что развеселили званого гостя.

- Это генерал... - представил неизвестного мелкий. - Специально сегодня из Москвы прилетел...

Владимир Иванович не расслышал фамилию генерала, но его сейчас интересовало другое, и он спросил:

- Какого числа прилетел?

- Сегодня, - сухо ответил генерал.

Печенкин вздохнул, резко поднялся, стуча голыми пятками по паркету, подошел к генералу и браво представился: