Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - Джоан Флетчер

Теперь же и Цезарь с Клеопатрой, «обозревая страну, плавал по Нилу на четырехстах кораблях, предаваясь и другим наслаждениям»[228]. Однако это была не столько увеселительная экскурсия, сколько триумф на воде в ознаменование успешного завершения недавних военных действий, а также демонстрация военной мощи Рима, если учесть огромное количество сопровождавших их военных кораблей и транспортных судов для перевозки войск. Цель же Клеопатры состояла в том, чтобы показать Цезарю свою древнюю страну. Ему предоставлялась возможность своими глазами увидеть огромные ресурсы, которыми он мог бы воспользоваться через посредство своей супруги. Сейчас, когда она фактически снова пришла к власти и одержала победу рядом с самым могущественным человеком в мире, ставшим ее партнером, беременность Клеопатры завершила ее преображение в живую Исиду. Она стала воплощением богини-матери, плывущей по волнам с наследником в чреве, и ее появление среди людей служило гарантией хорошего разлива реки, чего они очень хотели.

Когда в пострадавшем во время войны дворце начался ремонт, одержавшая победу чета поднялась на борт большого парадного корабля Клеопатры, стоявшего на якоре в царской гавани. Этот элегантный трехпалубный плавучий дворец длиной триста футов скорее всего представлял собой модификацию знаменитого «Таламегоса», построенного для Птолемея IV. По его бортам протянулись сады с дорожками для прогулок. Согласно древним источникам, на средней палубе с окнами и балконами находились «обеденные комнаты, спальни и все остальное, необходимое для проживания»[229]. Стены в главной обеденной комнате на двадцать лож были обшиты панелями из ароматного кедра, инкрустированного золотом и слоновой костью. Деревянный потолок с позолотой и резными украшениями поддерживали колонны из кипариса изумительной красоты. Еще одна обеденная комната была отделана индийским мрамором. В оформлении третьей использовались древнеегипетские мотивы с традиционными колоннами, которые у египтян «утолщаются кверху и складываются поочередно из разных барабанов, белых и черных. Иногда капители их колонн круглы и походят на приоткрывшийся розовый бутон, <…> чашечки цветов речного лотоса и бутоны финиковых пальм»[230].

То, что такой роскошный корабль существовал на самом деле, подтверждается столь же богатым декором, обнаруженным на двух прогулочных судах длиной семьдесят метров, которые плавали в I веке н. э. по озеру Неми в районе Альбанских холмов к юго-востоку от Рима. Итальянский диктатор Муссолини, археолог-любитель, дал описание этих «огромных и великолепных судов с комнатами, садами и фонтанами, отделанных мрамором, драгоценными металлами и деревом редких пород, сияющих золотом и изобилующих украшениями»[231]. Суда подняли со дна озера по его приказу. На них еще были мозаичные полы, ванные комнаты и святилища для поклонения Исиде и Артемиде. В декоре судов чувствовалось влияние Птолемеев. Представители этого рода, в частности, Клеопатра и ее отец, очевидно, посещали эти места.

На парадном корабле Птолемеев находилось святилище в виде ротонды с мраморной статуей Афродиты-Исиды и колонный зал Диониса, достаточно просторный, чтобы в нем разместились тринадцать лож перед золотой нишей, украшенной драгоценными камнями, где стояли высеченные из паросского мрамора скульптуры членов царской семьи. Часть верхней палубы занимали столовая на открытом воздухе и зона отдыха. Сидя под пурпурным навесом с золотыми блестками в теплые вечера, пассажиры могли обозревать нильские берега и находиться на виду. На стофутовой мачте крепился покрашенный полотняный парус, вероятно, расписанный как во времена прежних фараонов — звездами, именами и титулами, чтобы возвестить, кто плыл по реке. Александру и его полководцам, конечно, нравились ярко раскрашенные паруса и флаги; птолемеевский пурпурный марсель был «фирменным знаком» Клеопатры, а изображение ее альтер эго — Исиды Фариа, изобретательницы паруса, — украшало флаги многих царских судов.

Капитан Клеопатры, которого по традиции называли «командиром царского корабля», вывел парадное судно под пурпурными парусами, наполняемыми северным ветром, через поворотный мост дамбы в меньшую гавань Кибот. Там к ним присоединился морской эскорт Цезаря в составе четырехсот кораблей, и вся флотилия поплыла по двенадцатимильному каналу, проложенному через александрийский квартал Ракотис, населенный египтянами. Намеченный Александром и построенный Птолемеем I, этот водный путь получил название Канал Клеопатры в память о царице, часто совершавшей плавания из греческого города в египетское царство.

Затем корабли вышли в открытые воды Мареотийского озера, где небольшие острова с разбитыми на них садами служили излюбленным местом отдыха александрийцев. По берегам озера выращивали папирус, а к самой воде выходили виллы с виноградниками. Изготовляемое там вино экспортировалось даже в Италию и Галлию. Вероятно, Цезарь и Клеопатра запаслись им для предстоявшего путешествия. Флотилия достигла самого Нила и двинулась дальше на юг по Канопскому рукаву в сторону древнего торгового поселения греков Навкратиса, находившегося примерно в сорока пяти милях от берега реки, затем миновала Теренутис с его замечательным храмом, посвященным совместной змеиной и коровьей силе Хатхор-Термутис в одной богине. Здесь, насколько хватало глаз, простиралась ровная местность дельты. Клеопатра и Цезарь видели бескрайние поля, орошаемые шадуфами[232], покорных ослов, семенящих с немыслимой поклажей на спине, женщин, несущих груз на голове, и детишек, возбужденно машущих руками на берегу, — то же самое, что сегодня видят туристы. Вневременной ландшафт изменили только исламские мечети и линии электропередачи — атрибуты современного мира.

Возможно, сделав остановку в Хеме (греческий Летополь), что недалеко от южной вершины дельты, Клеопатра, вероятно, встречалась со жрецами. Связанные родственными узами с мемфисским жречеством, активно поддерживавшие ее отца, который удостоил их верховного жреца титула «возлюбленный бога и друг царя», летопольские жрецы могли быть полезными союзниками Клеопатры в осуществлении ее планов на будущее. На другом берегу лежал Гелиополь, бывший Юну, культовый центр бога Солнца Ра, всегда служивший опорой монархии с века пирамид. Древний город, где римские путешественники делали первую остановку после Александрии, стоял на высоком холме в окружении озер и проток Нила. Разграбленный персами в 342 году до н. э., сейчас этот город представлял собой нечто вроде склада строительного материала: Птолемеи забрали отсюда часть скульптур и обелиски с золотыми вершинами, дабы украсить свой город на морском побережье.

Тем не менее обширный храм солнца по большей части сохранился. Здесь Птолемей II воздвиг колоссальные статуи себя и сестры-жены Арсинои II, не исключено, взамен увезенного им отсюда обелиска. Они оба и их преемники продолжали почитать священного быка Мневиса, о котором один древнегреческий путешественник написал, что его «содержат в какой-то священной ограде» и «почитают богом»[233]. Путешествуя по Египту с совершенно бесполезным гидом, подвернувшимся ему в Александрии, он заключил, что храм с многочисленными колоннами и рельефными композициями на стенах «не имеет никакой привлекательности и не отличается живописностью, но представляет скорее работу вслепую»[234]. Между тем на территории храма продолжали совершать молебствия богу Солнца в клубах курящихся благовоний три раза на дню, как и все предыдущие три тысячелетия. Присутствие облаченной в золотые одежды Клеопатры, дочери самого бога Солнца, придавало обрядам еще большее значение.

Сам бог Солнца опускался за западный горизонт каждый вечер, чтобы сразиться с силами тьмы, а потом появиться возрожденным с рассветом на следующий день. Клеопатра и Цезарь последовали за ним, когда пересекли Нил и достигли западного берега, традиционной земли мертвых и самых известных в мире гробниц Гизы, относящихся к семи чудесам Древнего мира и являющихся основной достопримечательностью туристического маршрута тогда и сейчас. Птолемеи сдерживали наступление песков на пирамиды и их хранителя Сфинкса, чьи лапы исписаны по-гречески и на латыни многочисленными путешественниками — факт, свидетельствующий о том, что римские сановники посещали эти места, чтобы почтить Сфинкса, и «оставались довольными видом пирамид»[235], которые произвели большое впечатление на Цезаря, как ранее на Александра.

Далее, на всем пути следования до Саккары на высоком пустынном плато появились очертания еще большего числа пирамид. Более чем за два тысячелетия до этого самый древний из всех таких монументов построил великий мудрец Имхотеп, впоследствии обожествленный и принятый в семью бога-творца Птаха. Греки почитали его как Имуфеса, и в посвященных ему гимнах говорилось, что каждый грек будет поклоняться сыну Птаха, Имуфесу. Наряду с Тотом и Исидой, главнейшими божествами мудрости, ему поклонялись в храме, находившемся в долине Мемфиса, обязательном месте посещения царственными особами во время их поездок на юг страны.