Новгород и Ганза - Елена Рыбина

Согласно проекту договора 1269 г. ганзейское купечество имело в Новгороде в своем распоряжении луга, где заготавливалось сено для лошадей.

Приезжать в Новгород и жить во дворах имели право только купцы ганзейских городов, всегда стремившихся к монопольной торговле с русскими. Во всех редакциях скры и в переписке городов настойчиво повторялся запрет вступать в компанию с неганзейцами, особенно с голландцами и фламандцами — главными конкурентами Ганзы, или привозить их товары в Новгород. Нужно сказать, что и ганзейские города не все пользовались одинаковыми правами во дворе. Чаще других посещали Новгород и пользовались преимуществами купцы из ливонских, вендских, вестфальских городов, в то время как купцы из прусских городов, также входивших в Ганзу, были ограничены в торговле в Новгороде. Им запрещалось, например, привозить польские сукна, чтобы не создавать конкуренцию. Купцы ганзейских городов, редко посещавшие Новгород, имели от своих магистратов рекомендательные письма для получения права торговать в Новгороде. Так, в 1437 г. Бреслау (ныне Вроцлав) рекомендовал принять во двор некоего Андреаса, слугу бреславского гражданина, отправленного в Новгород по торговым делам своего господина, «так как наш город Бреслав и мы все принадлежим немецкой Ганзе».

На рубеже XIV—XV вв. в крупных городах Германии стали появляться объединения купцов, специализировавшихся на торговле с тем или иным городом или с той или иной страной. В одном только Любеке в начале XV в. насчитывалось около 10 таких объединений, среди которых было и новгородское. Купцы, ведшие торговлю с Новгородом, назывались Nowgorodfahrer (буквально — те, кто ездят в Новгород). В Штральзунде в церкви Николая сохранился резной деревянный фриз, укрепленный над скамьями купцов — «новгородцев» из Штральзунда (ил. 8). На этом фризе, изготовленном немецким мастером на рубеже XIV—XV вв., изображены новгородцы, охотящиеся на белок и добывающие мед и несущие затем эти товары на Немецкий двор. В руках охотников деревянные луки и стрелы, аналогичные тем, что обнаруживаются при археологических раскопках. При отсутствии в русских источниках подобных изобразительных материалов данное изображение содержит важную информацию не только о внешнем виде новгородцев, но и о способах добычи пушного зверя, в частности белок. Сохранились и другие изображения новгородских купцов в Любеке (ил. 12).

Купцы подразделялись на зимних и летних гостей, из которых первые прибывали в Новгород осенью во время последней навигации или с первым санным «поездом», а покидали город весной. Им на смену приезжали летние гости. Поначалу существовал только морской путь из Балтики по Неве в Ладожское озеро, затем по Волхову в Новгород, но уже в начале XIII столетия упоминается «горний» путь, т. е. по суше. Поначалу морские гости имели преимущества перед сухопутными, что зафиксировано в первых редакциях скры. Однако постепенно разница между морскими и сухопутными гостями стерлась, тем более что с начала XIV в. немецким купцам обеспечивались «чистые» пути по суше.

Купцы различались не только по принадлежности к той или иной городской общине, но и по их социальному положению. Основную группу купеческого сословия, торговавшего в Новгороде, составляли meistermanner, самостоятельные купцы, имевшие собственный капитал и товары. Каждый из них мог привезти с собой двух человек, называемых knecht или knabe (буквально — «слуга»), на самом деле выполнявших обязанности не личных слуг купца, а его помощников по торговле. В другом случае это были junge, т. е. молодые люди, обучавшиеся торговому делу и помогавшие самостоятельным купцам. Во всех редакциях скры оговаривались взаимоотношения между meistermann и knecht, по которым купец, взявший к себе помощника, не имел права отказать ему без достаточных оснований до возвращения в родной город. Вместе с тем помощник был обязан во всем помогать своему господину и «в счастии и несчастии», как сказано в скре. Согласно древнейшей скре помощники выбирали себе старосту, к которому следовало обращаться в случае ссоры. В позднейших редакциях скры староста помощников не упоминается.

Трудно сказать, какое максимальное число купцов могли вместить оба двора. Обычно источники называют около 150 человек: например, в зиму 1336–1337 гг. во дворе находилось 160 человек, в 1425 г. — от 116 до 150, самую большую цифру — 200 человек — называет документ 1439 г. Очевидно, 150–200 человек было обычной нормой для проживания на Немецком и Готском дворах в благополучные времена. С упадком конторы в XV в. число купцов, приезжавших в Новгород, сократилось, что было отражено даже в скре.

Вместе с тем поначалу при отсутствии мест для проживания на том или другом дворе не запрещалось останавливаться на постой в новгородских усадьбах; во всяком случае IV скра говорит как о само собой разумеющемся, что дежурить во дворе должны все купцы, как живущие в нем, так и вне его (т. е. в русских дворах). В статье о выборе фогта в каждой комнате также предусматривался выбор старосты для купцов, живших вне двора. Если оказывалось, что оба старосты церкви св. Петра жили в русских дворах, то один из них, выбранный последним, должен был переселиться во двор и освобождался от платы.

Факт размещения немецких купцов в новгородских усадьбах зафиксирован и при археологических раскопках 1972–1974 гг. соседнего с Немецким двором участка, расположенного на нынешней Михайловой улице. Здесь в слоях XIV в. были найдены западноевропейские бытовые предметы, несомненно свидетельствующие, что на данной усадьбе жили и немецкие купцы (см. главу VI).

Однако со временем положение изменилось настолько, что в V скру была включена статья, запрещающая останавливаться в русских дворах без особой необходимости: «Никто не должен стоять в русских дворах, когда Немецкий двор и Готский двор не заняты, штраф 1 марка без всякого снисхождения». Дело в том, что в первой половине XV в., когда запреты на торговлю с Новгородом следовали один за другим, находились купцы, приезжавшие в обход запретов в Новгород и размещавшие свои товары в русских дворах. Сохранились жалобы купечества ганзейской конторы 1421, 1431 гг. на купцов, проживавших у русских. Это заставило ливонские города на съезде в Вольмаре в 1434 г. принять решение о запрещении размещать немецкие товары в русских дворах и назначить штраф за невыполнение этого решения.

Приезжавшие в Новгород из разных городов ганзейские купцы представляли собой во дворе единое немецкое купечество, которое руководствовалось во всем статьями скры и общими постановлениями и возглавлялось выбранными из его среды старостами.

Древнейшие правила выборов старост зафиксированы в I скре, откуда они без изменений перешли во II и III редакции и действовали во дворе в течение XIII — первой половины XIV в. Согласно этим правилам прибывающие в Новгород купцы избирали из своей среды старосту двора и старосту св. Петра, т. е. церкви; те, в свою очередь, выбирали себе четырех помощников, по два помощника каждому старосте. За отказ от должности старосты назначался штраф в 1 марку серебра, который мог увеличиться, если купец в третий раз отказывался от исполнения обязанностей старосты.

С оформлением Ганзейского союза в середине XIV в. наступил новый этап в истории дворов, в связи с чем изменился и порядок выбора старост двора и церкви, сохранявшийся на протяжении второй половины XIV и всего XV в. вплоть до закрытия конторы в 1494. Этот порядок лишал немецкое купечество самостоятельности, так как теперь старост выбирали специально присланные для этой цели посланники городов. После восстановления конторы в 1514 г. установился новый порядок выбора старост, отразившийся в VI редакции скры. При наличии во дворе 30–40 человек из их среды выбиралось 12 лиц, дававших клятву (по 3 человека от каждой из четырех частей Ганзы: вендской, саксонской, вестфальской, ливонской). В свою очередь, эти 12 присяжных избирали двух старост.

Староста двора имел определенные преимущества перед остальными купцами: он выбирал себе для жилья любое приглянувшееся ему помещение и освобождался от платы за него; в отличие от остальных купцов не участвовал в дежурствах по охране двора и церкви. За оскорбление старост назначался штраф. Однако эти преимущества вряд ли привлекали купцов к исполнению обязанностей старост двора, поскольку со второй половины XIV в. штраф за отказ от должности старосты увеличился с одной марки до 50 марок и лишения членства купеческой общины, что намного превышало предоставляемые старостам привилегии. Таким образом, избранные старостами купцы вынуждены были соглашаться, если не хотели лишиться права торговать в Новгороде. Кроме того, в IV и V скре содержались статьи, запрещавшие старостам оставлять должность до их законного отъезда. Согласно постановлениям II и III скры староста двора и его помощники получали третью часть от каждого внесенного в казну св. Петра штрафа; в последующих редакциях такой порядок не предусмотрен.