Выстрелом в распахнутое сердце - Лина Мороз

– А вот это самое интересное, Элла. Изучив статьи и сопоставив все небольшие факты в виде: травмы детства, тяжёлых отношений в семье, стрессовой работы и даже твоих периодических головных болей, я могу сделать вывод, что у тебя диссоциативное расстройство личности, проще говоря, её раздвоение. И убивала людей твоя вторая личность. Забавно, ведь я начал задумываться об этом ещё после того, как ты пожаловалось на головную боль. Это была лишь мимолётная мысль в моей голове, вместе с сотней прочих. К тому же такая идиотская, глупая и настолько же маловероятная…

Марк ещё что-то продолжал говорить, даже сам не до конца веря в реальность происходящего. Ведь так сложно осознать и принять тот факт, что девушка, в которую ты влюбился, оказалась по горло в крови. В том числе твоего собственного брата.

Он смотрел на потерянное, абсолютно отрешённое лицо Эллы, видел, как её плечи начинают содрогаться от того, что тело уже била мелкая дрожь, что девушка даже не пыталась унять. Она не помнит ничего из того, что делала. Но всё равно каждая капля крови убитых парней была на её руках. Хоггарту так хотелось обнять девушку, прижать к себе и сказать, что всё будет хорошо. Что он будет рядом, и они справятся.

Но он не мог. Не сейчас. Ему было невыносимо больно даже смотреть на неё, ведь перед глазами только и стояла картина, как она, вторая она безжалостно убивает Дэна, а после идёт домой, смывая с себя его кровь.

До Эллы начинала доходить суть сказанных Марком слов. Только сейчас все вещи становились на свои места, складываясь в идеальную картину. Доска в её голове начинала меняться, нитки шли в другом направлении, и в итоге все они вели лишь к одной фотографии в центре. Её собственной.

Беспокойство, что откликается где-то в желудке, заставляя того сжиматься и болеть. Гнев за свою слепоту и бессознательность, давящий сердце. Страх, жуткий страх, охватывающий всё её тело от кончиков пальцев до кончиков ушей. Страх, переходящий в липкий и мерзкий ужас, что будто слизью окутывает Эллу, проникая в организм. Горе от осознания утраты, что она принесла людям, от осознания боли, что она принесла Марку, оно впивалось прутьями в лёгкие и рёбра, будто ломая их, мешая спокойно дышать.

Она хотела встать, полагая, что так будет легче, но её голова закружилась, а мир потерял чёткость так быстро, что детектив даже не успела понять, как в следующую секунду упала без сознания рядом со столиком на веранде кафе.

Глава семнадцатая. Правда, которую не всем хочется знать. Часть вторая

Элла стояла на центральном кладбище, возле могилы своей сестры. На куске гранита было выбито простое:

Лекси Мари Люмьер–Уолтер

Любимая дочь и сестра

01.06. 1999 – 15.04. 2007

Сегодня была годовщина смерти Лекси. Ровно тринадцать лет назад, пятнадцатого апреля она умирала на руках Эллы, и та ничего не могла поделать.

С того самого дня она дала себе обещание, что станет копом, когда вырастет. Закончит колледж с отличием и будет работать в отделе полиции, добиваясь повышения. Будет ловить таких же уродов, из-за которых умерла её маленькая девочка.

Девочка, которая в воспоминаниях Эллы навсегда останется белокурым солнышком, любившая бегать по двору, смотреть мультфильмы, что в сотый раз крутили по телевизору, и есть черничное мороженное вместе со старшей сестрой, когда родители оставляли их вдвоем.

Такой Уолтер хотела её запомнить, сохраняя в своей памяти часть света, что дарила Лекси. Света, что не был запятнан кровавыми следами того ужасного дня, в событиях которого Элла все эти годы винит себя.

Ей приходилось каждый день подавлять это чувство, глушить его сначала кучей учёбы, затем работой. Она даже оставила от своей двойной фамилии лишь её последнюю часть – Уолтер. Приставка «Люмьер» слишком сильно напоминала девушке о сестре и тех счастливых днях, когда они всей семьёй ездили к бабушке во Францию.

С годами эта фамилия и вовсе казалась ей чужой.

Это трагическое событие, бесспорно, имело большой вес в будущем Эллы. И в её характере в том числе. Она стала отстранённой, холодной, предпочитала погружаться в дела, лишь бы не показывать своих переживаний, и никогда, никогда ни с кем она ими не делилась.

Девушка стойко умела переносить практически любые проблемы. Первые несколько лет Элле даже казалось, что она превратилась в робота без чувств, ведь она не плакала, как её мама, что готова была залить слезами весь дом из-за одного лишь упоминания Лекси.

Прошло много лет, прежде чем до Уолтер дошло, что она не плакала не потому, что ей не было жаль, а потому, что глубоко внутри всё ещё думала, что это шутка и её младшая сестра вот-вот забежит в дом, со звонким смехом запрыгнет на неё, крепко обнимая.

Лишь раз в год, приходя на центральное кладбище Рэнси вместе с букетом свежих лилий и парой шоколадных конфет, Элла присаживалась на корточки возле могилы Лекси и могла позволить себе отпускать всё, что у неё накопилось.

Возможно, кому-то было странно видеть заплаканную девушку, что разговаривала с куском гранита, но в подобном месте никто никогда не смел осуждать других.

Ведь каждый переживает своё горе так, как может. Этому не учат в школе или в университете. К сожалению, такому учит самый жестокий учитель – жизнь. И ты никогда не можешь быть готов или знать наверняка, когда этот урок придётся усвоить.

И вот сегодня Элла снова была здесь. Она рассказывала сестре о своих делах на работе и была уверена, что та гордилась бы ею. Рассказывала о неудачных свиданиях, ведь в чём в чём, а в любви Уолтер никогда не везло. Девушка не замечала, что слёзы уже текли по её румяным щекам, ведь сегодня они были для неё не проявлением слабости, как обычно, а чем-то невероятно облегчающим и нужным.

За этими делами Элла не заметила, как над городом собрались тяжёлые, тёмные тучи, а практически следом полился ливень, из-за которого было трудно различить, что находится дальше метра от тебя.

Абсолютно нехотя девушка поднялась, быстро оставляя невесомый поцелуй на своих пальцах, а затем прикладывая их к фотографии сестры.

Она сняла пиджак, укрывая свою голову от проливного дождя, и начала двигаться к выходу с кладбища.

«К чёрту работу, сегодня я возьму отгул», – подумала детектив уже на выходе.

За свои почти пять лет работы в органах, она брала отгул всего два раза. Первый –