Знак Скорпиона - Анастасия Валеева

Заметив удивленный взгляд Яны, не ожидавшей от виденного ею недалекого повара такой широты души, Лилия пояснила:

– Он детей не может иметь, поэтому я, с «готовым» ребенком показалась ему оптимальным вариантом – и усыновлять не надо, все эти формальности проходить. Кроме того – он знал, что я после этого всегда буду чувствовать, что всем ему обязана, а это немаловажно. Да и я его устраивала в качестве красивой супруги – куда уж этому толстячку с замашками солдафона очаровать кого-нибудь. А меня выставлял на всеобщее обозрение, восхищение друзей его «вещью» так самолюбие всегда тешило. Потребовал только, чтобы никогда ему не изменяла. Сказал, что в таком случае или меня убьет, или себя. Мелодрама, прямо, не так ли? – горько усмехнулась она.

– Самое главное – отцом он хорошим был. – продолжила она через несколько секунд. Любил Сашу, как родного. А Андрей, когда вернулся понял, что опоздал. Не могла я уже уйти – без меня бы муж пропал. Да и Саша отчима очень любил, думал, что родной отец, не понял бы меня и страдал бы. Андрей увидел все это, не выдержал и уехал на Север, зарабатывать.

– Ну и как, заработал? – поинтересовалась Яна. Облик виденного ею бритоголового накаченного мужчины, работающего сторожем и снимающего угол у какой-то там тетки никак не вязался с преуспеванием и большими заработками.

– Заработал. Только он там с отчаяния женился. А однажды, как он рассказывает, не выдержал так долго меня не видеть. Все бросил, жене и сыну оставил, а сам ко мне приехал. Хотел только повидать, рядом немного побыть, а когда узнал, что я сына потеряла, остался.

Лилия последний раз затянулась и потушила сигарету. Ироничная усмешка, скрывавшая боль и разочарование разбитой жизни не сходила с ее губ.

– Я только в этот момент действительно, на самом деле поняла, какой была дурой. Как много упустила в жизни. Вот и кинулась в омут страсти с головой. Хотела даже все бросить, обо всем забыть, да в последний момент остановилась. Как это ни смешно, мне жалко мужа. Он не меньше меня переживал после смерти Сашеньки. Как потерянный несколько месяцев ходил. Если я так скоро после этого нанесу удар – сломается, пропадет он. Да и детей Андрея жалко. Жена-то, стерва, не позволит ему с ними видеться. В суд пойдет, наврет, но отомстит. Вот и договорились, что еще несколько лет подождем, а потом, потом я что-нибудь придумаю.

Милославская прекрасно понимала, сколь противоречивые чувства и какая боль терзала Тихонову, собиравшую осколки собственной исковерканной жизни. И в то же время отступить, не узнать правды она уже не могла. Поэтому Яна проговорила:

– Значит, и в этот раз Андрей отомстил за вашего сына?

– Нет, – голос женщины был решителен. – Он тут не при чем. Я знала, что именно так он и поступит, отправится уничтожать Олега, узнав о том, какую роковую роль сыграл он в судьбе моего сына.

Голос женщины был уверенным и даже непреклонным.

– И все же именно так подумают все, а прежде всего представители власти. Должна вам сказать, – решительно проговорила Яна, понимая, что блефует, но ни одной черточкой не выдавая этого – Милиция, в тесном сотрудничестве с которой я работаю, уже знает, что рядом с Олегом в тот самый день был высокий бритоголовый мужчина, по описанию соответствующий внешнему виду вашего Андрея. Есть показания двух свидетелей и я предполагаю, что они без труда опознают убийцу. Или во всяком случае, при содействии милиции, признают в нем вашего Андрея. Вы же знаете, какое сейчас правосудие, – провокационно проговорила она. – Им бы лишь бы от «висяка» избавиться. А тут еще влиятельные родители требуют крови. В данном же случае и мотив есть, и свидетели. Это уже веское доказательство.

Совершенно спокойно и почти равнодушно Лилия проговорила:

– Это невозможно. Мало того, что его никто не может узнать, так ко всему прочему у него есть алиби – вы без проблем обнаружите людей, которые расскажут вам, где Андрей находился и что он делал и днем и ночью.

Яна понимала, что проверить эту информацию ничего не стоит, так что лгать Тихоновой было не выгодно. Но кто же тогда совершил убийство? Неужели тот самый человек, который как раз две недели назад, по словам дворничихи, заявлялся к этому самому Андрею. Между тем Лилия продолжала.

– Конечно, вы не можете предположить, что я сожалею о смерти Олега. Вы, наверное, не один раз слышали, видели по телевизору передачи – беседы с родителями наркоманов, не так ли? – Милославская закурила. Она послушно слушала. Яна догадывалась, к чему ведет Лилия, но решила дать ей возможность высказаться, пусть даже та и подступит к делу издалека.

Тихонова не дожидаясь ответа от Яны на этот риторический вопрос продолжала:

– Вот и я раньше так, слышала, видела. Я даже предположить тогда не могла, что когда подобное услышанному с экрана случается с тобой, всегда кажется, что все происходит совсем иначе. Не так как все рассказывают. Не может твой сын, твоя дочь переродиться, измениться до такой степени. Словно твоя жизнь и жизнь твоего ребенка нечто новое в нашем древнем мире, – Лилия горько усмехнулась, на мгновение замолчала.

Затем женщина продолжила свою горькую повесть:

– До последнего мгновения надеешься, веришь человеку, который был самым близким, самым любимым. Не понимаешь даже, что наркомания – это не просто физическая болезнь. Это болезнь сердца и ума, она убивает прежде всего душу, а затем тело. И прекрасно зная это, – голос Лилии поднялся и стал на мгновение пронзительным, даже мужчина за соседним столиком с интересом оглянулся, не понимая, что так увлечено обсуждают эти две привлекательные женщины, – взрослый парень, а Олегу было в то время больше восемнадцати лет, ради того, чтобы нажиться за их счет, предлагает детям наркотики, предлагает им смерть. При этом он не просто ставит их перед выбором: хотите попробовать новых ощущений, или нет? Он давит на их чувства, на детскую влюбленность и увлеченность, он лжет, завлекает, всего лишь для того, чтобы лишний раз сходить с какой-нибудь девкой в кабак, и потратить там заработанные на жизни моего ребенка деньги! Где же здесь справедливость? Где правда?

– Но послушайте, – мягко вмешалась Яна, прекрасно понимая, что подобные разговоры и убеждения абсолютно бесполезны в разговорах с матерью, ослепленной горем и ненавистью, – на это и существуют правоохранительные структуры. Его можно было привлечь за…

Лилия громко рассмеялась. На этот раз это был не сексуальный грудной хохоток женщины, пытающейся привлечь мужское внимание к своей персоне, а искренний, хотя и горький, несколько презрительный смех.

– Вы думаете я не пыталась? Но кто ко мне прислушается? У них там все куплено, всем заплачено, кому нужно. Стоило лишь написать, как бумаги были утеряны, а ко мне домой не поленился прийти адвокат, помощником которого Олег и работал. Он мягко и тактично объяснил трогательными полунамеками, что если я буду упряма и настойчива, то потеряю все, не только ресторан, который может сгореть или просто разориться, при содействии налоговиков, наезжающих бандитов и прочих негативных моментов, но и жизнь, свою или кого-то из близких.

Яна приблизительно так все это и представляла, но ей необходимо было, чтобы женщина высказалась и перешла к рассказу о том, кто именно и как убил Олега. Но ожидания Милославской не оправдались.

– Я не знаю, поймете ли вы меня – потеря единственного любимого сына не просто трагедия – после этого кажется, что жизнь окончена.

– Я вас прекрасно понимаю, – негромко спокойно проговорила Яна. – Я сама потеряла единственного сына и мужа.

– О, – глаза Лилии округлились, теперь она смотрела на Яну с затаенной надеждой. – Тем более. А уж если ты знаешь, что убийца – а я считаю, что Олег был настоящим его безжалостным убийцей, хотя это и не доказуемо, убийца разгуливает на свободе, безнаказанный, всем довольный. Сколько еще жизней он погубил бы, оставшись в живых? Для него смысл жизни – деньги и власть, он безнравственен и безжалостен. И именно поэтому я рада его смерти, из-за чего бы он не погиб. Но вот только обвинить в этом своих близких не позволю никогда. Они все совершенно не при чем и ваше расследование ничего не изменит. А вы как следует задумайтесь, стоит ли искать того человека, который сотворил это доброе дело, устранил эту мерзость.

На мгновение между женщинами повисло напряженное молчание. В тишине особенно четко были слышны разговоры и смех присутствующих в кафе. К мужчине за соседним столиком, приглядывающемуся было к Лилии с таким интересом, наконец-то пришла девушка. Теперь он столь же улеченно завлекал свою собеседницу, время от времени капризно надувающую губки и противно хихикающую на его пошлые остроты. Этот визгливый смешок как ножом резал Яне уши, раздражая, словно царапанье острым предметом по стеклу.

Лилия была убедительна, но ни на мгновение не поколебала Яну. Та всегда руководствовалась принципом, что закон должен быть законом. Нельзя позволить человеку брать на себя функции правосудия и отнимать у кого-то жизнь, даже если он считает себя правым. Это было безусловно. Ведь подобное незаконное правосудие приводит лишь к трагедиям – страдает не только принесенный в жертву человек, приговоренный неизвестно кем на смерть, но и его близкие. А в дальнейшем, как в данном случае все это может повлечь за собой новое убийство, уже ни в чем не повинного свидетеля.