Высоко над уровнем моря - Олег Татарченков

Крыть нечем: по сравнению с нашей, с пустившейся с афганских гор публикой, Вагон — суперцивилизованный человек. Приобщился, так сказать, в госпиталях полеживая.

Да и видеомагнитофон большинство из нас в глаза не видело. Например, я успел рассмотреть нашу отечественную «Электронику» только один раз, в магазине еще до службы в армии. Сами же видеофильмы, тем более такие, про которые рассказывает Гарагян — ни разу.

Что поделаешь, если эта мода с видеосалонами началась уже после того, как я был призван исполнять интернациональный долг. А при его исполнении женщины бойцам не полагаются. Только разве в виде глянцевых открыток, на которых черноволосые пакистанские и индийские гурии в обтягивающих джинсовых костюмах загадочно улыбались звереющим без женского общества моджахедам и солдатам Большого Северного Брата.

Правда, на втором году службы мой и грачевский опыт несколько расширился в этом плане. И все это произошло благодаря Рамазану — веселому парню из соседней роты…

Была суббота конца августа 1988-го года. Как и полагается по субботам в армии, сначала у нас была «генеральная уборка», говоря языком гражданским или «ПХД» — «парко — хозяйственный день» по-военному. После ПХД в обязательном порядке устраивалась баня, далее — культурный досуг.

Я уже предвкушал всеми порами свежевымытого тела кайф ужина в палатке с пацанами (ребята притащили с кишлака несколько литров кишмишовки, который мы решили уговорить вместе с двумя сочными арбузами) и удовольствие от нового, недавно привезенного из Союза фильма, как меня выдернул на свежий воздух за палатку Вовка Грачев.

— Слышь, Андрюха, дело есть на сто миллионов! — таинственно зашептал он мне на ухо.

— Ну… — откровенно говоря, Вовкины «дела на сто миллионов» разнообразием не отличались и мне не нравились. Обычно они заключались в продаже на базаре солдатского обмундирования.

Рецепт был прост как все гениальное.

Молодого бойца или «чижа», как в Афгане называли тех, кто отслужил полгода, включали в группу сопровождения машины, которая по каким-нибудь делам ехала в соседний дружественный кишлак или уездный городишко.

Там ее приезд ждал знакомый дуканщик. Около его лавки машина притормаживала, и за борт летел узел со свернутым новым обмундированием, снятым с «молодого». Взамен афганский барахольщик забрасывал нужный товар: бормотуху «кишмишовку» или импортное шмотье на дембель. «Чижику» же вручалось какое-нибудь рванье взамен его выгодно проданной родной «хэбэшки».

Я не отягощен излишней моралью, но после двух таких поездок составлять компанию Грачу отказался. Почему-то не мог забыть того пацана, Варегова, вернее, его тело в рваном «КЗСе», надетом им перед своим первым и последним выходом в горы. Его «эксперименталку» тоже хотели загнать по известному сценарию.

После смерти Варяга никто на это не решился, и форма болталась на вешалке в каптерке месяца два. Пока наш доблестный старшина не сбагрил ее по своим каналам.

…-Опять «вешалка»?! — обрушился я на Грача, — Я же тебе говорил!

— Тихо! — Вовка оттащил меня в сторону т входа в палатку. — Девочку хочешь?

— Какую девочку? Ты чо, спятил?! Хочешь, чтобы «духи» за тобой до самого дембеля охотились? А дядя Вася-особист со своей стороны таких горячих пропишет — мало не покажется.

— Не пыли! Хуршета помнишь? Ну, того с третьей роты… Подошел он ко мне перед самым ужином и говорит, что есть маза в ихний публичный дом мотануть…

Хуршет, или как его звали все в батальоне, Хурик, считался нашим должником. Он, таджик — мусульманин, имел плотные связи с афганцами из близлежащих кишлаков. Для солдат он менял харчи и обмундирование на наркоту и шароп. Служил посредником для офицеров ремонтной роты в продаже якобы списанных движков, а в РМО помогал сбывать солярку.

Мы подозревали, что наш бдительный дядя Вася из особого отдела не зря закрывал глаза на эту пахнущую трибуналом деятельность: наверняка парень работал в плотном контакте с разведкой. Но нас это не касалось.

Во время одной из своих операций с двойным дном Хурик напоролся на «духов». И пришлось бы таджикскому хлопцу в лучшем случае с мешком на голове путешествовать в горы, если бы не мы с Грачем, оказавшиеся рядом благодаря стечению обстоятельств…

Тогда мы с Вовкой и еще двумя хлопцами решили глотнуть шаропчика в соседнем кишлаке у знакомого дуканщика. У того двоюродный брат был членом НДПА (народно — демократической партии Афганистана) и служил где-то в Кабуле, а племянник сидел офицером в сорбозовском гарнизоне неподалеку от нас. Поэтому мы ему доверяли. Естественно, в той мере, в какой можно доверять в этой стране кому бы то ни было.

Восток — дело тонкое, но кто не рискует… Тот не пьет шаропу. А его мы решили раздобыть почти официальным путем.

Наш взводный наркоша Щербаков слинял в кишлак за чарсом. Как мы подозревали, к тому же дуканщику Сабибуле. И надо же было такому случиться, что комполка в это время решил устроить проверку личного состава нашего батальона. Наш бат давно славился «неформальными контактами» с местным населением, но у командира для серьезной разборки, видимо, не доходили руки. Теперь дошли и нужно было срочно разыскивать по дуканам и прочим норам заблудших воинов — интернационалистов. В одну такую поисковую группу за Щербатым ротный снарядил нас. И чтобы компенсировать свое вынужденное шараханье по враждебной местности в надвигающихся сумерках, мы решили взять у Сабибулы канистру вина.

Для обмена прихватили захваченный у «духов» китайский АК с трещиной в стволе. Обнаружить ее можно было только при очень тщательном осмотре, которого наверняка не будет. Поэтому наша совесть была чиста: после первого выстрела автомат должно разорвать и никому вреда они принести не сможет. К этому времени шароп будет мягко булькать в животах и дурманить голову. И волки будут сыты, особый отдел не станет иметь претензий. А овцы, то бишь будущие хозяева «калакова», (так здесь зовут китайские автоматы) — так это их проблемы…

Четыре вооруженных до зубов интернационалиста по всем правилам военной науки просочились в кишлак. С тыла подобрались к задворкам дукана Сабибулы…

И тут в переулке нас чуть не сбила выскочившая из-за угла фигура, одетая по-афгански, но с физиономией Хуршета:

— Пацаны, там «духи»!!!

Судя по побледневшему доже под сильным загаром лицу, Хурику очень не хотелось путешествовать в горы привязанным к хвосту ишака.

Мы сориентировались быстро: сдернули предохранители автоматов и приготовились встретить Хуршетовских преследователей так, как полагается это делать советским солдатам.

…Успели дать только по очереди: «духи», не ввязываясь в свару, дернули в обратную сторону. В наших интересах не было начинать драку с неизвестным противником: если сумеем выбраться целыми и здоровыми, то этот случай наверняка станет известным командованию и доказывай потом комполка, что ты делал в этом кишлаке. Поэтому мы рванули в противоположную от «духов» сторону.

Отсиделись чуток в каком-то проулке и двинули прежним маршрутом. Хорошо еще, что засада нас миновала.

Щербатого мы благополучно нашли у Сабибулы, накачавшегося до бесчувствия анашой. Прихватили тело, обменяли АК с сюрпризом на кувшин с шаропом и пару индийских джинсов на дембель и без приключений добрались обратно.

— Ребята, я ваш должник… — прочувственно сказал нам тогда Хуршет.

…Черт возьми, настоящий мужчина: знает, чем долги отдавать!

— Ну ты как? — возбужденно сопел Грач, — Идешь или нет?!

— Не тебя же одного бросать. Кто еще с нами пойдет?

Хурик как проводник и еще один пацан с его роты.

— Как со стволами?

— Хуршет побеспокоился. В своей роте прихватил.

— Не хватятся?

— Автоматы тех, кто на прошлой неделе в Союз на «черном тюльпане» отправились. Все, кто нужно, уже подмазаны.

— Чувствую, Хурик хочет опять свои делишки под нашей охраной творить.

_Да какая тебе разница! — возмутился Вовка, — Тебе же, дураку, лучше: в случае чего майор Пушинский отмажет.

Майор Пушинский был начальником разведки нашего полка.

— Ч-черт, веселая у них работенка — с агентурой в публичных домах встречаться!

— Не разводи философию… — Грача съедало нетерпение.

— Чего ты торопишься? Успеешь еще на кончик подхватить.

— Чтоб у тебя язык отсох…

Мы долго пробирались вдоль сплошных дувалов на противоположную окраину незнакомого мне кишлака. Он находился в зоне ответственности «духов», я здесь ни разу не был. Месяца три назад мы пытались войти в это селение, но по дороге напоролись на грамотно расположенную засаду, потеряли БТР, одного убитого и несколько человек ранеными, после чего вернулись обратно.

Говаривали, что после этого наша авиация стерла этот кишлак с лица земли. Выходит, что врали: кроме нескольких разрушенных саманных домов на окраине и покосившегося от близкого удара бомбы минарета, следов БШУ я не обнаружил.