Легенда - Ричард Матесон

- Как ты думаешь, что будет дальше? - зло спросила она.

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Нервным движением попыталась поправить болтающийся лоскут платья, приладить его на место, но он не держался, и она сердито всхлипнула.

Он наклонился вперед. Чувство вины овладело им, безотносительно всех его сомнений и подозрений. С этим невозможно было бороться. Но женские всхлипывания ничуть не трогали его. Он поднял руку и стал сконфуженно приглаживать свою бороду, не сводя с нее глаз.

- Позволь, - начал он, но замолчал, сглотнул. - Позволь мне взять твою кровь для анализа. Я бы...

Она внезапно встала и направилась к двери. Он вскочил следом.

- Что ты хочешь сделать? - спросил он. Она не отвечала. Ее руки беспорядочно пытались совладать с замком.

- Тебе нельзя туда, - сказал он удивленно. - Еще немного, и они заполонят все улицы.

- Я не останусь, - всхлипнула она, - какая разница. Пусть лучше они убьют меня...

Он крепко взял ее за руку. Она попыталась освободиться.

- Оставь меня, - закричала она, - я не просила тебя затаскивать меня в этот дом. Отпусти меня. Оставь меня в покое. Чего тебе надо?..

Он растерянно стоял, не зная, что ответить.

- Тебе нельзя туда, - повторил он. Он отвел ее в кресло, затем сходил к бару и налил ей рюмочку виски.

Выбрось из головы,- приказал он себе,- инфицированная она или нет, выбрось из головы.

Он протянул ей виски. Она отрицательно покачала головой.

- Выпей,- сказал он.- Тебе станет легче. Она сердито взглянула на него:

-...И ты снова сможешь сунуть мне в лицо чеснок?!

Он покачал головой.

- Выпей это,- сказал он.

После короткой паузы она взяла рюмку и пригубила виски, закашлялась. Она отставила виски на подлокотник и, чуть вздрогнув, глубоко вздохнула.

- Зачем ты меня не отпустишь? - горько спросила она.

Он вглядывался в ее лицо и долго не мог ничего ответить. Затем сказал:

- Даже если ты и больна, я не могу тебя отпустить. Ты не представляешь, что они с тобой сделают.

Она закрыла глаза.

- Какая разница, - сказала она.

3

- Вот чего я не могу понять,- говорил он ей за ужином. - Прошло уже почти три года, а они все еще живы. Не все, конечно. Некоторые. Запасы продовольствия кончились. И, насколько я знаю, днем они по-прежнему впадают в кому, - он покачал головой,- но они не вымирают. Вот уже три года - они не вымерли. Что-то их поддерживает, но что?

Она была в его банном халате. Около пяти часов пополудни она смягчилась, приняла душ и словно переменилась. Ее худенькая фигурка терялась в объемистых складках тяжелой махровой ткани. Она взяла его гребень, зачесала волосы назад и стянула их бечевкой, так что получился лошадиный хвост.

Руфь задумчиво поворачивала на блюдечке чашку с кофе.

- Мы иногда подглядывали за ними,- сказала она. - Правда, мы боялись подойти близко. Мы думали, что к ним опасно прикасаться.

- А вы знали, что после смерти они возвращаются?

Она покачала головой:

- Нет.

- И вас ни разу не заинтересовали эти люди, атаковавшие ваш дом по ночам?

- Нам никогда не приходило в голову, что они... - Она медленно покачала головой. - Трудно в это поверить.

- Разумеется,- сказал он.

Они ели молча, и он время от времени поглядывал на нее. Так же трудно было поверить в то, что перед ним - настоящая, живая женщина; трудно было поверить, что после всего, что было за эти годы, у него появился напарник.

Он сомневался, пожалуй, даже не в ней самой: сомнительно было, что в этом потерянном, забытом богом мире могло произойти нечто подобное, воистину замечательное.

- Расскажи мне о них еще что-нибудь, - попросила Руфь.

Он поднялся, снял с плиты кофейник, подлил в чашку сначала ей, потом себе, отставил кофейник и снова сел.

- Как ты себя чувствуешь?

- Лучше, спасибо.

Он удовлетворенно кивнул и потянулся за сахарницей. Размешивая сахар, он сочувствовал на себе ее взгляд. О чем она думает? Он глубоко вздохнул, пытаясь понять, почему он так скован. В какой-то момент он решил, что ей можно доверять, но теперь он снова сомневался.

- И все же, ты мне не веришь, - сказала она, словно читая его мысли.

Он быстро взглянул на нее и пожал плечами:

Да нет... Не в этом дело.

Конечно, в этом, - спокойно сказала она и вздохнула. - Что ж, хорошо. Если тебе надо проверить мою кровь - проверь.

Он подозрительно посмотрел на нее, недоумевая. Что это? Уловка? Он едва не поперхнулся кофе. Глупо, - подумал он, - быть таким подозрительным.

Он отставил чашку.

- Хорошо, - сказал он. - Это хорошо. Он глядел на нее, а она - в свою чашку.

- Если ты все-таки заражена, - сказал он, - я сделаю все, что смогу, чтобы вылечить тебя. Она встретилась с ним взглядом.

- А если не сможешь? - спросила она. Он замешкался с ответом.

- Там видно будет,- наконец сказал он. Некоторое время они пили кофе молча. Наконец он спросил:

- Так как, сделаем это сейчас?

- Пожалуй, - сказала она, - лучше утром. А то... Я себя все еще неважно чувствую.

- Ладно, утром, - кивнул он.

Трапеза закончилась в полном молчании. Нэвилль лишь отчасти был удовлетворен тем, что она согласилась позволить ему проверить кровь. Больше всего его пугала возможность обнаружить, что она действительно инфицирована. Теперь ему предстояло провести с: ней вечер и ночь и, может быть, узнать ее жизнь, увлечься ею, а утром ему придется...

Затем они сидели в гостиной, разглядывали плакат, пили понемногу портвейн и слушали Шуберта. Четвертую симфонию.

- Я бы ни за что не поверила, - она, похоже, совсем пришла в себя и выглядела вполне веселой, - никогда бы не подумала, что снова буду слушать музыку. Пить вино.

Она оглядела комнату.

- Да, ты неплохо потрудился, - сказала она.

- А как было у вас? - спросил он.

- Совсем по-другому, - сказала она. - У нас не было...

- Как вы защищали свой дом? - прервал он.

- О! - Она на мгновенье задумалась.- Мм обшили его, разумеется. И полагались на кресты.

- Это не всегда действует, - спокойно сказал он, некоторое время понаблюдав за ее лицом. Это озадачило ее.

- Не действует?

- Отчего же иудею бояться креста? - сказал он.- Почему же вампир, при жизни бывший иудеем, должен бояться креста? Дело здесь в том, что большинство людей боялись превращения в вампиров. Поэтому большинство из них страдали истерической слепотой к собственному отражению в зеркале. Но крест - лишь постольку-поскольку - в общем, ни иудей, ни индуист, ни магометанин, ни атеист не подвержены действию креста.

Она сидела с бокалом в руке, глядя на него без всякого выражения.

- Поэтому крест действует отнюдь не всегда, -, сказал он.

- Ты не дал мне закончить, - сказала она. - Мы еще использовали чеснок.