Парадигмы субъектности - Елена Владимировна Косилова

не сводится к совокупности батальонов. Батальонами командуют лейтенанты, а у дивизии есть генерал. Именно наличие центрального командования, генерального штаба дивизии, делает ее дивизией, а не совокупностью батальонов. И именно в согласии с этой метафорой сознание не сводится к совокупности актов, у него есть управляющий центр. Именно наличие этого центра делает сознание сознанием, а не совокупностью актов. Поэтому можно сказать, что логический бихевиоризм как учение о том, что у субъекта нет центра, опроверг сам себя и показал, что центр есть (должен быть).

Теперь рассмотрим две более убедительные теории.

Про Лакана мы уже говорили, когда говорили о психоанализе. Однозначно в его теории у субъекта центра нет и быть не может, даже если мы отвлечемся от того, что он иногда заявлял, что самого субъекта в принципе нет (он, конечно, имел в виду картезианского субъекта по имени Когито). В принципе, он не отрицает наличие деления на бессознательное и сознательное, так что, казалось бы, если есть сознательное, то есть и субъект. Но у него и бессознательное, и сознательное — это вещи почти одной и той же природы, а именно, они состоят из языка, дискурса, игры означающих. Человек, по Лакану, существует в стихии языка и не может выйти за ее пределы (ну или только в особых случаях). Хайдеггер тоже говорил «Язык — дом бытия», но в этой формуле подразумевается, что из дома каким-то образом можно выйти, а у Лакана язык — не дом, язык — сама земля, с которой не уйдешь. Более того, субъект, в сущности, и состоит из языка. Кроме языка, есть безобъектное желание, и оно обретает объект каждый раз из языка. Какая тут может быть субъектная свобода? Что навяжет язык, то и будет думать субъект. Поэтому говорить о субъекте у Лакана нельзя. Между сознательным и бессознательным, правда, небольшая разница у него есть. Бессознательное полностью захвачено языком, а в сознании язык немного повинуется, играет роль не только господина, но и средства. Повинуется кому/чему? Лакан, конечно, не говорит «субъекту», но какая-то тень субъектности в некоторые моменты у него все-таки появляется.

Иная модель взаимодействия сознания и мозга принадлежит Д. Деннету. На сегодняшний день она, вероятно, является наиболее респектабельной теорией сознания без центра. Деннет считает, что сознание человека не едино, а представляет собой некое множество постоянно текущих и конкурирующих между собой мысленных процессов (он называет это «Модель множественных набросков (drafts)»). Эта идея была позаимствована у Дж. Фодора, который ввел понятие когнитивного модуля. Однако Деннет отвергает фодоровское членение когнитивной системы на модули и центральный процессор, в его схеме остаются только модули. В каждый момент любой из них может захватить лидирующее положение, этот модуль и будет претендовать на то, чтобы быть точкой Я. Идея конкуренции модулей близка к идее, развиваемой нейрофизиологом Дж. Эдельманом — о конкурентных отношениях между группами нейронов. Обратную связь, которая необходима для закрепления успешно действующего модуля, Деннет иллюстрирует схемами управления движущимися автоматами. Я он считает чем-то вроде грамматической иллюзии, «центром нарративной гравитации». Человек начинает с рассказа другим о себе и заканчивает тем, что сам начинает этому верить. То есть центр самости, Self у Деннета чисто иллюзорный, он построен на необходимости говорить о себе.

Впрочем, я несколько заостряю теорию Деннета, доводя ее, так сказать, до логического конца. Сам Деннет не отрицает некоторых проблесков сознания, связанных с мельканием набросков-драфтов, он только протестует против центра управления. Подлинность бытия у нас намерений он тоже не отрицает, хотя должен был бы. Ведь какой бы то ни было темпоральный горизонт прекрасно укладывается в такие схемы сознания, как были у Гуссерля или его предшественника Бергсона («Материя и память»), намерения прекрасно проанализировал Хайдеггер в теории «проектов», но какие могут быть темпоральные выходы за пределы настоящего в материалистических учениях? Нейроны отвечают на уже состоявшиеся стимулы, для намерений нужна некая внутренняя активность психического аппарата, которая не постулируется у Деннета и других материалистов. Возможно, они могли бы ее постулировать, но тогда им бы пришлось иметь дело с мозгом, который хаотичен не только в ответ на внешние стимулы (порождает драфты), но хаотичен также и в ответ на внутреннюю активность (порождает какие-то внутренние драфты, некоторые из которых являются интенциями), и этот дважды хаотичный мозг им было бы уже совсем нелегко сопоставить здоровому человеку, который большую часть времени ведет себя вполне упорядоченно.

Анализ шизоидного и шизофренического Я

О наличии такой центральной инстанции, как ТЕА, мы можем судить с достаточно неожиданной стороны — с позиции анализа психопатологии. Рассмотрим одно из типичных расстройств при шизофрении: синдром психического автоматизма (раньше назывался синдром Кандинского-Клерамбо), при котором у больного возникает переживание чуждости собственного мышления: «мысли открыты для других, известны окружающим», «люди похищают идеи», «вкладывают свои мысли». Человек не теряет способности думать, но ему начинает казаться, что его мысли не принадлежат ему, что они либо текут сами по себе, либо их вкладывают ему в голову другие люди или еще какие-то силы. Другими словами, к каждой мысли не прибавляется тавтологичная мысль «Это мыслю я». Но именно таково, по Канту, было действие ТЕА: прибавлять к каждой мысли ощущение ее принадлежности Я. Поэтому можно чисто формально переформулировать шизофренический синдром психического автоматизма как «синдром отсутствия ТЕА». Поскольку не вызывает сомнений, что состояние психического автоматизма — это болезненное искажение работы мозга, по-видимому, мы должны заключить, что ТЕА — это вполне материальная инстанция мозга, имеющая там свое представительство (на сегодняшний день не локализованное). Как она может быть организована? Этот вопрос должны решать совместно психиатры, психофизиологи и философы. Впрочем, философию этот вопрос не очень интересует. Нам достаточно указать, что имеются свидетельства, что при определенных состояниях работа центральных инстанций субъектности нарушается, и это болезненные состояния — следовательно, в здоровом состоянии центральные инстанции есть и работают бесперебойно.

Шизофрения вообще дает богатый материал для анализа работы механизмов субъектности, поскольку они в значительной мере ослабляются при выраженных шизофренических состояниях. Часто больные находятся в так называемом спутанном состоянии сознания, когда не удается уловить а) связь их речи и действий с видимыми причинами во внешней среде, б) связь высказываний и действий между собой. Представляется, что именно так и должны вести себя субъекты, организованные по деннетовскому принципу драфтов: хаотически и без субъектного стержня. Деннет предполагает всю тяжесть субъектной когерентности, согласованности, непротиворечивости взвалить на одну лишь инстанцию — на нарратив человека о самом себе. Предполагается, что социум ожидает от субъекта непротиворечивого нарратива, поэтому нарратив делается непротиворечивым, и лишь