Роман с куклой - Татьяна Тронина

– О том и речь – куда могла пропасть часть золота? Тем более что адмирал не собирался безвозмездно отдавать его союзникам, равно как и большевикам! – кивнул Михайловский. – Часть золота Колчака ушла на покупку оружия, часть украл атаман Семенов, часть – чехи, открывшие потом у себя Легио-банк, часть досталась большевикам… А где остальное?..

– А вы, Даниил Петрович, простите – для книги материал собираете?

– Да, для книги. Хотя книг на эту тему написано уже немало…

– Ничего, это не имеет значения – ибо тайна прошлого еще не разгадана! – захохотал старик. – Может быть, именно вам удастся ее разгадать. Я вам сейчас еще кое-что покажу – чего я еще никому не показывал. Вот, загляните в эту папку…

«В принципе ничего нового я так и не узнал. Все это факты известные, хотя до конца и не подтвержденные», – подумал Михайловский, но тем не менее подсунутую Игнатом Поликарповичем папку раскрыл.

– Это уже наши дни. Смотрите… Вот карта Сибири. Я тут сделал несколько пометок. Во-первых, золото может быть здесь – на границе Октябрьского и Советского районов Ханты-Мансийского автономного округа. Туда было уже несколько экспедиций, но места очень труднодоступные. На вертолете их облетали, но приземлиться не смогли – там вековые сосны и кедры и ни одной подходящей поляны… – шепотом произнес Игнат Поликарпович.

– Нет, золота тут быть не может. Слишком далеко от того пути, по которому отступал Колчак. До этого места колчаковцы не добрались бы – у них не было ни сил, ни времени, – возразил Михайловский.

– Ладно, согласен… Во-вторых, золото может быть здесь. – Старик ткнул в карту узловатым пальцем. – Вот в этом месте, в двадцати километрах от Иркутска.

– Вряд ли. Если бы золото было там, то его давно бы нашли! Слишком близко к городу… Так, а это что?

– А это рапорт генерал-лейтенанта Пепеляева, служившего у Колчака. В нем он сообщает о дневнике прапорщика Арсения Гуляева.

– Дневник Гуляева – фикция, миф! В этот дневник уже давно никто не верит!

– Э-э, как видите, нет… Да вы читайте, читайте!

Михайловский пробежал глазами пожелтевший лист с едва проступавшими на нем буквами. Сердце сначала замерло, словно перестав биться, а потом заколотилось с удвоенной силой. Пепеляев требовал принять меры против Гуляева, ведшего, по его выражению, «возмутительные и провокационные записки, кои могут послужить нашим противникам». И далее: «Следует немедленно разобраться с этим поповичем!»

– Елки зеленые… Значит, дневник Гуляева действительно существует?

– Да! И его пока никто не обнаружил, – торжественно произнес старик. – Кто найдет дневник прапорщика Гуляева, тот раскроет тайну «белого» золота. Кстати, почему Пепеляев называет его поповичем?

– Потому что Гуляев был сыном священника, вот почему… – пробормотал Михайловский. – Но где же искать этот дневник?

– О, это уж ваша задача!

Михайловский потер виски:

– Ладно, Игнат Поликарпович, мне пора. Всего вам доброго!

Михайловский попрощался с ним, позвонил Еве и обещал, что за ней заедет.

Было уже совсем темно, холодный осенний ветер гнал опавшие листья вдоль дороги. Беседа со стариком, с одной стороны, подала новую надежду, но, с другой – так ничего и не прояснила.

…Ева выбежала из освещенных дверей, упала на сиденье рядом с мужем.

– Господи, Данечка, как я по тебе соскучилась! – засмеялась она.

Михайловский каждый раз поражался тому, как красива Ева.

– Ну что ты такой мрачный, а?..

– Ева… Ева, ты ведь не предашь меня, да? – неожиданно спросил он.

– Что за глупости! – отмахнулась она. – Поехали лучше к Сазонову… Да, был ли толк в твоих расследованиях?

– Как сказать… Будущее покажет, – неопределенно ответил Михайловский.

Николай Ильич жил в одном из сталинских домов на Ленинском проспекте.

– Даниил, Ева! – встретил он гостей с распростертыми объятиями. – А я жду, жду… Ну разве можно так опаздывать?

Михайловский много раз был здесь и уже давно привык, что в бестолковой квартире его бывшего однокурсника, а ныне – депутата и председателя одной из партий – всегда шумно и толпится множество самого разного народа. Но в этот раз его ошеломило то, как все стали пялиться на Еву. Везде и всегда на нее смотрели – наверное, надо бы уже привыкнуть к этим восхищенно-умильным мужским взглядам, которые преследовали его жену.

– Даниил, Ева, познакомьтесь – это Вадим Панов, товарищ по партии… Вадим недавно выдвинул предложение – лишать гражданства всех женщин, которые выходят замуж за иностранцев!

– А как же равноправие? – возмутилась Ева. – Мужчин тоже надо его лишать – тех, которые на иностранках женятся…

– Па-азвольте, я вам сейчас объясню свою позицию… – заблеял Панов.

– Вадик, ты не на собрании!

– Товарищи, минутку внимания…

– Ева, Даниил, прошу сюда!

Сазонов разлил водку по рюмкам.

– Штрафная…

– Ильич, нет, я за рулем! – отказался Михайловский. – И Еве тоже не наливай.

– А нашей прекрасной Еве – вина… Какого пожелаете – испанского, французского? – суетился вокруг Евы Панов.

Она наклонилась к его уху и что-то прошептала. Вадим Панов выслушал – и с кислой физиономией сел обратно. «О, моя женушка прекрасно расправляется с теми кавалерами, которые ей не по вкусу… – машинально подумал Михайловский. – Но что будет, если очередной воздыхатель не вызовет в ней отторжения?»

Почему он постоянно думал об этом все последнее время, Михайловский не знал. Может, потому, что Ева все больше и больше нравилась ему? Принято считать, что страсть со временем затихает, что после медового месяца в супружеской жизни наступают стабильные и размеренные будни – но третий брак известного беллетриста Михайловского подчинялся каким-то другим законам. Чем дальше, тем сильнее была власть Евы над мужем. И тем страшнее было потерять Еву, потерять ее любовь…

– …поправку приняли только в третьем чтении!

– Ну и что, приняли же!

– Ева, только не говорите нам, что не имеете никакого отношения к модельному бизнесу…

– Какой еще модельный бизнес, когда у меня рост метр пятьдесят пять!

– Даниил Петрович, как вы могли скрывать ото всех свою жену, это ж просто безобразие…

– …так вот, надо бороться с пением под фонограмму. Пусть указывают на афишах – дескать, поем не вживую! – и не позволять этим звездулькам обирать публику.

– Очень, очень хорошая мысль!..

– Даниил Петрович, не подпишете мне книгу?

– Пожалуйста. Как ваше имя?

– Анфиса Пряникова. Я на одном телеканале веду передачу…