Везунчик - Виктор Бычков

Позиция Антона была выгодной, и он решил взять пацанов живыми.

– Бросай оружие! Руки вверх! – встав во весь рост, староста нацелил на них пистолет, и для острастки, выстрелил в их сторону.

От неожиданности парни упали на лед, но тут же Павлик ужом заскользил за нависшие над рекой кусты, а Володя быстро пришел в себя, и, перекатываясь по льду вслед за другом, умудрился выстрелить в Антона.

Пуля попала ему в левое плечо, от удара его бросило назад, но он удержался на ногах, только опустился на колени, и, прицелившись, выстрелил в ответ. Оставшиеся патроны Антон разрядил уже в неподвижное тело Володи.

Преследовать Павла сил не было, хватило только спуститься на лед, и прижаться спиной к крутому берегу. Так было немножко легче стоять, но кровь из раны хлестала, текла по телу, в штаны, унося с собой остатки сил. Перезарядить пистолет Антон уже не смог, пришлось достать из-за пояса ТТ: на счастье, он с ним ни когда не расставался. Правой рукой расстегнул ворот рубашки: из-под ключицы, пульсируя, текла его кровь. Она, почему-то, была не красной, а коричневой. Некоторое время боли не чувствовал, только сильная слабость заполнила собой все тело, ноги начали подкашиваться, перед глазами поплыли круги, все убыстряя и убыстряя свой бег. Он опустился на лед на колени, и вот теперь вокруг раны, и где-то внутри, куда вошла пуля, начало сильно жечь, как будто кто-то приставил к телу горящую головешку, или стал разводить на теле костер. Чуть повернул в сторону, сгреб в ладонь горсть снега, и приложил его к ране. Еще успел сообразить, что на самую рану снег прикладывать не стоит, а лучше через рубашку, чтобы не было заражения. На какое-то мгновение стало легче, но круги резко увеличили скорость, и Антон рухнул на лед.

Когда открыл глаза, то увидел перед собой лицо доктора Дрогунова: наклонившись над кроватью, он делал укол ему в левое предплечье. А свою раненую сторону тела он почти не чувствовал: было какое-то онемение, холод, граничащий с ознобом. Из-за плеча Павла Петровича видна была испуганная мордашка Феклы с полными слез глазами.

– Я же говорю, что ты волнуешься зря, дева, – доктор, видимо, продолжал ранее начатый разговор с хозяйкой. – Вот видишь, глаза у твоего суженого открылись, значит, все у него будет в порядке. Я не говорю, что до свадьбы заживет, потому, как понимаю, что по нынешним временам свадьба – это пир во время чумы.

– Ой, спасибо вам, доктор! – Фекла прижала руки к груди, и низко поклонилась ему.

– Мне то за что говорить спасибо? – воскликнул Дрогунов. – Я – врач, и обязан, повторяю, юноша, для вас персонально, лечить любого, в том числе и своего врага. Так что не обольщайтесь. А благодарить, Фекла, надо Вовку Козлова, за то, что он промахнулся в твоего старосту. Зато сам погиб. Вот так устроена жизнь, что первыми гибнут хорошие, очень хорошие люди. А, главное, юные! Вот что самое страшное!

В это время дверь в хату открылась, и на пороге выросла длинная фигура Васьки Худолея.

– С возвращением на святую землю, Антон Степанович, – видя, что раненый пришел в себя, и открыл глаза, улыбка озарила широкое лицо полицая. – С прибытием, можно сказать.

– И вот этого человека благодарить надо, – добавил доктор, махнув рукой в сторону гостя. – Именно он привез с речки и убийцу, и жертву на одних санях.

– Спасибо, Павел Петрович, – слабым голосом проговорил Антон.

– Вот видите, уже и заговорил. Вам крупно повезло, – врач наклонился над раненым. – Пуля прошла навылет, не задев ни одного органа. Только обильная потеря крови, и все. Везунчик вы. Войди пуля чуть ниже, и вам нужен был бы не я, а поп Еремей.

– Я знаю, – Антон опять слабо улыбнулся.

– Что вы знаете, больной? – доктор стал одеваться. – Что вам известно, что не известно мне?

– Что я везунчик, – шепотом ответил он. – Мне цыганка в детстве так сказала.

– А она вам не сказала, что по мимо везения, в жизни еще надо думать головой, дружить с разумом, а не жить эмоциями, и надеяться на авось? – и уже от порога добавил. – А вот Володе Козлову не повезло, это факт!

– Павел Петрович, доктор! – Фекла бросилась вдогонку. – А лечить то его чем? Какими лекарствами?

– Хм, какими лекарствами, говоришь? – Дрогунов перевел взгляд на Антона. – Хорошее питание и покой. И через месяц на нем можно будет огороды под картошку пахать. Я еще зайду. До свидания!

– С чего это он такой злой? – Васька обратился к Фекле. – Чем вы его тут обидели, что он не только лечит, а и лекции читает?

– Ноги бы лучше вытер, – хозяйка пододвинула ему табуретку. – Вон лужа какая натекла.

– Не бранись, не бранись. Я не надолго, – гость уселся поближе к порогу. – Так чем обидели, я спрашивал, – напомнил он девушке.

– Ни кто его не обижал, Вася. Просто ему не нравится ваша работа, вот он и недоволен, – Фекла принялась накрывать стол. – Может, покушаешь с нами, Василий Петрович?

– Я с комендатуры приехал только что. Карлуша интересуется, может, медицинская помощь нужна? Говорит, можно в госпиталь в район отвести.

– Нет, скажи, что не надо, – Антон сделал попытку повернуться, но сильная боль пронзила все тело. – Мне лучше. Да и Дрогунов сказал, что страшного ни чего нет. А я ему верю.

– Мы все ему верим, не только ты, – вмешалась в разговор Фекла. – Может, и вправду, в госпиталь? – обратилась она уже к Ваське.

– Как сам, так и будет. Мне то что?

– Что нового, расскажи, – попросил с кровати Антон. – Павлика не поймал?

– Какого Павлика? Ни кого я не ловил, – пожал плечами Худолей. – Стрельбу услыхал, и мигом на речку. А там вы и Вовка Козлов.

Взял лошадь, да с мужиками и развезли вас по домам. Ох, и убивается Марийка Козлова: говорит, час назад дома из-за стола вылез, а тут я его привез еще тепленьким.

– Быстрее всего, не он стрелял в меня во дворе, и не он гранату в окно бросал, – тихо начал Антон. – Это дело рук Пашки Скворцова. За отца мстит.

– А вам откуда известно? – Васька даже привстал с табуретки. – Сам сказал?

– Они вдвоем были, Павел ушел, я не смог его догнать, – Антон прикрыл глаза, отдыхал.

– Вон оно что! – Худолей начал расхаживать по избе. – А я то думаю, зачем Володьке это надо? Да за компанию, значит, пошел. Да, дела как сажа бела.

– И меня ранил за компанию? – зло спросил Антон. – Такие компании надо в зародыше уничтожать. Могли бы и убить.

– Павлика я давно не видела, – Фекла выставила на стол миску горячих щей, налила в маленькую тарелку, и готовилась кормить Антона. – Может, поешь, Антоша? Я покормлю тебя с ложечки.

– Нет, – потряс он головой. – Разве что попить бульона.

– Присаживайся, Василь Петрович, к столу, – пригласила она гостя.

– Чем богаты.

– Оно, конечно, можно было бы, если закусить, – вроде как согласился тот. – Мужика тебе спас, хозяйка, могла бы догадаться и налить.

– Налей и мне, Феклушка, – попросил вдруг Антон. – Прав Васька – сто грамм не помешает ради такого случая.

– Во, во! Я и говорю, – гость уселся за стол, по хозяйски взялся нарезать хлеб. – Не часто начальство из поля боя раненым вытаскиваю.

– А что доктор скажет? – всполошилась девушка. – Мне не жалко, да, смотри, чтобы хуже не было.

– В медицине спиртом лечат, – успокоил ее Худолей. – А хороший самогон даже лучше любого спирта. Поверь, хозяюшка, моему опыту.

В доме воцарилась тишина. Только за столом слышались стук ложек о тарелки, да Васька шмыгал носом раз за разом.

– Вишь, разогрел под носом, и потекло, – как бы оправдывался он.

– Надо полечить, и все пройдет. Налей-ка, хозяюшка, на лекарство, – пододвинул свой стакан поближе к бутылке. – Хотя, у тебя рука дрожит, да и меры ты не знаешь.

Взял сам бутылку, налил себе полный стакан, и, не чокаясь и не дожидаясь других, опрокинул его содержимое в рот.

– А сейчас я пойду. Спасибо за угощеньице. Приглашайте, я опять приду, – встал из-за стола, и добавил. – Поправляйтесь, Антон Степанович!

Фекла убирала со стола, а потом ушла в переднюю избу кормить мать. По телу прокатилась волна тепла после выпитой водки, боль, нервное напряжение как будто спали, на душе стало спокойней, даже некое ощущение безмятежности нашло.

«Хорошо! – мысли потянулись ленивой цепочкой. – Вот и ранение получил, а ты так его боялся. Да, больно, но жив-то остался, значит, опять повезло. Но уже не так, как хотелось бы, однако живой. Мать, считай, потерял: не мама она мне сейчас, а так, сторонний человек. Оболочка только ее, а остальное – от чужого человека, притом, больного. Но свято место пусто не бывает: появилась Фекла, Феклушка! А хорошая девка, что не говори! Пальцы ей по дурости оттяпал, а она простила, к себе приняла, в постель положила. Прав Дрогунов, когда сказал, что чудны дела твои, Господи. Да, чудны. А Пашка Скворцов не остановиться на этом, будет за мной охотится, я их семейку знаю – настырные. Про Леньку Лосева что-то не слышно. Может, убили где? Дай-то Бог. Одной проблемой было бы меньше. А, может, как говорит Кирюша Прибытков, по весне оттают партизаны эти? Как же я Павлика не достал? Интересно, где сейчас прячутся эти бандиты лесные, в лесу, что ли? Валька Собакин должен знать, спрошу, скажет, если знает.