Время убивает - Василий Головачёв

Истомин помолчал, преодолевая сердечную боль.

– До вечера.

– Даже меньше суток? – проговорил Виктор.

– Двадцать лет, – произнёс Никифор.

– Каких двадцать? Всего несколько часов.

– Глеб Лаврентьевич прожил в одном дне больше двадцати лет.

– Так ты хочешь предложить то же самое и нам?

– До тех пор, пока не решим проблему.

Климчук пренебрежительно махнул рукой.

– Он за двадцать лет не смог. Что же теперь нам сидеть столько же?

– Будем думать.

– Я не согласен!

– Мы можем отпустить тебя на волю.

– Ага, чтобы я к ночи взорвался вместе со всей Вселенной?

– Мы-то останемся и будем работать, сколько бы времени на это ни потребовалось. А для тебя всё кончится благополучно. Проживёшь как все люди до вечера, пока мы не объявимся и не сообщим, что угрозы нет.

Климчук поскрёб макушку, переводя взгляд с одного собеседника на других.

– Это меняет дело, но я ещё не решил. Да и Ане надо подумать, стоит ли жить у этого товарища двадцать лет.

– Вы ошибаетесь, – сказал Истомин.

– В каком смысле?

– Я построил накопитель не двадцать два года назад, а всего два года.

– Не понял. – Климчук ошеломлённо оглянулся на Анну.

Женщина улыбнулась:

– По времени основного потока времени он действительно соорудил машину два года назад, а свои двадцать два года просидел в одном дне.

– Сообразил! Но зачем вам мучиться с ними, когда можно просто дожить до вечера, пока Глеб Лаврентьевич будет решать проблему?

– Вы предлагаете спокойно жить до вечера, зная, что может случиться?

– Ну… они решат…

– Благодарю покорно. – Анна покачала головой. – Я останусь с ними.

– Ладно, как скажете, тогда и я останусь. Так что будем делать?

– Надо… – Анна не договорила.

Раздался звонок в дверь.

Головы повернулись к Никифору.

– Вы кого-то ждёте? – тихо спросил следователь у Истомина.

Физик отрицательно мотнул головой.

Никифор подошёл к двери, заглянул в глазок.

Перед дверью нетерпеливо топтались двое мужчин. Никифор узнал обоих: это были подполковник Колесников и капитан Ладыжный.

– Кто? – прошептал в спину Климчук.

Никифор прижал палец к губам.

– Военспецы.

– Кто?!

– Кураторы нашего клиента, если помнишь. Чёрт бы их побрал!

– Ещё бы, рожи ещё те. Как они здесь оказались? Мы же встречались с ними там… в будущем…

Звонок раздался ещё раз.

– Я выйду, объяснюсь.

– Давай вместе.

– Жди! – Никифор открыл дверь и вышел в коридор.

Дубна

Шестнадцать часов пять минут

Марин понимал, что от скуки часовых и охранников ничто не спасает, тем более в обстоятельствах, подобных нынешним, связанных с наукой. В физике он разбирался на уровне практической деятельности, когда нужно было вбить гвоздь в стену или поменять лампочку в люстре. О времени он тоже не задумывался как о философской категории, не представляя, что это такое, хотя пользовался часами. И даже странности происходящих событий, связанных с пропажей гостей Истомина, не особенно выбили его из колеи. Пообсуждав с подчинёнными факт исчезновения и услышав их мнения, он с тоской подумал, что придётся торчать в Дубне до вечера, если не больше, и в это время ситуация изменилась.

Сначала дежурившие во дворе бойцы доложили о прибытии армейского спецназа.

Сидевший в кафе капитан вместе с лейтенантом срочно прибыл к охраняемому объекту и застал драму противостояния в самом разгаре.

Трое бойцов группы оказались лежащими на асфальте под дулами автоматов четверых бойцов «Грома».

С лестничной площадки позвонил Тарасов:

– Командир, тут нас пакуют!

– Огонь на поражение! – приказал Марин, жестом посылая Сергиенко вперёд, и они атаковали спецназовцев с двух сторон, выпустив по очереди для острастки по мусорным бакам.

– Лежать! – рявкнул Марин, привычно качая маятник – отклоняясь то в одну, то в другую сторону.

Дал ещё одну очередь – по колёсам микроавтобуса, из которого выскочили ещё двое в спецкостюмах «сотник».

Гуляющих во дворе как ветром сдуло, и можно было не бояться ранить зевак.

Сергиенко тоже пустил очередь – поверх голов присевших десантников, и это подействовало. Вся четвёрка и те двое, что выметнулись из минивэна, растянулись на мокром асфальте.

– Оружие в сторону!

Послушались пятеро, отбросив автоматы.

Шестой начал было ворочать стволом, и Марин выстрелил прямо в металлический щиток, огораживающий детскую площадку.

– Убью!

Парень втянул голову в плечи, отшвырнул оружие.

Трое бойцов Марина вскочили, подбирая свои пистолеты-пулемёты.

– Всех в кучу! – приказал Марин, бросаясь к подъезду. – Держать под стволами! Серж, за мной!

Пока бежали и ехали на лифте, он вызвал оперативного дежурного и сообщил о перестрелке.

– Сообщи Баринову! – добавил капитан. – Нужна подмога!

Лифт остановился на пятнадцатом этаже.

Марин жестом послал Сергиенко по лестнице, а сам остался в кабине лифта.

Шестнадцатый этаж встретил его криками, пыхтением и шумом.

Тарасов и его напарник боролись с тремя спецназовцами, мужественно обороняя квартиру Истомина. Ни те, ни другие огнестрельное оружие применять не рискнули, поэтому схватка шла в режиме рукопашного и ножевого боя.

Бойцы группы капитана были подготовлены не хуже нападавших, но на стороне последних было два преимущества: их было больше, и костюмы («сотники» последнего образца) позволяли им не обращать внимания на удары. Да и головы парней защищали шлемы, также спасавшие их от кулаков и ножей.

Шум привлёк внимание соседей. Двери квартиры слева по коридору приоткрылись, в щелях мелькнули лица мужчины и женщины.

Кто-то цыкнул на них, и Марин заметил стоящего на ступеньках лестницы ещё одного свидетеля схватки, широкоплечего, приземистого, обладающего складчатым лицом, одетого в коричневую кожаную куртку. Очевидно, он и руководил спецназом.

Широкоплечий тоже увидел Марина, вскинул руку с пистолетом, но в этот момент сзади появился Сергиенко и, недолго думая, в прыжке толкнул мужчину в спину.

Тот со сдавленным криком улетел под ноги дерущимся.

Однако защитникам территории это не помогло.

Мужчина сбил с ног Тарасова, и на его напарника обрушился град ударов. Лишь вмешательство Марина не позволило спецназовцам добить сержанта.

Тем не менее Марину и Сергиенко пришлось отбиваться от обративших на них внимание бойцов, и, пока они бились с ними, мужчина в куртке вскочил, подхватывая выроненный пистолет, и метнулся к двери квартиры сто двадцать один, крикнув:

– Капитан, за мной!

Один из «сотников» отшвырнул встающего на ноги Тарасова, бросился вслед за командиром. Оба скрылись в квартире, дверь которой не была закрыта на ключ.

Получив болезненный тычок в спину, Марин озверел.

В потолок ударила очередь из «кедра».

– Всем на пол! Перестреляю на хер!

Спецназовцы, оказавшись без командира, послушно прекратили драку и легли на площадку.

Тарасов с напарником быстро отобрали у них автоматы.

– Держите на мушке! – Марин прыгнул к двери квартиры. – Дёрнутся – стреляйте!

Дверь открылась, впуская капитана. Он ворвался в квартиру, пережив слабый электрический укол, поворочал дулом пистолета-пулемёта, но никого не увидел. Ворвался в гостиную, осмотрел спальню, туалет, заглянул в кабинет. Однако нигде не обнаружил беглецов. Выругался сквозь зубы, потея от нахлынувших чувств. Ещё раз прошёлся по квартире, успокаивая сердце.

Электрические змейки, волной побежавшие по «люстре», заставили его окончательно прийти в себя. Вспомнилась недавняя ситуация с исчезновением Сомова и его спутников. Можно было не сомневаться, что посещение квартиры учёного превращалось в некий аттракцион, имеющий какую-то реальную причину.

Эн-накопитель, мелькнул в памяти подслушанный в разговорах Никифора и Анны термин. Меняет