Операция «Остров Крым» - Ольга Чигиринская

– Ты там часом не облизываешься, товарищ лейтенант? – спросил беляк. – Небось, в детстве котят мучил?

Удар был воистину палаческим – пряжкой ремня под лопатку, в нервный узел. Уткнувшись головой в колени, зажмурив глаза, Артем грыз губы.

– Этому у вас учат, товарищ майор? – выдохнул он, распрямившись наконец. – Или он талант-самородок?

– Палишко, не трогать! – гаркнул майор. – Пока я не скажу! Ты что, не видишь, что он нарочно тебя выводит? Слушай сюда. Ты дурил нас полдня и ночь. Ты навел беляков на нашу засаду. Твой человек забивает эфир помехами. Из-за тебя мы здесь в окружении. Ты уже вот так наработал на девять грамм, и если хочешь к стенке – так прямо и скажи. Не хочешь – отвечай на мои вопросы. Код от замка в аппаратную?

– Шесть цифр из десяти.

Новый удар швырнул на пол и развернул лицом вверх. Палишко раскачивался с пятки на носок, и пряжка ремня, обмотанного вокруг ладони, поблескивала тускло, как чешуя копченой скумбрии.

– Мы с тобой не в спортлото играем, – пояснил лейтенант, поднимая опрокинутый стул. – Садись.

Арт перевернулся на живот, подтянул колени, упираясь лбом в пол, рывком поднялся и сел, изловчившись не промахнуться мимо стула.

– Наверное, в десанте совсем плохо с кадрами, если таких, как ты, берут офицерами, Палишко… – просипел он на мучительном выдохе. – Твое место в стройбате.

Ждал нового удара – и не ошибся. Майор, поморщившись, отвел глаза.

– Товарищ майор, – попросил белогвардеец, – уберите идиота. Он сбивает меня с мысли.

– Палишко, выйди ненадолго… – Тон Лебедя не оставлял места возражениям, хотя лейтенант явно собирался возражать. – Говори, что хотел. Только не тяни.

– Сдайтесь, товарищ майор.

– Что?

– Я серьезно. Спасите жизнь себе и своим людям. Сдайтесь. Вы окружены и вам не уйти.

Майор молчал.

– Глебу я сказал правду: ваш единственный шанс был – прорваться в Симферополь. Но теперь его нет, мы взорвали мост. А у вас раненые. Чем дольше тяжелые остаются без помощи, тем меньше у них шанса выжить.

Майор сгреб Артема за грудки и приподнял над стулом.

– Вот поэтому ты сейчас прикажешь своему парню отключить помехи, и мы пошлем сигнал помощи.

– На этот сигнал никто не прилетит. Вы сделали уже все, что могли. Последний долг командира – сохранить жизнь своим людям.

– Да неужели? На себя посмотри, мудила! У тебя ж рожа, как вареник с вишней! Это кто тут меня на понт берет? Кто кого в плен взял? Встречное предложение, беляк: ты говоришь код от замка, а мы не расписываем тебя под хохлому.

Арт обдумывал этот вариант с того момента, как пришел в себя. Нет, дело даже не в помехах – они были нужны в первые часы боев, не дать красным сориентироваться, а сейчас уже можно и снять. Дело в том, что ни он, ни Кашук не должны живыми попасть в руки советской разведки, и пока он молчит, у Кашука есть шанс отсидеться за дверью бункера. Свои шансы он оценивал как стремящиеся к нулю, советские слишком хорошо понимали, кто втравил их в эту беду.

– Я успел сообщить, что мы сдаемся. Осаждающими командует мой старый приятель, если вы круто со мной обойдетесь, ему не понравится.

Майор за ворот и за волосы подтащил его к окну.

– Видишь море? Представь себе, что все оно, от края и до края – мой похуй. Лейтенант!

Палишко вбежал – готовность номер один.

– Он твой, – сказал майор Палишке. – Через полчаса помехи должны исчезнуть, – и вышел.

Спецназ ГРУ послали в Крым, чтобы захватить кое-какие важные военные объекты, кое-какие архивы и кое-каких людей. Оставив политических деятелей на откуп «Альфе», ГРУшники охотились на высших военных чинов, и особенно – на руководителей крымской разведки.

Но у майора Варламова и подчиненного ему капитана Резуна было особое задание. Около года назад один из сотрудников КГБ, в свое время завербованный ГРУ, начал выходить на контакт с высоким чином ОСВАГ. Высокий чин, как это ни странно, прямо-таки напрашивался на вербовку. Сведения, которые он передавал, были выше всяких похвал. Кроме того, чин был активистом Союза Общей Судьбы.

Что-то здесь настораживало, что-то выдавало явную подставу, тот самый мед, которым пахнут липкие ловушки для мух.

И вот в решающий момент чин ускользнул из рук ГРУ и сдался спецназу КГБ, а сотрудник тоже исчез где-то в недрах Лубянки. Майору Варламову и капитану Резуну пришло распоряжение: искать следы таинственной деятельности Высокого Чина. Искать ловушку для мух.

Когда прошел «Красный пароль», оба офицера ГРУ сделали стойку. Потому что если это не след, то что тогда след?

Но след вел в Москву, а их прислали для оперативной работы в Крыму. Поэтому Варламов ограничился тем, что сообщил по инстанции и позволил себе… скажем так: немного отпустить поводья. А потом началась перестрелка с резервистами, поднявшимися по «Красному паролю», пошли помехи, потерялся в Ялте Драчев, но, по большому счету, все это было уже не его, Варламова, дело. Как и многие офицеры, майор вел дела по принципу «прокукарекал, а там хоть не рассветай».

Но Резун был не из тех, кто делает карьеру задницей. Владимир решил раскручивать порученное ему дело. Конечно, игра требовала определенной тонкости: узнай Варламов, что капитан химичит у него за спиной – и Володе бы не поздоровилось. Но в тонкой ведомственной игре он уже собаку съел и от всей души надеялся не подавиться хвостом.

В конце концов, какие ставки? Немного пустой беготни – в случае неудачи. А в случае успеха – головокружительные перспективы. Он, младший офицер, отправленный сюда в качестве «куда пошлют» для Варламова, распутает дело, которое два месяца разрабатывал целый отдел… Ради этого стоит побегать.

Итак, «Красный пароль», переданный из Москвы. Резун лично видел программу «Время», и ошибки здесь быть не могло. Но сразу за «Красным паролем» – дикие, кошмарные помехи на всех наших рабочих частотах. Вопрос: откуда они знают наши частоты?

Рабочая и резервные частоты определяются в течение сорока восьми часов перед операцией методом случайного тыка. Самое вероятное место утечки информации – полк.

Интересная складывается картина, товарищи. Некий высокий чин ОСВАГ завербован КГБ. Через какое-то время после этого происходит воссоединение, а вечером дня «М» по ЦТ передают сигнал «к атаке» для свежеприсоединенных крымцев. И они, родные мои, начинают драться, благо наши части воюют в полный разброд из-за отсутствия связи. Связь – это грязь, как говорят военные, но без нее – никуда, узнать рабочие частоты за сорок восемь часов и передать в батальон РЭБ – это надо успеть. А какая организация в Крыму обладает достаточной для этого мощью, товарищи курсанты? Осведомительное агентство, отвечает Вовочка Резун. Правильно, Вова, а теперь дополнительный вопрос: не приводит ли тебя в ужас тот факт, что в каждом полку сидит агент ОСВАГ? Нет, товарищ преподаватель, не приводит. Потому как агентов ОСВАГ в полках нет. А есть мирные стукачи, все как один работающие на Комитет Глубинного Бурения. То-то во всем этом видна рука Москвы. Кстати, куда запропал сегодня днем Высокий Чин, за которого нам с товарищем Варламовым еще будет взъебка? А запропал он все в том же, глубинно-бурильном направлении, и все ниточки у нас аккуратно завязываются в узелок.

И тут Зиночка Кибрит решительно трясет завитком каштановых волос, выбившимся из прически и тихо восклицает:

– Не знаю, ребята! Уж как-то слишком все просто получается!

Ага, слишком все просто, вторит ей Вовочка Резун. Или он совсем дурак, этот Высокий Чин, или я ничего не понимаю. Варламов, например, все понимает: «Красный пароль» – дело московской агентуры ОСВАГ. Но где кончается ОСВАГ и начинается КГБ? Где полиция, а где Беня? Почему по ЦТ, ведь внедрить агентуру на ЦТ гораздо сложнее, чем подделать прогноз погоды и прокрутить его в Крыму на той же частоте, в то же время. Да хороший агент стоит роты спецназа, которая необходима, чтобы взять приступом ретрансляционный центр на Роман-Кош и передать «Красный пароль» оттуда. Но роты нет, штурма тоже нет. На Роман-Кош сидит группа наших из 8-й бригады, и конь у них не валялся…

Ночью в штабе царил переполох из-за того, что пропал Драчев. Комдив закатился в Ялту гулять и испарился вместе с сапогами и комендантской ротой. Отражением атаки противника руководил (и хорошо руководил!) начштаба полковник Савкин, он умудрился даже собрать в боеспособную единицу те части мотострелков, что стояли в городе (а это было наверняка непросто – Резун на собственном опыте знал, что такое советские танкисты, так вот – мотострелки еще хуже).

Драчев появился под утро, ворвался в город на свежекраденном «мерседесе». От комендантской роты ничего не осталось, а если что и осталось, то оно сильно отстало, поскольку «мерс» развивает по хорошей крымской дороге сто шестьдесят, а БМД-1 – ровно на сто меньше. Драчев собрал заседание штаба, и Резун дорого бы дал, чтобы его послушать.