Король и Королева Мечей - Том Арден

У Раджа было смутное подозрение, что он разговаривает с человеком, у которого не все в порядке с рассудком. С Новой что-то случилось, с ним что-то было не так. Но Нова только спросил:

— Радж! А ты ведь учился править лошадьми, правда?

— О чем ты болтаешь? Ладно, пошли. Нас послали за голлухским боярышником. Ну, идешь? Если я тебя сейчас отпущу, ты только снова угодишь в беду.

— О миленький аптекарь, что же с ней будет?

Явившийся по вызову модный аптекарь, толстячок в напудренном парике, выглядел, пожалуй, чересчур щегольски для представителя своей профессии. Он уже отвернулся и щелкнул замком своего блестящего саквояжа, когда Умбекка вдруг схватила его за рукав. Аптекарь обернулся к ней с профессиональной улыбкой.

Укутанная в теплые одеяла, толстуха сидела в глубоком кресле у огня. Ее забинтованная укушенная нога покоилась на табуреточке.

— Миледи, я бы поставил вопрос иначе. Давайте спросим: что будет с вами? Ваша юная падчерица в добром здравии. А вот ваше здоровье в более плачевном состоянии. То измождение, коему вы подверглись нынче утром, способно нанести непоправимый ущерб радикальному теплу — его потоку, его скорости, его флуктуациям. Не говоря уже о радикальной жидкости. Отдыхайте, досточтимая госпожа, и принимайте прописанные мною лекарства. К следующему Кануну все будет хорошо, но только если вы будете соблюдать предписанный мною покой, покой...

— К следующему Кануну? Но мы должны уехать из Варби! Мы должны уехать немедленно! О моя бедная, бедная девочка!

Аптекарь наигранно рассмеялся — так смеются в ответ на несмешную шутку, когда рассмеяться обязывает вежливость. С той же наигранностью он называл Умбекку «миледи» и «досточтимой госпожой». Несомненно, для него она была пустым местом: подумаешь, супруга какого-то провинциального чиновника. Но аптекарь давным-давно научился обращаться со своими пациентами не в соответствии с их титулами, а в зависимости от того, кем эти пациенты себя воображали. Подобное обращение производило подлинные финансовые чудеса. Кроме того, госпожа Вильдроп была амбициозна, весьма амбициозна.

Аптекарь понимал, в чем суть ее игры. Притворяясь особой высочайших моральных качеств, эта толстуха держала девушку на коротком поводке. На всем протяжении курортного сезона в Варби ни одному молодому человеку не было позволено подойди к ней близко. Девушку это раздражало, а молодые люди просто-таки стонали от тоски. Но к концу сезона какой притягательностью могут похвастаться те девицы, которых на коротком поводке не держали, которым давали порезвиться? Разве они способны привлечь к себе такое же внимание? Разве в ночь новолуния, когда происходил обряд выхода девушек в свет, приуроченный к их совершеннолетию, теми же глазами смотрели бы на них кавалеры? И тут появилась бы госпожа Вильдроп с наживкой на крючке. В течение одной луны — да нет, скорее — вопрос с замужеством был бы решен. Девушка выскочила бы замуж за какого-нибудь богача.

И теперь она была жутко напугана тем, что за одно-единственное утро все ее труды, вложенные в этот сезон, пошли прахом.

Аптекарь позволил себе едва заметную иронию.

— Леди, вы намерены уехать сейчас? В преддверии окончания сезона? О, это непростительно с вашей стороны. — Он широким жестом указал в сторону окна. Солнечный свет с трудом проникал сквозь плотные шторы. — Завтра темное небо над парком Элдрика взорвется миллионами звезд. Яркие фигуры в серебряных масках будут кружиться и подпрыгивать, словно вырвавшиеся на волю духи, и всех и вся очаруют своим волшебством. О миледи, это будет волшебная ночь! Разве вы хотя бы из окна не полюбуетесь на нее?

Для Каты, стоявшей у того самого окна, о котором говорил аптекарь, его слова звучали сладчайшей музыкой. Она, сверкая глазами, обернулась. Похоже, она на миг забыла о позоре, пережитом в Курортном Зале. Похоже, на миг она подумала о том, что, может быть, ей позволят пойти на бал.

Умбекка осталась непреклонна. Правда, приняв сильнейшие успокоительные пилюли, она расслабилась, и, как ей сейчас казалось, мозг ее словно обернули ватой, и все же она умудрилась возразить:

— Добрейший аптекарь, вы не представляете, какой позор обрушился на голову моей бедной падчерицы! О эта порочная кокотка, эта Влада Флей...

Она еще довольно долго продолжала причитать, но, в конце концов, иссякла. Аптекарь снисходительно погладил ее руку и произнес слова, которые сам посчитал успокоительными:

— Ну вот, а теперь, как я уже сказал, вам предписан полный покой. Только покой позволит вам сохранить душевное равновесие. Да, и весьма щадящая диета. Я скажу вашей служанке, чтобы она готовила вам на завтрак постный бульон, а на ужин вареное яйцо и кусочек черствого хлеба.

Умбекка жалобно застонала и крепко уснула. Ката расхохоталась.

Аптекарь резко обернулся к ней. Она снова была одета в строгое церковное платье. Не успевшие высохнуть волосы были отброшены со лба и схвачены очаровательной небесно-голубой лентой. Непредвиденное купание не принесло ей ничего, кроме пользы. Ее кожа просто светилась чистотой.

Какой невинной, какой чистой она казалась!

Увы, аптекарь не видел того, что произошло в Курортном Зале, но слышал уже два рассказа об этом — от девушки-служанки, что вызвала его, а потом — от собрата по профессии, который, хохоча до упаду, поведал ему эту историю на площади. «Ах, Франц, жаль, что тебя там не было!» Утирая слезящиеся глаза, он рассказывал о пикантных подробностях происшествия. "Эта жирная старая корова вынырнула из бассейна, словно какой-нибудь громадный кит... А эти двое старикашек барахтались в воде... но девушка... " Тут другой аптекарь смеяться перестал, и во взгляде его возникло нечто мечтательное. Он наклонился к самому уху приятеля и горячо зашептал о том, как облепило фигурку девушки намокшее платье, как прекрасно очертились при этом ее формы. «Но, Франц, ведь юная мисс Вильдроп — из твоих пациенток?» Аптекарь ответил, что это так и есть, многозначительно помахал саквояжем и поспешно попрощался со своим коллегой, который ему явно жутко позавидовал.

А теперь он пристально смотрел на девушку.

Разве прежде она не казалась ему скучной, бесцветной девицей, марионеткой в жирных пальцах тетки? А теперь он не сомневался в том, что в ее жилах течет горячая кровь. Как он жалел о том, что за все время пребывания этой девушки в Варби он только и делал, что время от времени щупал ее пульс да прописывал ей фруктовые сиропы! Долг аптекаря порой вынуждал его обследовать пациенток более внимательно. Многие высокосветские дамы стонали от восторга, когда он касался их своими тонкими, чувствительными пальцами...