Забияка - Пола Льюис

На глаза у Алекс навернулись слезы, но, сдерживая их, она прикусила губу.

— Это мама послала тебя уговорить меня вернуться к нему?

Джон Норд смущенно улыбнулся.

— Этого хотят все. До того, как я увидел тебя, у меня тоже было такое желание, а сейчас нет. — Он сильнее сжал ее руку. — Я на твоей стороне, Алекс. Помни об этом всегда. В любом случае я приду тебе на помощь.

— Я хочу развестись с Рисом, — уныло сказала она.

Норд посмотрел на дочь.

— Моя дорогая девочка! Что же такого он натворил? — Лицо у него сморщилось, и он сжал кулаки. — Если Рис причинил тебе боль, то я…

— Нет, нет. Ничего такого. — Алекс постаралась успокоить отца. — Просто у меня нет желания вдаваться в подробности. Ты же близкий друг дяди Дэвида и тети Джоанны. Я совсем не заинтересована вносить раздор в ваши отношения.

— Алекс, дорогая, ты наша дочь, единственный наш ребенок. Твоя мать и я любим тебя больше всех на свете. Дружба ничего не значит по сравнению с тобой. Ты, твое счастье для нас самое важное.

Его слова, пронизанные нежностью и теплотой, произвели на нее неизгладимое впечатление. Она не сдержалась, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.

— О, папа, — всхлипывала она. — Я убедилась, что Рис меня не любит и никогда не любил. Он женился на мне только из-за того, чтобы получить место, о котором мечтает.

Обняв дочь, Джон Норд проговорил:

— Успокойся, успокойся. Скажи мне все.

Ее рассказ был сбивчивым, часто прерывался слезами и всхлипываниями. Немного успокоившись, она вытерла мокрое лицо и сделала глоток кофе. Его нежность пробудила в ней забытые ощущения детских лет, хотя она сопротивлялась сентиментальным воспоминаниям.

— Я выкину Риса взашей из нашего дома. Какое он имел право так поступить с тобой? — проговорил отец, выслушав исповедь дочери. Его гневные слова снова превратили ее в двадцатидвухлетнюю женщину.

— Нет. Так не следует поступать. Это моя проблема, а не ваша. Ты сделал все, в чем я нуждалась, — посочувствовал и утешил. А в том, что произошло, есть и моя вина. Я, несмотря на предупреждение о том, что он меня не любит, все же решила выйти за него замуж.

Отец хотел что-то сказать, но Алекс остановила его.

— Обещаю, что если мне понадобится твоя помощь, я обязательно ею воспользуюсь. Но я должна справиться сама. — Она горько улыбнулась. — Это научит меня самостоятельности, научит не очень рассчитывать на вашу поддержку.

— Но это потруднее, чем самостоятельно покрасить машину или сделать что-то в этом роде, Алекс.

— Знаю. Это намного больнее, чем самостоятельно разбить себе голову, — сказала она, глядя отцу прямо в глаза. — Но мне придется кое-что решить самой. Я хочу взять с тебя обещание ничего не говорить родителям Риса. Если он захочет посвятить их в то, что произошло, то пусть сам и расскажет. И обещай мне, что это не повлияет на вашу дружбу. И вообще постарайся воздерживаться от каких бы то ни было комментариев. Считай, что мы оба хотим этого. — Голос у нее дрогнул. — И пожалуйста, не осложняй ситуации, не порти себе жизнь. Обещай мне, папа.

Отец горестно покачал головой.

— Я понимаю, детка. Но я же должен сказать им что-нибудь.

— Скажи, что я очень расстроена тем, что Рис прервал наш медовый месяц, и по этой причине не смогу продолжать жить с ним.

— Это слишком слабый аргумент для того чтобы разрушить брак. Сомневаюсь, чтобы они поверили в это, Алекс.

Она глубоко вздохнула.

— Тогда внуши им, что я просто наказала Риса. Он сам об этом говорил. Когда пройдет какое-то время, им легче будет узнать правду.

Он с сомнением кивнул.

— Если ты так хочешь, пусть так и будет. А теперь умойся и пойдем перекусим. Я очень голоден.

— Нет. Ты должен ехать домой. Тебя ждет мама. А я кое-что купила для себя.

Она встала, проводила его до двери и поцеловала на прощание.

— И если сможешь, постарайся им не говорить, где я. Мне нужно время.

Отец старался держаться, но это ему удавалось с трудом, несмотря на обещание не говорить никому о действительных причинах их разрыва. На следующий день на работу позвонила мать.

— Алекс, — сказала она, не сдерживая раздражения, — прошло достаточно времени. Одно дело наказать Риса и совсем другое — снять себе квартиру. Это выглядит просто глупо. Ты должна помнить, что у Риса очень ответственная работа, и для него она весьма важна.

— Да, мама. Но лучше меня никто не знает, почему я так поступаю.

— Если ты будешь упорствовать, ты потеряешь его. Разве этого ты хочешь?

— Прости, мама. Я должна идти. Меня вызывает Тодд. Пока.

Алекс положила трубку, не дослушав, что говорила мать. Она надеялась, что ей не придется разговаривать с матерью в своей квартире. Потом позвонил отец Риса и пригласил ее на ланч. Алекс извинилась, отклонив его приглашение. Она почувствовала, что на нее началась охота. Вечером мать снова позвонила. Она не обижалась на мать, которая говорила с ней раздраженно. Она старалась говорить с ней спокойно, не показывая виду, что разговор ей неприятен. Мать всячески защищала Риса, говорила, что он просто ошибся, виноват перед ней и так далее и тому подобное. А в конце разговора сказала, что хочет, чтобы Алекс немедленно вернулась к Рису.

— Он жутко скучает по тебе, Алекс. Выглядит таким несчастным. Он очень, очень любит тебя.

— Нет, нет. Я не знаю, — отвечала Алекс, задыхаясь от волнения и стараясь как можно быстрее закончить этот разговор.

На следующее утро Тодд отправился в Канаду, но ничего не сказал, берет он с собой Алекс или нет. Обычно они летели вместе, когда поездка была длительной. Она готовила ему документы, которые он должен был подписать, поэтому Алекс засиделась в кабинете допоздна. Она спустилась на лифте и вошла в вестибюль. Там сидел Рис и читал вечернюю газету.

Алекс попрощалась с привратником и прошла мимо, уверенная в том, что не позволит Рису уйти вместе с ней.

Однако Рис быстро вскочил на ноги, отбросил газету и поспешил открыть ей дверь. Затем взял ее под руку, не обращая внимания на то, что она попыталась увернуться.

— Пойдем пообедаем.

— Никуда я с тобой не пойду.

— Но ты же должна поесть, — заметил он.

— Но только не в компании с тобой. От тебя я хочу только одного.

Лицо Риса напряглось.

— Ах да. Развода. Ты мне уже говорила.

— Прости, и еще одна вещь. Я не хочу, чтобы твои родители вмешивались в мои дела.

— Разве они вмешиваются?

— Неужели не замечаешь? Они хотят, чтобы я прискакала к тебе как послушная маленькая девочка. Только они не знают главного — ты не любишь меня. Это уже проверено тобой же самим.