Нибелунги. Кровь дракона - Ольга Крючкова

– Пламенеющего клинка! – подтвердил принц.

– Да-да… Его следует показать в деле. Надеюсь, гостям представится возможность лицезреть ристалище, посвящённое празднествам?

– Оно состоится через пару дней, – заверил Зигфрид. – И я намерен сразиться с любым воином, бросившим мне вызов.

– Не сомневаюсь, что удача будет сопутствовать вам, мой принц…

После встречи с Зигфридом Петроний подумал о том, что при удачном стечении обстоятельств и продуманной политике в будущем королевство фризов можно будет превратить в сателлита[53] Бургундии.

И вот настал день ристалища. Чета Вёльсунгов и гости разместились на специально возведённой трибуне, с которой хорошо просматривалась усыпанная песком арена – предстоящее поле сражения.

Каждый из гостей выставлял на ристалище своего воина, также в поединках могли принять участие все желающие мужчины знатного происхождения. И их оказалось немало. Начальник королевской стражи при помощи жребия разбил участников на пары.

Зигфрид также намеревался принять участие. Его противником оказался некто Родерик. Принц ничего не знал о нём и не придал особого значения появлению этого человека на ристалище, решив, что Родерик – один из землевладельцев, прибывшим в столицу на время празднеств.

И вот принц и его противник появились на противоположных сторонах арены и начали неспешно сближаться. Зрители встретили их восторженными возгласами.

Зигфрид, облачённый в римскую лорику сегменту и шлем, увенчанный золотыми рогами, вооружённый Нортунгом, производил воинственное впечатление. Зрители, а многие из них по-прежнему поклонялись древним богам, сочли, что принц выглядит как и подобает истинному Вёльсунгу[54].

Родерик, противник Зигфрида, производил впечатление закалённого в боях воина. Его доспехи и шлем хранили отметины вражеских ударов.

И вот противники сошлись. Лицо Родерика скрывала кольчужная маска.

– Я убью тебя! – прорычал Родерик.

– Попробуй! – парировал принц. – Я отлично владею мечом! К тому же убив меня, ты рискуешь расстаться с жизнью. С арены не успеешь уйти, как мой отец прикажет своим телохранителям искромсать тебя на множество кусков!

– Пусть так! – снова прорычал Родерик. – Я убью тебя! Ты поплатишься за смерть мой жены!

На мгновение Зигфрид растерялся.

– Жены?! О чём ты говоришь?

– Я говорю о моей жене! Арнегунде! Пока я сражался с данами, ты погубил её!

(Судьба распорядилась так, что все ухищрения Зиглинды сделать Арнегунду вдовой, увы, не увенчались успехом).

Сердце Зигфрида сжалось от боли.

– Поверь, я не повинен её смерти! Она умерла родами…

– Дав жизнь твоему бастарду! – взревел Родерик и ринулся на Зигфрида.

Тот умело отразил удар – постоянные тренировки на мечах пошли ему на пользу. Константин и Мердок вообще считали, что в пешем поединке Зигфриду нет равных.

…Зиглинда и Зигмунд внимательно наблюдали за ходом сражения.

– Странно, о чём они говорили… – произнесла королева, отчего-то ощутив волнение.

– Этот воин кого-то мне напоминает… – вторил супруге король.

Петроний, расположившийся на трибуне в окружении свиты, также обратил внимание на противника Зигфрида.

– Отчего воин с таким остервенением ринулся на принца? Что-то здесь не то…

Однако зрителей, в том числе и дружественных королей, ничего не насторожило и не удивило, они были всецело поглощены поединком.

Поединок принца и обманутого мужа принимал ожесточённый характер и явно не был похож на сражение до первой крови. Первой забеспокоилась Зиглинда.

– Зигмунд! Что происходит?! – воскликнула она после того, как её сын отбил очередной яростный выпад противника. – Они что решили убить друг друга?

Однако король отреагировал спокойно.

– Не волнуйся! Это молодость… Путь покажут себя…

Зиглинде стало дурно. Она приказала служанке принести охлаждённой фруктовой воды, дабы утолить жажду. Не успела она пригубить чашу с живительным напитком, как происходившее на арене действо заставило её содрогнуться, а короля, наконец, забеспокоиться.

Родерик нанёс принцу удар в бедро. Зигфрид, припав на раненое колено, ослабил оборону и стал открытой мишенью для противника. Чем тот не преминул воспользоваться.

Родерик с диким воплем ринулся на Зигфрида, намереваясь нанести смертельный удар. Король невольно поднялся с кресла и подался вперёд.

– Остановите его! Остановите! – только и успел выкрикнуть он.

Зиглинда ощутила, что внутри неё всё похолодело, а затем «оборвалось». Она выронила чашу с водой и лишилась чувств.

– Господи, упокой его душу… – произнёс Петроний, в оцепенении наблюдавший за ареной, понимая, что Зигфриду осталось жить считанные мгновения.

Трибуны замерли в ожидании. Однако, на всё воля Всевышнего…

Зигфрид, собрав последние силы, резко поднялся и ринулся на противника. Родерик, ослеплённый яростью и ненавистью, не сомневаясь в том, что принц уже не сможет отразить удар, не успел оценить новую расстановку сил, за что и поплатился.

Нортунг рассёк его доспехи и нанёс смертельный удар. Родерик начал медленно оседать.

– Я буду пировать Вальхалле[55], ты же – страдать в Аду… Будь ты проклят… – только и успел прошептать он, прежде чем душа его отлетела к праотцам.

Опомнившиеся зрители буквально завопили от восторга.

– Великий боже… – с облегчением вымолвил король и перевёл взор на супругу, та сидела в кресле с закрытыми глазами. Компаньонки, поглощённые битвой, даже не заметили, что их госпожа лишилась чувств.

– Помогите королеве! – приказал король, смерив обомлевших от страха компаньонок, снисходительным взором.

Рана Зигфрида, полученная в поединке с Родериком, быстро заживала. Королева несколько раз в день посещала покои сына, каждый раз возблагодарив Логоса за то, что он не лишил того жизни.

По окончании празднеств гости покинули Кастра Ветеру, пребывая под впечатлением богатства и могущества Вёльсунгов. Хлодион, превозносивший достоинства своей юной дочери перед королевским двором фризов, пригласил Зигфрида в Торнакум с ответным визитом. Хлодион не сомневался: Зигфрид станет великим королём и лучше его иметь в зятьях, нежели – врагах.

К такому же мнению пришли и остальные короли, покинувшие гостеприимный город. Они по достоинству оценили Зигфрида. Шпильманы и скальды, наводнившие в эти дни Кастра Ветеру, уже слагали новые песни-драпа[56], посвящённые подвигам фризского принца.

Зигмунд испытывал нескрываемую гордость за сына. Король несколько раз пытался выяснить: что же заставило Родерика с такой ненавистью наброситься на Зигфрида, покуда вездесущий сенешаль не шепнул своему господину, что воин, погибший в поединке, был мужем наложницы принца, и та умерла родами, дав жизнь очередному бастарду.