Врушечка - Галина Куликова

И еще ей не давал покоя разговор с доктором Панкрашиным. Надо же было все так обставить — симбиоз! Демагог, циник, подлец… Это была нештатная ситуация, требующая немедленных ответных действий. Прятаться от доктора можно максимум неделю. Потом придется появиться в клинике. Панкрашин всегда там. По крайней мере, еще ни один Настин приезд не прошел для него незамеченным. Интересно, долго он вынашивал свой план? Проклятый шантажист. Просто послать его подальше — страшно. Чем это может обернуться для ее брата, даже думать не хочется. Наверняка ничем хорошим.

Больше всего на свете ей хотелось броситься к Шелестову и все ему рассказать. Все-все! И про Отто, и про гибель родителей, и про брата, и про то, какой трудной стала в последние годы ее жизнь… Но Настя не была уверена в том, что подобная откровенность его обрадует. Жизнь учила ее тому, что свои проблемы каждый должен решать сам. Перекладывать их на плечи другого — значит, подставлять его и лишать покоя. Действительно, что сделает мужчина, ухаживающий за женщиной, если она расскажет ему душераздирающую историю своей жизни? Конечно, он бросится ей помогать. То есть она вынудит его себе помогать. И поступит практически как доктор Панкрашин.

— Ни за что! — вслух сказала Настя, не заметив, как в приемную вошел босс.

— Что — ни за что? — удивленно спросил он, затормозив на полном ходу. — Вы с кем это разговариваете?

— Сама с собой, — ответила Настя сердито.

— Весьма драматические переживания. У вас все в порядке?

— У хороших помощниц всегда все в порядке, — ответила Настя.

— Чем дерзить, лучше вовремя попросить о помощи, — бросил Колесников. — Что у вас за дурацкая манера ощетиниваться? Не девушка, а какой-то злобный ежик.

Как только он скрылся в кабинете, позвонила Катька.

— Алло, — сказала она приглушенным голосом. В голосе ощущался скрытый восторг. — Настя, привет. Все получается! Прямо как ты сказала. У Васьки Пугачева просто крыша съехала. Он мне проходу не дает! Потратил половину зарплаты на цветы, представляешь?

Настя представляла. Если ты долгое время ощущаешь себя среди мужчин невидимкой, а в редкие моменты тебя называют не иначе, как «своим парнем», даже букетик ромашек может произвести на тебя неизгладимое впечатление.

— Вася Пугачев? Это такой маленький белобрысый парень? — рассеянно спросила она.

— Ну, не такой уж он и маленький, — горячо возразила Катька. — Он на три сантиметра выше меня.

— А как Шелестов? — быстро спросила Настя. Вася Пугачев интересовал ее не слишком сильно.

— Ну… Он, в общем, тоже стал внимание обращать. Иногда смотрит с таким интересом…

— Но он еще не говорил ничего определенного? — Настя чувствовала, как стремительно падает настроение.

— Я ему теперь помогаю, — торопливо объяснила Катька. — У нас сложный проект, и он решил, что именно я буду ему помогать, хотя я думала, что это будет Мишка Пахомов. И все так думали. А тут он вдруг неожиданно решил вопрос в мою пользу. Полагаю, это неспроста.

Настя тоже решила, что неспроста, и, с трудом доведя разговор до конца, едва не расплакалась. Стало так обидно! Уж если в тебя влюбляются, хочется, чтобы это было по-настоящему. Чтобы никакие симпатичные Катьки и никакие непредвиденные обстоятельства не влияли на это чувство. Чтобы тебя жаждали видеть, дорожили тобой… Даже если ты крутишь носом и совершаешь всякие глупости. Хочется, чтобы тебя прощали за эти глупости, наконец!

Настю редко охватывала столь всепоглощающая жалость к себе. Однако сегодня ну никак не получалось с ней справиться. И она решила после работы зайти в большой торговый центр недалеко от дома и съесть мороженое. Она представила себе прилавок со множеством металлических лотков, заполненных разноцветным лакомством — фисташковым, черничным, вишневым, шоколадным… Представила, как продавщица накладывает в хрустящий вафельный рожок подтаивающие шарики, и громко сглотнула. Пусть хотя бы мороженое станет для нее утешением.

Глава 7

Она заказала два шарика и заплатила деньги, стесняясь такой глупой траты. «Один раз можно, — уверяла она себя. — Я же не стану есть мороженое каждый день!» Есть мороженое каждый день казалось ей жутким расточительством. Даже когда они с Димкой были детьми, дома у них никогда в изобилии не водились сладости. Лишь сушки с маком и сухари с изюмом, да и те в качестве десерта: когда садилась чаевничать вся семья. Если Настю кто-нибудь угощал конфетами, мама неизменно говорила: «Побереги зубы, детка, а то они испортятся и доктор удалит их щипцами». Этот гипотетический доктор довольно долго был Настиным кошмаром, и сладкое не приносило ей того удовольствия, которое обычно получают дети, поедая шоколад и пряники. Однако вот именно мороженое разлюбить окончательно она так и не смогла.

Настя села на одну из длинных лавочек, которых в торговом центре было великое множество, и принялась с упоением поглощать лакомство. Самым вкусным оказался вафельный стаканчик — хрустящий, с темно-коричневым краем. Мороженое Настя смаковала долго, и оно, конечно, потекло. Бумажный платок прилип к пальцам, и пришлось искать туалет, чтобы привести себя в порядок.

Торговый центр был новым, очень большим и пока что не особо многолюдным. Продавцы бутиков и салонов с нетерпением ожидали, когда на первом этаже откроется продуктовый магазин — тогда народ хлынет, как по волшебству. Пока же тут все только обустраивались. Именно поэтому, завернув к туалетам, Настя оказалась в длинном коридоре одна. Ну, не совсем одна — впереди шли двое парней, а навстречу пробежала девчушка с двумя забавными «хвостиками».

Настя не ожидала ничего плохого. То есть совсем ничего. Но тут за ее спиной послышалось быстрое цоканье каблучков. Цоканье приближалось, ускорялось, и вот Настю обогнала какая-то девушка — в джинсах, бейсболке и темных очках. Ее фигура показалась Насте странно знакомой. Проскочив немного вперед, девушка обернулась… И вдруг, выхватив из сумки длинный серебристый флакон, сунула его Насте прямо в нос. Раздалось яростное шипение, и ей в лицо ударила струя краски.

Конечно, в тот момент Настя не поняла, что это именно краска. Просто ощутила резкую боль и почувствовала отвратительный запах. Она закрыла лицо руками и закричала. Потом завертелась на месте, согнувшись пополам и чувствуя, как от ужаса в груди у нее раздулся огромный шар, который не дает дышать. На нее напали! Если бы могла, Настя упала бы на пол и забилась в истерике, но она не знала, где пол, а где потолок, мгновенно потеряв ориентацию в пространстве.

В этот момент послышался топот, и взволнованные голоса заговорили наперебой. К ней кто-то подбежал, раздались восклицания, крики, ее взяли под локти, повели куда-то и усадили. Незнакомый бас требовал, чтобы она не терла глаза. Ее держали за руки, а она только жалобно скулила и повторяла: