Джин Грин — Неприкасаемый - Гривадий Горпожакс

Его спутница, похожая на мумию патрицианская старуха с совершенно седыми, подсиненными по моде волосами, абсурдной шляпкой с целой клумбой искусственных цветов и тонкой сигарой, зажатой в искусственных зубах, ответила с неожиданной резкостью скрипучим голосом, но с безупречным бостонским выговором:

— Молодой человек! Разве вам не известно, что принят закон, по которому каждый пассажир отвечает в уголовном порядке за любые слова, сказанные в шутку или всерьез, которые могут подорвать доверие пассажиров к воздушному транспорту и посеять панику?

Джин заметил за ушами у мумии шрамы от косметических операций.

— Извините, мэм! Я не хотел сказать ничего плохого, мэм! — забормотал растерявшийся бруклинец. Но через минуту он злорадно добавил: — Однако, мэм, позвольте вам заметить, что вы сами нарушаете правила, куря перед взлетом.

— Молодой человек! — еще резче проскрипела престарелая леди, наверняка помнившая еще Всемирную выставку в Чикаго. — Если вы не перестанете приставать ко мне, то я попрошу стюардессу пересадить вас на другое место или вообще ссадить с самолета. Безобразие! С тех пор как на этих рейсах отменили классы, житья не стало от плебеев!

Она тут же демонстративно отключила слуховой аппарат за ухом. Лысый бизнесмен окончательно умолк.

Вошел спортсмен с заплечной сумкой, из которой торчали клюшки для игры в гольф. Вошли еще две тощие старухи с банками «метрекала» для похудения, с подсиненными волосами и шляпками-клумбами. Экипаж занял свои места. Оставалось всего две минуты до вылета.

Джин встал, чтобы положить сигареты обратно в карман плаща, скользнул скучающим взглядом в сторону двери и увидел его. Это был внешне ничем не примечательный молодой человек лет тридцати. Но он был итальянцем. У него была фигура тренированного атлета. Шрам над переносьем. И бегающие по сторонам глаза.

Итальянец встретился глазами с Джином и сразу же отвернулся, стал искать себе место.

Садясь, Джин положил руку на подлокотник и легонько толкнул локтем Лота, многозначительно посмотрев ему в глаза.

Дверь самолета захлопнулась. Над кабиной экипажа зажглась табличка с надписью: «Застегните предохранительные ремни!»

Когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы и, оставив позади реку Делавэр, полетел, уверенно набирая высоту, над кукурузными и табачными полями Пенсильвании, Лот как ни в чем не бывало уплатил за два билета и громко произнес:

— Между прочим, летать из Нью-Йорка в Вашингтон сейчас выгоднее, чем ездить машиной. Во-первых, недавно снизили стоимость билетов на все челночные рейсы, и мы платим теперь что-то около шести центов за милю. Во-вторых, автомобилисту сейчас приходится платить, кроме бензина, дорожную пошлину за пользование новой автострадой Нью-Йорк — Вашингтон и несколькими мостами и тоннелями, где с тебя дерут четвертак, а где и доллар. За пятьсот сорок километров, — Лот, как немец, иногда сбивался с миль на километры, — семь остановок, семь раз плати!

Джин улыбнулся, глядя на шиферные крыши крошечных фермерских домиков внизу. Его забавляли тевтонский педантизм Лота, его чисто немецкая тяга к бережливости, неистребимо живущая в нем, хотя он — уж это Джин прекрасно знал — нередко швырял деньги, как кутила.

Потом Лот встал и прошел в хвост самолета, в туалет. Вернувшись вскоре на место, он тихо сказал Джину:

— Ты прав, малыш! «Уоп»[42] со шрамом. Он сидит в последнем ряду. Возможно, они нас выследили еще на ипподроме.

Джин потянулся за новой сигаретой. Самые фантастические мысли лезли в голову. А вдруг этот гангстер, как уже не раз писали в газетах, ворвется с пистолетом в кабину летчиков и заставит их сойти с маршрута и сесть там, где ему нужно? Ничего, он и Лот тоже вооружены и сумеют справиться с этим типом.

Глядя в окно, Джин увидел, что самолет летел над корпусами военно-морской академии в Аннаполисе. Вспомнилось, что в академии этой русский язык преподает знакомый отца, называющий себя графом Толстым, правнук писателя. За Аннаполисом потянулись поля фермеров. И здесь комбайны убирали кукурузу и табак. Все внизу было окутано серой дымкой смога, стоявшей непроходящим облаком над Восточным мегалополисом — районом почти сплошной городской застройки, простирающимся от Бостона и Нью-Йорка до Филадельфии, Балтимора и Вашингтона.

Джину вспомнилась книга с дарственной надписью Аллена Даллеса.

— Послушай, Лот, — сказал он негромко, — ты знал этого супершпиона Даллеса?

— О да! — так же не слишком форсируя голос, ответил Лот, который давно ждал этого вопроса и с удивлением отмечал, что Джин не спешит задать его. — Мне довелось участвовать в качестве охранника в секретных переговорах Даллеса на швейцарской вилле с одним нашим эсэсовским генералом[43]. Переговоры привели к скорой капитуляции перед американцами войск вермахта в Италии в сорок четвертом году. Даллес считал этот акт своим самым большим достижением в период второй мировой войны. В конце войны я попал в американский лагерь для военнопленных, рассказал об этом инциденте следователю. Тот связался с Даллесом, и последний приказал меня немедленно выпустить. С тех пор я не терял связи с ним…

Мумия с подсиненными волосами и оранжереей на голове непрерывно курила свои вонючие сигарильо. Лысый бизнесмен мирно дремал или делал вид, что дремлет. Самолет пошел на снижение. От Филадельфии до Вашингтона всего полчаса лета. Не успеешь застегнуть и отстегнуть предохранительный ремень во время взлета, как его снова надо застегивать и отстегивать во время посадки.

Как только «электра» приземлилась и смазливая брюнетка-стюардесса с наимоднейшей прической а-ля Клеопатра открыла дверь, итальянец со шрамом нырнул вниз по трапу, исчез.

— Что-то ты загрустил, Джин, — весело произнес Лот, спускаясь по трапу. — Вспомнил о проигрыше?

— Черт с ним! Мафиозо Фрэнк Костелло однажды забыл в такси двадцать семь тысяч двести долларов и не очень сокрушался! Чем я хуже его после вчерашней истории?

На аэродроме было жарко и душно.

Только что построенный аэропорт имени Фостера Даллеса — Даллес интернэшнл — находится в двадцати семи милях от столицы, близ городка Шантилли штата Вирджиния. Здание аэровокзала, увиденное Джином впервые, поразило его своей смелой архитектурой. Это огромное строение из железобетона и стекла с экзотически вогнутой крышей и шестнадцатью косыми колоннами, смахивающими на ракеты. Впереди, если смотреть со стороны аэродрома, возвышается вышка управления полетами, похожая не то на пагоду, не то на увеличенного до размера небоскреба шахматного ферзя.

— Внушительно! — проговорил Джин, шагая по накаленному солнцем бетону. — Не хуже, чем ультра-модерный аэровокзал ТУА в Айдлуайлде. Дает жизни Эро Сааринен! Клянусь, этот финн превзойдет самого Фрэнка Ллойда Райта!

— Нордическое влияние, — сказал с улыбкой Лот. Лот шестидесятых годов любил подшучивать над Лотом пламенных сороковых, когда он непоколебимо и жарко верил в призвание нордической расы править миром.

— Смотри! — удивился Джин, наперекор правилам хорошего тона показывая пальцем на зал ожиданий, отделившийся вдруг с толпой пассажиров от здания аэровокзала и помчавшийся со скоростью двадцати пяти миль в час к одному из лайнеров.

— Это здешняя новинка, — объяснил Лот. — Мобильные залы ожидания. Весь аэропорт обошелся в сто пять миллионов долларов! Но нам с тобой надо думать о другом. Как «обрубить» хвост». Как потерять этого «уопа».

— Джин! — сказал Лот. — Нам надо пройти там, где не может пройти он.

— Где же это?

— Где пройдет работник ЦРУ, там не пройдет простой смертный. За мной! Впрочем, сначала зайдем туда, куда ходят простые смертные, но не герои шпионских романов.

— ?

— В «джон».[44]

Когда они выходили из «джона», Джин вновь увидел итальянца со шрамом. Он сидел в прихожей туалета на высоком сиденье, и негр ловко чистил его узконосые полуботинки без шнурков. Джин глянул в стекло витрины, как в зеркало, и ясно увидел итальянца, спешившего за ними. Бросив взгляд на часы. Лот быстрым шагом подошел к залу ожидания с таблицей:

Рейс 589—А

зал ожидания э 52

Вашингтон — Лиссабон

— Ваши билеты, джентльмены! — преградил ему путь контролер в форме.

— Мы взяли билеты со знаком «В последнюю минуту», — сказал Лот, протягивая контролеру вместо билетов прикрытое бумажником удостоверение работника ЦРУ.

— Пожалуйста, джентльмены! Первый класс — направо, второй — налево.

Джин не без злорадства увидел краем глаза, как отвисла челюсть у следившего за ними итальянца. Несколько раз, будто не веря глазам, смотрел он на таблицу «Вашингтон — Лиссабон», нервно ходил туда-сюда, собираясь с мыслями, метнулся куда-то (не собирался ли и он купить билеты в Лиссабон?), потом вернулся, отыскал тревожными глазами Джина, мирно сидевшего за стеклянной стеной в ожидании вылета рядом с шумной семьей смуглолицего джентльмена из Лиссабона.