Риск - Дик Френсис

Хилари щелкнула его по пояс и, как она и сказала, слегка не в фокусе.

Но его наверняка узнал бы каждый, кто с ним встречался. Ярдли смотрел вперед, не в камеру, и нес под мышкой белый сверток. Даже на расплывчатой картинке неуступчивое выражение придавало чертам лица силу и твердость; он производил впечатление человека напористого и решительного. Наверное, Ярдли мог бы мне понравиться, если бы мы встретились при других обстоятельствах.

– Ты отнесешь карточки в полицию? – поинтересовалась Хилари.

– Не знаю. – Я задумался. – Ты можешь одолжить мне негативы, чтобы напечатать побольше фотографий?

– Выбери, какие тебе нужны, и возьми их, – сказала она.

Я так и поступил, и мы еще посидели за чашечкой кофе.

– Надеюсь, – промолвила она, – что ты один или два раза вспоминал о... том времени, которое мы провели вместе.

– Да.

Она взглянула на меня с улыбкой в глазах, спрятанных за стеклами очков.

– Ты сожалеешь об этом?

– Нет, конечно. А ты?

Она покачала головой.

– Возможно, еще рано судить. Но мне кажется, это изменит всю мою жизнь.

– Каким образом? – спросил я.

– У меня такое ощущение, словно ты высвободил во мне огромный запас интеллектуальной энергии. Меня подавляло осознание невежества и даже неполноценности. И оно ушло. Я чувствую себя ракетой, заправленной горючим и готовой к запуску.

– Куда? – спросил я. – Выше поста директрисы?

– Ничего определенного, что имело бы материальное выражение. Но моя школа сделается лучше, а кроме того, существуют такие вещи, как власть, влияние и признание в политических кругах.

– Мисс Пинлок станет великой силой в стране.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала она. Я мысленно вернулся к тому времени, когда мне было восемнадцать лет и я впервые переспал с девушкой. Большим облегчением было узнать наконец, о чем же так много говорят все вокруг, но я не припоминал, чтобы почувствовал какой-то особенный прилив энергии. Возможно, опыт пришел ко мне слишком легко и слишком рано. А, вернее, я никогда и не обладал могучим потенциалом Пинлок.

Я оплатил счет, и мы вышли на улицу. Стояла прохладная апрельская погода, как и всю последнюю неделю, и Хилари зябко поежилась в своем пальто.

– В том и состоит беда теплых, уютных гнездышек... жизнь не щадит вас, когда вы их покидаете.

– В аллегорическом смысле?

– Разумеется.

Мы двинулись обратно к конторе по Хай-стрит, вдоль вереницы магазинов. У дверей люди сновали туда и сюда, словно пчелы у отверстия улья. Привычная картина уличной жизни после трех последних недель казалась легкомысленной и нереальной.

Мы поравнялись с банком: так получилось, но ни я лично не хранил там свои деньги, ни наша фирма не пользовалась услугами этого банка, но он занимался делами многих наших клиентов.

– Ты не могла бы подождать секунду? – спросил я. – На этой неделе мне пришла в голову парочка идей... просто хочу кое-что проверить.

Хилари улыбнулась, с готовностью кивнула и без лишних слов осталась ждать, когда я отправился с кратким визитом в банк.

– Как ты? – спросил я, снова присоединившись к ней.

– Прекрасно, – ответила она. – Где тебя держали в том фургоне?

– На складе. – Я сверился с часами. – Хочешь посмотреть? Я бы взглянул на него еще разок.

– Хорошо.

– Моя машина стоит за конторой.

Мы пошли дальше, мимо маленького симпатичного магазина одежды. Я бесцельно скользнул взглядом по витрине, сделал еще два шага и остановился.

– Хилари...

– Да?

– Я хочу сделать тебе подарок.

– Не будь смешным, – сказала она.

Она громко возражала по пути в магазин и умолкла, лишь взглянув на то, что я предлагал ей носить: вещь, которую я заметил на витрине, длинное вызывающее алое манто.

– Примерь, – попросил я.

Качая головой, она сняла унылое твидовое пальто и позволила продавщице набросить себе на плечи яркое просторное одеяние. Она стояла неподвижно, пока девушка застегивала пуговицы и поправляла элегантный воротник. Посмотрела на себя в зеркало. Гадкий утенок превратился в лебедя, подумал я.

Простоватая женщина преобразилась. Она выглядела величественно и роскошно, тонкая красная шерсть ниспадала эффектными складками на ее высокой фигуре.

– Ракеты, – сказал я, – приводят в движение пламя.

– Ты не можешь купить мне это.

– Почему нет?

Я выписал девушке чек, и Хилари, наверное, впервые в жизни лишилась дара речи.

– Не снимай его, – сказал я. – Тебе необыкновенно идет.

Продавщица упаковала старое пальто в пакет, и мы продолжили наш путь в контору. Люди оборачивались вслед мисс Пинлок, раньше они этого никогда не делали.

– Это требует мужества, – заметила она, поднимая подбородок.

– Как все первые полеты.

Она тотчас подумала о ночи в Кала Санта-Галдане: я увидел это по выражению ее глаз. Она улыбнулась про себя и расправила плечи.

***

Снаружи склад казался маленьким и ветхим, краска отслаивалась, словно белая короста, под которой проступали неровные серые шрамы. Дощечка, привинченная к стене, предлагала внаем 10.500 квадратных футов. Но надпись, поблекшая от времени, наводила на мысль, что желающие арендовать помещение не выстраивались в очередь.

Здание стояло на отшибе, в конце боковой дороги, которая теперь никуда не вела – после закрытия железнодорожной ветки и дальнейшей массовой реорганизации транспортной сети, строительства новых автомагистралей и дорожных развязок.

В большой двери на роликах имелась маленькая дверца, и обе открыты.

Точнее, замки были, по-видимому, когда-то сорваны, и это произошло давно.

Расщепленное дерево вокруг сломанных запоров успело посереть под воздействием атмосферы.

Я распахнул перед Хилари маленькую дверь, и мы вошли внутрь. Дверь с шумом захлопнулась за нами; темнота иногда ослепляет не хуже яркого света.

Я отворил дверь и подпер ее камнем, но и тогда глубокие тени по углам не рассеялись. Понятно, почему хулиганы ограничились только взломом дверей.

Толстенный слой пыли покрывал все, что находилось внутри; при малейшем прикосновении в воздух поднималось удушливое облако.

Звуки мгновенно заглушались; создавалось впечатление, будто высокие, заплесневелые груды хлама помещали любые отголоски на расстоянии менее ярда. Очутившись на маленьком пятачке посередине вклада, я прокричал:

"Эгей!", и ощущение было таким, словно крик застрял у меня в горле.

– Здесь холодно, – заметила Хилари. – Холоднее, чем снаружи.

– Наверное, что-то случилось с вентиляционными шахтами, – сказал я.

– Сквозняк затягивает в помещение пыль и снижает температуру.

Наши голоса не получали никакого резонанса. Мы прошли немного вперед, к тому месту, где стоял белый фургон; рядом с ним огромной темной массой расстилался брезентовый чехол.

Наши глаза постепенно привыкли к полумраку, и мы заглянули в машину.

Полиция забрала канистру с водой и сумку с сыром, и фургон был пуст. Тесный кузов. Грязный и неуютный.

– Ты провел в нем почти неделю! – недоверчиво воскликнула Хилари.

– Пять ночей и четыре с половиной дня, – уточнил я. – Не будем преувеличивать.

– Не будем, – сухо откликнулась она. : Мы простояли минуты две, разглядывая фургон, и безжизненность и холод этого помещения начали действовать на нас угнетающе. Я слегка вздрогнул и пошел прочь, к выходу, на свежий воздух. Хилари последовала за мной и отшвырнула носком камень, послуживший дверным упором. Облупившаяся дверь со стуком захлопнулась.

– Ты хорошо спал прошлой ночью? – грустно спросила она.

– Нет.

– Кошмары?

Я посмотрел на серое, пасмурное небо и с наслаждением вдохнул полной грудью.

– Так... сны, – сказал я.

Она сглотнула.

– Почему тебе захотелось, вернуться сюда?

– Узнать имя агента по продаже недвижимости, у которого числится в списках этот склад. Оно написано на доске на стене. Я мало что замечал вокруг, когда полиция увезла меня вчера отсюда.

Она издала короткий резкий смешок, разряжая накопившееся напряжение.

– Весьма разумно!

– Тот, кто спрятал здесь фургон, знал о существовании этого места, – пояснил я. – Я не знал, а я живу в Ньюбери уже шесть лет.

– Оставь это дело полиции, – серьезно посоветовала она. – В конце концов, они же нашли тебя.

Я покачал головой.

– Кто-то позвонил в Скотленд-Ярд и сообщил, где я.

– Оставь это им, – настойчиво повторила она. – Тебя все это больше не касается.

– Не знаю. Как ни банально это прозвучит, но где-то поблизости дрейфует большущий айсберг, и белый фургон – всего лишь его вершина.

Мы сели в мой автомобиль, и я отвез Хилари на стоянку, где она оставила свою машину. Пинлок задержалась около нее, величественная в новом алом манго, и поискала в сумочке ручку и записную книжку.

– Вот, – сказала она, набросав несколько строк, – мой адрес и номер телефона. Приходи в любое время. Возможно, тебе понадобится... – она помолчала мгновение, – безопасное убежище.