Аллегро пастель - Лейф Рандт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я с тобой», – ответила Таня.
* * *
Язык Жерома какой-то странно холодный, подумала Таня, в то время как всё ее тело покрылось согревающей пленкой пота. В этом не было ничего неприятного, наоборот, целовать Жерома было словно есть освежающее мороженое после занятий спортом. Таня могла с уверенностью утверждать, что немного перебрала с дозой. Наверное, черный левис всё-таки сильнее, чем написано на saferparty.ch, наверное, половина таблетки – это многовато. Тело Тани находилось в параллельном мире, который мог показаться окружающим в высшей степени сексуализированным, – она сидела у Жерома на коленях и целовала его взасос, наверное, можно было видеть их языки, – но внутри этого параллельного мира имелся и чрезвычайно асексуальный момент. Она ощущала тело Жерома под собой не как индивидуальное тело своего снова-бойфренда, а просто как тело, имеющее ценность само по себе. Счастье, которым она насыщала интенсивные поцелуи, было очень абстрактным. Близость с Жеромом была, несомненно, уместной, и многое другое тоже было бы уместно. В принципе, в этот момент, возможно, в самый теплый день 13 октября за десять лет, не было ничего, что оказалось бы совершенно неуместным.
Таня услышала, как вдали объявляли танцы и зазвучала песня «DNA» Кендрика Ламара. Ну конечно, Кендрик, подумала она, хотя услышать Кендрика Ламара на свадьбе в Тюрингии было неожиданно, да, это было очень круто.
* * *
Сидящая на его коленях Таня казалась немного более легкой, чем Марлен. Эти две женщины пахли очень по-разному – абсурдно было даже сравнивать. Поцелуи Тани были гораздо более мокрыми, чем помнилось Жерому. Впрочем, они никогда еще не целовались под сильным действием экстази. Может быть, манера человека целоваться постоянно меняется. Не считая четырех курильщиц, они были последними из гостей, оставшимися перед домом. Может быть, уже было слишком холодно сидеть на улице? Жером подумал, что скоро нужно будет ради приличия закончить это вызывающее целование. Еще пять минут, сказал он себе и улыбнулся, и Таня, не переставая целовать его, улыбнулась в ответ.
* * *
Таня не покидала танцпол на протяжении шести песен. Кроме Кендрика Ламара, диджей ставил XXXTentacion, Трэвиса Скотта, а потом начал ставить диско. Он хорошо делал свое дело. Таня всё время старалась быть ближе к Жерому, она любила смотреть на его неуклюжие движения больше, чем на любые другие танцы в мире. Она чувствовала абсолютную связь с ним, причем физическое притяжение не было главным моментом. Идеальный кайф, подумала Таня, начинается после освобождения от инстинктов. Люди, стремящиеся под наркотиками в первую очередь к телесной близости, были в ее глазах не слишком интересными. Танцующий Жером приблизился к ней, поцеловал и прошептал: «Я так радуюсь тому, что мы потом займемся сексом». Таня ответила: «А я как раз подумала, что секс больше не важен». Жером усмехнулся и продолжил танцевать. Чуть позже он снова подошел и сказал: «Может, ты и права».
* * *
Они поехали в пансион на последнем шаттле, поездка длилась не меньше десяти минут. Женщина за рулем, которой Жером дал на вид чуть больше шестидесяти, не утруждала себя болтовней с пассажирами. Жером смотрел в окно, а Таня положила голову ему на плечо. У него не болела голова, его не тошнило, но кайф прошел. Было еще темно, и это напомнило ему о том, что на дворе осень, хотя свадьба и казалась летней вечеринкой. Он с самого начала отказался от общего завтрака с остальными гостями, договорившись вместо этого о позднем выезде из пансиона, с тринадцати до четырнадцати часов. Он массировал Тане плечо, на мгновение ему показалось, что Таня заснула. «А в номере есть мини-бар? – вдруг спросила она. – Хочется апельсинового сока». Жером задумался о том, какой вкус был бы сейчас у апельсинового сока, подумал о его густоте и кислоте. «Да, было бы неплохо, – ответил он, – можно разбавить минералкой».
В номере пансиона не было мини-бара. На него и не стоило рассчитывать, но Жером заразился идеей Тани о маленьком холодильнике с прохладительными напитками и даже размечтался о шоколадке с цельным орехом и фруктах, которые могут ждать их в холодильнике. Таня налила воды из-под крана в стаканчик для полоскания рта и залпом выпила. «Давай раздеваться», – сказала она. Вскоре Жером уже сидел в трусах-боксерах и носках на дальней кровати и смотрел, как Таня раздевается до трусов, лифчика и чулок. У него было ощущение, что Таня требует секса, и он был готов без вопросов помочь ей. Его немного задело, что сейчас, после месяцев расставания, они оба так мало постарались, раздеваясь друг перед другом. Таня, несомненно, выглядела круто, по-другому круто, чем Марлен, может быть, даже круче ее, с точки зрения моды точно круче. На худощавом теле Тани даже татуировки выглядели бы как haute couture, а Марлен, миловидную взрослую женщину из Гессена, татуировки изуродовали бы. Во время петтинга у многофункциональной виллы Таня заметила, что Жером занимался силовыми тренировками, и Жером на самом деле физически чувствовал себя превосходно. И вот Таня Арнхайм, самая интересная авторка своего поколения, сидела почти обнаженной напротив него на второй кровати пансионного номера и казалась ему странно далекой. «Может быть, просто ляжем спать», – предложил Жером.
15
Через два дня после возвращения из Тюрингии – вероятно, это была последняя теплая ночь года, окно у кровати было широко распахнуто – Жером перед сном считал девушек, которые предположительно были влюблены в него и на чьи чувства он не ответил либо ответил частично. Подсчет начался с одиннадцатого класса. Более ранние истории не хотелось вспоминать. Всё, что происходило с эмоциями в возрасте до шестнадцати лет, казалось ему более или менее патологичным. Он насчитал сначала семь, потом восемь, потом девять, потом снова восемь девушек. Все они были сейчас моложе тридцати пяти. Про четырех он знал, где они живут. Постоянное общение он поддерживал только с Кариной, которая влюбилась в него в Дюссельдорфе в 2007 году. Сейчас Карина жила в Брюсселе и была художницей. Примерно три раза в
