Властители Гюлистана - Владимир Карлович Осипов

class="p1">Отъезд Абова и Меджлума из Грузии, в силу каких бы причин он ни состоялся, вернул меликов из непривычной для них пассивной роли наблюдателей и просителей в их родную стихию, в ситуацию постоянной, изнуряющей противника войны с рассвирепевшим шушинским ханом. Первоисточники, к сожалению не называают точной даты переселения меликов в Гандзак. Имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют лишь очертить примерный промежуток времение, в котором имело место это событие.Так, тзвестно, что Абов и Меджлум оставались в Тифлисе, по крайне мере до апреля 1788 года. Об этм свидетельствует письмо И. Аргутинского Г.А. Потемкину, написанное из Астрахани 25 апреля того года.

Лео упоминает еще одно жранящееся в его архиве письмо Аргутинского, адресованное индийским армянам и написанное в 1790 году. (Великий историк, к сожалению, не упоминает точной даты его написания). В этом письме говорится, в частотности: "…а ныне они (Абов и Меджлум.– авт.) в Гендже <находятся> и постоянно набегают на окрестности крепости Шуши, уже хан шушинский поколебим и просит у царя перемирия”.

Это свидетельство Аргутяна приводит нас к двум однозначным выводам:

1. Переселение Абова и Меджлума в Гандзак имело место либо в 1790 году, либо до этого года. Таким образом, учитывая предыдущее письмо Аргутяна, можно с уверенностью отметить, что отъезд меликов из Тифлиса имел место не ранее конца апреля 1788 года и не позднее 1790 года.

2. Между Ираклием и меликами, никакой вражды, по крайней мере, к моменту написания письма, не было, ибо, как следует из процитированного отрывка, стесненный набегами Абова и Меджлума, Ибрагим обратился с просьбой о перемирии не к кому-нибудь, а к царю, то есть к Ираклию. А это значит, что Ираклий к этому времени был покровителем Абова и Меджлума. Естественно, такое положение вещей признавали и сами мелики.

Может возникнуть вопрос: а на какую силу опирались, вернее, какой силой предводительствовали Абов и Меджлум, производя набеги на владения Ибрагима, ведь известно, что под их началом при отступлении Бурнашева в Тифлис было всего несколько людей? В поисках ответа на этот вопрос нам поможет одно из свидетельств все того же И. Аргутинского: "… и с коего Абова владения бежали пятьсот семейств и переселились между Грузию […] в местоположении Шамкорах”.

Переселение этих семейств состоялось после отъезда Абова и Меджлума в Тифлис и явилось следствием притеснений со стороны Ибрагима. Аргутинский указывает лишь один случай такого переселения. Не исключено, что подобных случаев было множество. Раффи, например, упоминает переселение около 1000 семейств из Джраберда в Гандзак. Согласно сведениям, семейства эти находились в управлении вернувшихся в Гандзак Абова и Меджлума. Безусловно, костяк отрядов меликов был сформирован из переселившихся в Гандзак и находившихся в их подчинении подданных.

Набеги Абова и Меджлума до того стесняли Ибрагима, что он, как пишет Раффи, «вынужден был несколько раз обратиться к Джавад-хану, прося его посредничество, чтобы |Джавад] помирил его с Мелик-Меджлумом и Мелик-Абовом, чтобы те прекратили свои враждебные действия и вернувшись на свою родину пользовались своими древними правами, владея своими вотчинами’’. Однако мелики, как пишет далее Раффи не поверили лукавому хану, заявляя, что вернутся на родину только после разрушения Шуши и после изгнания Ибрагима из Карабаха.

Насколько достоверны эти сведения Раффи сказать трудно, ибо никто из исследователей, кроме его самого, этими данными не оперирует.

Дружба Абова и Меджлума, как свидетельствуют народные предания, не выдержала испытания временем. После нескольких лет совместных военных действий против Ибрагима между ними произошла какая-то размолвка. Раффи одну из причин этой размолвки находил в разности характеров двух меликов. В отличие от уравновешенного, умудренного опытом Меджлума, Абов свои бесспорно лучшие качества – храбрость, неустрашимость и непобедимость сочетал с вспыльчивостью, недальновидностью и ревностью. Отношения между двумя меликами еще более осложнились, когда Абов объявил о своем желании переселиться в Грузию. Такое переселение воспринималось Меджлумом как дезертирство и отказ от родины, с чем он не мог смириться. Напряженность между меликами постепенно достигла кульминации и разрешилась окончательным разрывом их отношений после ссоры, возникшей по формальному поводу (Абов обвинил Меджлума в неуважительном отношении к армянской вере, после того, как тот нарушил Пост). После этого, по сведениям Раффи, Абов оставляет Гандзак и со своим народом переселяется в Болнис (Грузия).

“В Болнисе Мелик-Абов также имел противоречия с грузинскими книзьями, долго там оставаться не смог. Потом (1795) оставил Болнис и, помирившись с Ибрагим-ханом, вернулся в Карабах, стал жить в родной вотчине – в Гюлистане. Однако обстоятельства, как увидим потом, снова вынудили его покинуть родину”.

Следует отметить, что утверждения Раффи как о переселении Абова в Болнис ранее 1795 года, так и о его возвращении на родину в том же году не соответствуют действительности. На сей счет есть недвусмысленное свидетельство самого Абова. Речь идет о письме Абова Минасу Лазаряну от 23 ноября 1807 года. Чуть позже мы будем иметь возможность познакомиться с содержанием этого письма, а пока отметим лишь, что переселение Абова в Болнис по его же собственному утверждению имело место после неудачной попытки новоявленного правителя Персии Ага-Мамад-хана занять Шуши, имевшей место в 1795 году. Кстати, следует сказать, что Раффи известны были и год осады Ага-Мамад-ханом Шуши, и содержание вышеназванного письма Абова. Остается непонятным, почему, имея под рукой такие факты, выдающийся романист и историк отдал предпочтение непроверенным народным преданиям.

Историю о размолвке Абова и Меджлума упоминает и Лалаян. Однако о переселении Абова вследствие этой размолвки он не говорит.

О раздорах между друзьями-соратниками и о переселении Абова. в Болнис сообщает также Лео, опираясь, вероятно, на сведения Раффи. Согласно Лео, это переселение было окончательным, по крайней мере, ни о каком возвращении Абова на родину ни в 1795, ни в каком либо другом году он не упоминает.

Сведения Раффи, Лалаяна и Лео, таким образом, подталкивают нас к следующему заключению: после ухода Абова и Меджлума из своих владений в 1787 году и обоснования в соседнем Гандзаке, несмотря на все старания, регулярные вылазки, вынудившие шушинского хана закрыться в своей крепости и искать способы примирения с меликами, последним так и не удалось победоносно вернуться в свои вотчины, как это некогда сделали их великие отцы.

Каграманян, в отличие от них, приводит совершенно иное сведение, не только опровергающее мнения этих уважаемых авторов, но и, как нам кажется, разрешающее многие неясности, разночтения в вопросе взаимоотношений Ираклия с армянскими меликами. Послушаем Каграманяна: “В 1791 году Ибрагим-хан требует от гандзакского хана передать ему мелика Абова и мелика Меджлума, угрожая разрушить его ханство. Гандзакский хан уведомляет об этом Ираклия Второго. Последний