Тайные страсти принцессы Джеллы - Ксавье Монтепен

— Они слышат вас, принцесса, — пробормотал Эдуард.

Принцесса снова начала говорить, стараясь придать своему голосу самые нежные выражения.

— Эва, Мария… как приятно звучат эти имена. Они так же прелестны, как и вы с вашими восхитительными, лучезарными лицами. От всего сердца поздравляю вас, сэр Эдуард, и вашего брата с прекрасным выбором. Вам же, мисс Мария, я предсказываю будущее, полное радости и счастья. От вас так и веет молодостью и красотой, теми дарами природы, которые имеют преимущество перед другими и которые особенно должны цениться мужьями.

Эдуард подумал: «В ее голосе звучит скрытая насмешка».

— Ах, принцесса… — начала было Мария, но остановилась.

А Джелла продолжала:

— Еще раз, мои любезные мисс Мария и мисс Эва, поздравляю вас и повторяю, что, пользуясь дружбой сэра Джона Малькольма, прошу вас ответить: принимаете ли вы мою дружбу? Я предлагаю ее вам обеим. Надеюсь, вы не отвергнете ее?

— Смеем ли мы, принцесса? — робко проговорила Мария в замешательстве.

— Простите нас за робость, принцесса, — с живостью вмешалась Эва, — это такая честь для нас…

— Забудьте, что я принцесса, милые мои, и помните только, что я женщина, — прервала ее Джелла. Потом, обращаясь к Марии, сказала: — Женщина, которая радуется вашему счастью. Я считаю сэра Джорджа благородным человеком. И душа у него открытая, прямая, а сердце верное. Я уверена, что он никогда не произнесет вам слова лжи.

— Зачем ему лгать, принцесса? — перебила ее Мария. — Я сирота и почти не имею состояния, в то время как он богат. Он сказал, что любит меня, и я поверила ему.

Улыбка не покидала лица принцессы.

— Какая вы счастливая, мисс Мария, — снова заговорила Джелла. — Ваши глаза, ваш ангельский вид внушили сэру Джорджу чувство, и он, наверное, уже нашептал вам клятвы в вечной любви и верности… Все это мне понятно, и я многим пожертвовала бы, чтобы внушить подобное чувство. Богатство, власть, даже жизнь — словом, все принесла бы в жертву любви.

В это время Дургаль-Саиб наклонился к Марии и прошептал:

— Я знаю человека, который испытывает к вам подобную страсть.

Мария ужаснулась. Ее щеки покрылись ярким румянцем, а потом побелели.

— Да, — продолжала принцесса, — сэр Джордж — счастливый жених, а сэр Джон Малькольм — счастливый отец. Великим днем будет для него тот день, в который он благословит ваш радостный союз.

— Надеюсь, принцесса, — тихо ответила Мария.

— Я уверена в этом, — продолжала Джелла. — Теперь дайте мне вашу хорошенькую ручку, которую я от души пожму в залог того, что я — ваш друг навсегда.

Мария робко исполнила просьбу Джеллы, вложив свою руку в протянутую к ней руку принцессы, и тихо промолвила:

— Могу ли я не верить вам, принцесса!

— Вот и прекрасно! — заключила Джелла, и на ее лице опять появилось радостное выражение. — Не стоит сомневаться в чувствах тех, кто симпатизирует вам. Бал только начинается, и потому я надеюсь, что мы еще увидимся с вами. А вы, Дургаль-Саиб, подайте мне вашу руку и пойдемте осматривать достопримечательности садов лорда Сингльтона.

Принцесса оперлась на руку раджи и, обернувшись к сестрам, еще раз ласково им улыбнулась, подумав про себя: «О, эта проклятая девчонка!..»

Мария стояла молча и неподвижно, нахмурив брови.

— Что с вами, Мария? — снова спросил ее Эдуард, в голосе которого слышалось беспокойство.

Девушка, закрыв лицо руками, проговорила глухим голосом:

— Я ревную сэра Джорджа к этой женщине, Эдуард.

— Ревнуете! — вскричал Эдуард. — Но ведь это безумие! Успокойтесь…

— Действительно, — подхватила Эва. — Надо потерять рассудок, чтобы ревновать.

— Что же мне делать? Я ужасно страдаю, мне не хочется жить!

V. КАК УДАР ГРОМА

Тихая музыка разливалась в прохладном ночном мраке. Вдруг на смену несколько однообразной мелодии пришла новая, необычная, томная, сладострастная, и индийские танцовщицы направились к той части губернаторского сада, где находились лорд Сингльтон и Джелла.

Баядерки была одеты в яркие национальные костюмы из легкого прозрачного газа, обшитого золотой бахромой. Куски ткани пунцового цвета, обвиваясь вокруг стройных, изящных фигур, ниспадали, касаясь одного плеча, на грудь, которую скрывал корсаж из золотой парчи, и оставляя обнаженными руки и плечи. На них были широкие, собранные внизу шальвары светло-лилового цвета. Драгоценные украшения отсвечивали разноцветным блеском на пальцах, запястьях, шее и даже в носу. Двойные золотые кольца, надетые на ноги у лодыжки, издавали гулкий металлический звон при каждом движении танцовщиц.

Одеждой нескольким баядеркам служили шальвары из светлого газа, шитые серебром, с серебряной каймой, скрывающие толстые золотые кольца, надетые у лодыжек. Пальцы ног были сплошь унизаны кольцами, а на подъеме красовались массивные серебряные цепи. Поверх шальвар были надеты юбки из драгоценной ткани, обшитые золотыми и серебряными узорами. Суконный корсаж пунцового цвета был полностью закрыт громадной вуалью из серебряного газа. На руках, пальцах и шее также сверкали золотые украшения. В волосах, зачесанных назад, сверкали драгоценные булавки. Золотая, очень тонкая нить заменяла кольцо в ноздрях; на этой нити висело по одной жемчужине.

Подойдя к принцессе и хозяину дома, баядерки остановились и начали один из тех восточных танцев, исполненных неги и сладострастия, описанию которых всеми путешественниками было посвящено так много внимания, что мы не считаем необходимым делать это еще раз.

После танца и восторженных рукоплесканий вновь раздался голос стоявшего у дверей лакея. Произнесенное имя заставило вздрогнуть Джеллу.

— Сэр Джордж Малькольм! — оповестил слуга.

— Слава богу… — сказал Эдуард.

Эва наклонилась к Марии и шепнула ей:

— Почему же он один? Что-то мне страшно…

В этот момент толпа приглашенных расступилась, чтобы дать пройти Джорджу Малькольму. Вид его был ужасен, а одежда, в сильном беспорядке, измятая и грязная, составляла резкий контраст с роскошными праздничными костюмами гостей губернатора. Джордж был смертельно бледен, выражение лица дышало скорбью и страданием.

Сердце Эдуарда сдавило предчувствие чего-то ужасного.

Он бросился навстречу Джорджу:

— Брат!

В этот момент Джелла с живостью схватила руку Дургаль-Саиба и, судорожно сжав ее, шепнула ему:

— Посмотрите на этого человека, Дургаль-Саиб. Смотрите… Ему уже все известно.

— Осторожнее, принцесса, держите себя в руках! — остановил ее раджа. — Вы выдадите нас!

— Брат! — повторил Эдуард. — Что случилось?

Мария, дрожа от тяжелого предчувствия, обняла сестру. Джордж, ни слова не сказав брату, обратился к лорду Сингльтону и ко всем присутствующим.

— Простите меня, милорд, простите, господа, — сказал он дрожащим голосом. — Я вынужден омрачить веселье вашего бала тягостным известием.

— Тягостным известием? — переспросил губернатор.

— Не томи, брат, объясни: что же случилось? — умолял Эдуард дрожащим от волнения голосом, взяв его за обе руки.

— Брат! — сказал Джордж. — Помни, ты уже не ребенок, ты мужчина! Собери все свое мужество, будь твердым, ты сильный человек. Тебе будет очень трудно…

— Джордж, Джордж! Ты пугаешь меня! Что за страшное известие принес ты? Что случилось? Скажи!

Джордж обратился к лорду Сингльтону:

— Милорд! Губернатор Бенареса! Я пришел сюда, чтобы умолять вас свершить правосудие и отомстить преступнику.

— Боже милостивый! — воскликнули обе девушки.

Принцесса Джелла хранила молчание.

— Почему вы говорите о правосудии, о мести? — спросил пораженный губернатор.

— Я прошу их у вас.

— Для кого же?

— Для моего отца.

— А мести?

— Для его убийц.

В собравшейся толпе послышался шум, у каждого из присутствующих вырвалось невольное восклицание:

— Сэр Джон Малькольм убит!

Эдуард, пораженный страшной вестью, как безумный схватил руки брата, заставил его повернуться к себе и невнятно произнес:

— Джордж, скажи, ради бога, это неправда, я ослышался… не так ли? Ведь я не понял… Господь не допустил бы совершиться такому неслыханному преступлению! Нет, нет, не может быть…

— Наш благодетель умер! О горе, горе! — рыдали Мария и Эва.

— Нет, нет, это неправда… Не может быть… — приговаривала Мария.

Крики негодования раздавались со всех сторон. Губернатор Бенареса утирал слезы, градом катившиеся по его бледным щекам. Эдуард подошел к Джорджу.

— Кто же убийца? — спросил он брата.

— Если бы я знал, отец был бы уже отомщен.

Потом Джордж опять обратился к лорду Сингльтону:

— От имени Англии, нашей общей родины, заклинаю вас, милорд, присоединиться к нам для отмщения за гнусное убийство отца, который был вашим братом по общей для вас благородной цели!