Глоток мрака - Лорел Гамильтон

Так что я шла за целителем, а Шолто за мной. Жизнь Мистраля висела на волоске, а нам приходилось заботиться о моей безопасности. Неужели так будет всегда? Неужели для меня никогда не будет покоя – ни внутри холмов, ни вдали от них?

Я помолилась Богине о безопасности, о напутствии и о Мистрале. Послышался легкий запах роз, а затем – запах пряных трав. Тимьян, мята и базилик – словно мы шли по рассыпанным стеблям, но пол не был ничем покрыт, я посмотрела. Этот холм больше всех других напоминал пещеру: сплошной голый камень, и туннели казались скорее вымыты водой, чем проложены вручную.

– Я чувствую запах пряностей и роз, – сказал Шолто у меня за спиной.

– Я тоже, – ответила я.

Туннель стал шире, показались двойные двери, а перед ними – две фигуры в плащах с капюшонами. Я подумала, что это ведьмы – стража Шолто, как раньше, но двое в плащах повернулись к нам, и я увидела, что это мужчины. Белокожие и мускулистые, они почти не уступали в росте самому Шолто, но лица у них были как будто сглажены, с безгубыми прорезями ртов и прищуренными овалами глаз, темными, как зев пещеры.

– Мои двоюродные братья, – представил Шолто. – Ивар и Чаттан.

Когда я в последний раз видела его со стражей, его охраняли двое дядьев, но оба они погибли, защищая его. Мне стало интересно, не приходятся ли эти двое сыновьями погибшим, но спрашивать я не стала. Не всегда стоит напоминать сыновьям, что ты (то есть я) присутствовал при гибели их отцов. Если рядом с тобой слишком часто кто-то погибает, в этом нередко видят твою вину. Именно эти смерти были не на моей совести, но если нельзя обвинить собственного кузена-царя, то почему бы не взвалить вину на меня?

Я их приветствовала, и мне ответили, весьма официально:

– Принцесса Мередит, мы рады, что вы почтили наш ситхен своим визитом.

Для слуа это было невероятно вежливо.

Я машинально продолжила в том же ключе; годы придворной жизни вырабатывают привычку.

– Для меня честь быть гостем слуа, мощной шуйцы Неблагого двора.

Мы вошли в дверь, а стражи переглянулись у нас за спиной. Один из них – не знаю, который, они казались слишком похожими, – сказал:

– Минули годы с тех пор, как королевские особы Неблагого двора называли слуа этим титулом.

Шолто понес Мистраля к большой кровати у дальней стены спальни. Я повернулась ответить стражу.

– Значит, годы прошли с тех пор, как Неблагой двор отдавал слуа должное. Я пришла сюда сегодня в поисках приюта и убежища, пришла к слуа, а не к Благим или Неблагим сидхе. Пришла, неся нерожденное дитя вашего царя, искать безопасности среди его народа.

– Так слухи верны? Ты носишь дитя Шолто?

– Да.

– Оставь их, Чаттан, – сказал второй страж, Ивар. – Им надо помочь раненому.

Чаттан поклонился и закрыл двери, но закрывая, смотрел на меня со значением. Я смотрела на него в ответ – этот взгляд был чем-то важен. Бывают мгновения, когда я чувствую поблизости не только магию, но и веяние судьбы. Я знала, что Чаттан важен для будущего, а может, не он сам, а тот короткий разговор, который между нами состоялся. Я это чувствовала, и пока двери не затворились, не могла оторваться и пойти к кровати посмотреть на Мистраля.

Шолто вместе с врачом сняли с него одежду. Я его помнила таким сильным, таким живым, а теперь он лежал на кровати будто мертвый. Грудь поднималась и опускалась, но дыхание было неглубоким, а кожа по-прежнему сохраняла нездоровый серый оттенок. Без одежды стало видно, какое множество ран испещрило его тело. Я успела насчитать семь, пока Шолто не подошел ко мне. Он схватил меня за руку, и отвел от кровати.

– Ты побледнела, моя принцесса. Присядь.

Я покачала головой.

– Это Мистраль ранен, не я.

Шолто взял обе мои руки в свои и заглянул мне в глаза. Он смотрел на меня испытующе, потом выпустил одну руку и потрогал мой лоб.

– У тебя кожа слишком холодная.

– Я долго была на морозе, Шолто.

Я попыталась посмотреть на кровать, высунувшись из-за Шолто.

– Мередит, если дойдет до выбора – велеть целителю заниматься тобой и детьми или спасать Мистраля, я выберу тебя и детей. Так что сядь и дай мне убедиться, что ты не впадаешь снова в шок. Мчаться с Дикой охотой – не самое обычное женское занятие, а беременная, будь то женщина или богиня, во главе охоты – дело неслыханное.

Я слышала, что он говорит, но в голове крутилась одна мысль – что Мистраль может умереть.

Шолто до боли сжал мою руку, так что я нахмурилась и попыталась освободиться.

– Ты делаешь мне больно, – сказала я.

– Я бы тебя встряхнул за плечи, но боюсь повредить детям. Мередит, мне нужно, чтобы ты подумала о себе, а мы тогда сможем думать о Мистрале. Ты меня понимаешь?

Он отпустил мою руку и заботливо довел за локоть до кресла, которое здесь, конечно, стояло все время. Я до этого момента будто не видела обстановку, я вообще видела только Мистраля, Шолто, да еще целителя, но и его уже смутно. Неужели у меня шок? Я снова впала в шок, как только ослабла магия? Или просто события этой ночи наконец навалились на меня?

Кресло, в которое меня усадил Шолто, было просторным. Подлокотники резного дерева отшлифованы годами прикосновений. Подушки – мягкие, перекинутая через спинку накидка – шелковая, темнопурпурная, цвета спелого винограда или самого темного вина. Я оглядела спальню: почти все ее убранство было выдержано в пурпурных и винно-красных тонах. Наверное, я ожидала черно-серых тонов, как в покоях королевы Андаис. Шолто так много времени проводил при дворе, стараясь во всем походить на Неблагих сидхе, что я просто решила, будто он и дом свой отделает в черных тонах придворной одежды. Но действительность не имела ничего общего с тем, что я воображала.

Среди пурпурного и винно-красного виднелись сполохи алого и лилового, проблески золота и мазки желтого, переплетенные с более темными цветами. Моя собственная квартира в Лос-Анджелесе была отделана в винно-красных и темно-розовых тонах. До сих пор мне не приходило в голову, что мой супруг, кем бы он ни был, может иметь свое мнение насчет декора интерьера. Я беременна близнецами, но понятия не имею, какие цвета любят их отцы, кроме разве что Галена. Что Гален любит зеленый, я знаю с детства. Но никто больше, даже Дойл и потерянный мной Холод, не успел рассказать мне о своих пристрастиях и вкусах в житейских мелочах. Любимые цвета, гладкое дерево или ковры и подушки – что они предпочитают? Я представления не имела. Мы жили от опасности к опасности, а в промежутках работали без продыха, чтобы свести концы с концами, у нас просто не было времени побеспокоиться о тех мелочах, которые обычно обсуждают влюбленные пары.

Я свои юные годы провела вместе с отцом в мире людей – американцев, если точнее, – так что имела понятие о том, как ведут себя супруги. Но у меня была та же проблема, что у всех королевских особ: мы пытаемся вести себя как обычные люди, но в конце концов понимаем, что это просто невозможно. Что положение, которое мы занимаем, всегда будет нас обязывать.