Ярость - Карин Слотер

Ты можешь это сделать, скрипя зубами, повторял он про себя, выезжая на хайвей 1-20 в сторону Атланты. Все, что ему сейчас нужно, — это обеспечить видимость того, что он знает, что делает. Не слишком быстро, не слишком медленно, взгляд уверенный, локоть на опущенном оконном стекле. Копы всегда только и высматривают кого-то, кто выглядит виноватым. Срабатывает их специальный маленький коповский радарчик, который чувствует сигнал исходящей от человека неуверенности.

Джон сказал себе, что должен еще немного попрактиковаться, когда садился в «фэрлейн» вчера в районе полуночи. Но долго он обманывать себя не мог, когда машина остановилась на другой стороне улицы напротив винного магазина на Чешир-Бридж-роуд. Он прождал там тридцать минут, но Робин, видимо, в этот день не работала. Когда он ехал домой, то подумал, что, будь у него хвост, тот сейчас уныло болтался бы между ног.

Поскольку бензин был еще одной роскошью, которую Джон не мог себе позволить, он ушел с мойки пешком и направился по Пьемонт до перекрестка с Чешир- Бридж. Сначала он делал вид, что просто гуляет, но потом решил, что самообман — такая же глупость, как и то, что он спланировал на сегодняшний вечер. Бен наконец-то дал о себе знать. Джон получил на этой неделе две открытки — это была единственная почта, которая пришла в ночлежку на его имя за все это время. На первой стоял штамп штата Алабама, а внутри содержалась последовательность цифр: 185430032. Вторая открытка была из Флориды, и в ней было написано: «Едем в Пиней-Гроув. Увидимся, когда вернемся обратно!»

Джон ненавидел всякие загадки, но у него хватило ума снова отправиться в библиотеку и усесться за атлас. Посидев пару часов, тупо уставившись в окно, он наконец понял. 30032 было почтовым кодом поместья Эвондейл. Адрес 1854 Пиней-Гроув-Серкл граничил с Мемориал-Драйв на окраине Декатура.

— Эй, малыш!

Перед винным магазином стояли уличные шлюхи, включал и пожилую даму, которую Джон спас на автомойке. Ему, вероятно, следовало бы узнать ее имя, но он знал, что если бы сделал это, то только расстроился бы. Если у нее появляется имя, это означает, что где-то у нее есть близкие. Что когда-то она была маленькой девочкой, ходила в школу, у нее были свои надежды и мечты. А теперь… теперь ничего этого нет.

— Хочешь свидание? — спросила одна из женщин.

Он покачал головой, не подходя ближе и сохраняя дистанцию.

— Я ищу Робин.

— Она в кино, — сказала проститутка, кивнув в сторону дороги. — Там показывают «Звездные войны». Она считает, что любой из этих парней в последний раз видел женскую киску, когда одна из них производила его на свет.

Девушки добродушно посмеялись этой шуточке.

— Спасибо, — сказал Джон, помахав им рукой, прежде чем они успели предложить ему кого-то другого взамен.

Кинотеатр находился на приличном расстоянии от винного магазина, но время у Джона было. Он позволил себе сконцентрироваться на том, что просто вдыхает воздух, даже несмотря на наполнявшие его выхлопные газы. В тюрьме такого сделать нельзя. Там приходится искать другой способ заработать рак легких.

Когда он добрался до кинотеатра, у него уже болели ноги. «Звездные войны». Он смотрел этот фильм раз шесть или семь, когда был маленьким. Каждый уик-энд мама привозила его с друзьями в кино и через несколько часов заезжала за ними. Это было еще до наркотиков, до того, как Джон стал крутым. Он любил эту ленту, ему нравился уход от реальности.

В тюрьме за все, что они делали, отвечал Бен, и даже когда Джон вырос, он не стал здесь ничего менять, потому что так было проще. Отрицательный момент состоял в том, что все культурные познания Джона были получены от человека старше его более чем на тридцать лет. Он не знал очень многих фильмов и телевизионных шоу, появившихся за последние два десятилетия. Никто из их крыла не ходил в общий холл в вечер просмотра телепрограмм, потому что все они были достаточно сообразительными, чтобы не смешиваться с обычными заключенными. Дорис Дэй, Фрэнк Синатра, Дин Мартин — их песни всегда звучали из маленького транзисторного радиоприемника, который Эмили подарила Джону на его первое Рождество в заключении. В детстве для него была очень важна музыка — саундтрек к его неблагополучной жизни. Сейчас он не смог бы назвать ни одной современной популярной песни, даже если бы кто-то приставил ему пистолет к виску.

Джон уже успел убедить себя, что Робин не может быть в кинотеатре, поэтому был очень удивлен, когда буквально столкнулся с ней, едва завернув за угол.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, и ему показалось, что сначала она обрадовалась, а затем занервничала.

— Девушки сказали мне, что ты здесь, — пояснил он. Потом заметил группу молодых парней, шнырявших вокруг здания. — Ты занята?

— Нет. — Она махнула рукой. — Эти тупые козлы сначала хотят посмотреть фильм. Думаю, я подойду сюда попозже.

— Сколько длится сеанс?

— Боже, да я не знаю! — Робин направилась в сторону винного магазина, и он последовал за ней. Она обернулась и требовательным тоном спросила: — Что ты делаешь?

— Думал проводить тебя.

— Послушай, — сказала она. — Я не «Красотка» из одноименного фильма. А ты, — добавила она, — уж определенно не Ричард Гир.

Джон понятия не имел, о чем она говорит. Единственный фильм с Ричардом Гиром, который они смотрели в тюрьме, был «Соммерсби», да и его показывали только потому, что там был ребенок.

Она уточнила:

— Мы не влюбимся друг в друга, не поженимся и не нарожаем детей, ясно?

Джон об этом не думал, но, возможно, именно так и выглядел его план.

— Я только хотел сообщить, — сказал он, — что больше тебя никогда не увижу.

— Ну ты и тупица! Ты и так видел меня всего один раз.

— Знаю, — сказал он.

Она пошла дальше, и он опять двинулся за ней.

— Остановись, пожалуйста, — попросил он. — Выслушай меня.

Она скрестила руки на груди.

— Хорошо. Валяй.

— Просто я… — Теперь, когда Робин наконец слушала его, Джон не знал, что сказать. — Я думал о тебе, — пробормотал он. — Не по части секса. — Видимо, выражение его лица говорило совершенно о другом, поскольку она закатила глаза. — О’кей, может, и о сексе, — признался он.

— Если ты здесь не для того, чтобы заплатить мне за свои счастливые юношеские сопли, я должна возвращаться.

— Дело не в том, — сказал он. — Прошу тебя.

Робин двинулась дальше, но Джон встал перед ней и, пятясь, пошел впереди, понимая, что она не остановится.

— Я тут кое в чем замешан, — не унимался он.

— Что ты говоришь! Я в шоке.

— Я сидел в тюрьме.

— Предполагается, что тут я должна сильно удивиться?

— Ну пожалуйста! — сказал Джон. Он остановился, и она тоже. — Я не хотел, чтобы меня вмешивали в это дело, но так получилось. Мне необходимо что-то предпринять. Я не хочу обратно в тюрьму.

— Кто-то шантажирует тебя?

Он задумался.

— Возможно, — наконец ответил он. — Я не знаю.

— Обратись к копам.

Он понимал, что она шутит.

— Я просто хотел еще раз встретиться с тобой и сказать, что не смогу тебя больше увидеть. После этого, я имею в виду. — Он замолчал, пытаясь объяснить доходчиво. — Я уже сказал, что не хочу впутывать тебя в это дело. Этот парень — он плохой человек. На самом деле очень плохой, и я не хочу, чтобы ты как-то пострадала.

— Ты пугаешь меня, — сказала она, но ее скучающий тон совершенно не соответствовал смыслу слов. — Кто пытается нанести мне вред?

— Никто, — сказал Джон. — Он даже не знает о твоем существовании. — Он беспомощно потер лицо руками, издав нечто похожее на глухой стон. — Для тебя этого ничего не значит, — продолжал он. — Мне жаль, что морочу тебе голову этим. Я просто хотел увидеть тебя в последний раз.

— Почему?

— Это из-за того, что ты тогда рассказала мне о своем первом поцелуе. Я просто… — Он попробовал улыбнуться. — В школе я был настоящим неудачником. Девчонки не хотели иметь со мной ничего общего.

— У меня для тебя экстренное сообщение, малыш. В этом смысле ничего не изменилось. — Слова были обидно резкие, но по тону Джон понял, что она дразнит его.

— Я попал в тюрьму очень рано, — сказал он. — И просидел там двадцать лет.

— И я должна пожалеть тебя за это?

Он покачал головой. Он перестал ожидать от людей жалости к себе уже очень давно.

— Я хочу поблагодарить тебя за рассказ о Стиви и вообще. Я много об этом думал, это по-настоящему хорошая история.

Она закусила нижнюю губу, стараясь заглянуть ему в глаза.

— Ну хорошо. Это ты сказал.

— А еще я… — Голос его сорвался. На работе он репетировал это сотню раз, но сейчас ничего не получалось.

— Ты — что? — помогла она ему. — Ты хочешь трахнуть меня?

— Да. — Врать тут он не мог. — Да, очень хочу.

— Что ж, блин, ты мог бы сэкономить кучу времени, если бы сказал об этом с самого начала. — Она снова пошла по улице, на ходу объясняя: — За комнату — десять, «пятьдесят на пятьдесят» — в смысле, сначала в рот, потом по-нормальному — это тридцатка. В задницу не трахаемся, не драться, иначе я оторву тебе твой поганый член.