Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

Спустившись в фойе, Дейл жестом отправил охранников на улицу, а сам подошел к мальчишке-вахтеру и, глядя в глаза немигающим взглядом, предупредил:

– Бди. А если пробдишь, я вырву тебе глаза за ненадобностью. Андестенд ми?

– Йес! – пискнул «секьюрити».

– Вот и отличненько. И помни – я отвечаю за свой базар, а ты – за все, что здесь случится в мое отсутствие.

Не дожидаясь ответа, Дейл вышел на улицу и подошел к машине, у которой кучковались «волкодавы». Следом за ним из подъезда выскочил Чип.

– Ты откуда? – спросил его Дейл. – Вроде, вперед меня выходил?

– Пожарный люк на чердаке запер. Это, конечно, против правил пожарной безопасности, но мы сейчас не пожара опасаемся, правда?

Дейл согласился, признавая решение друга.

– Что дальше? – поинтересовался один из «волкодавов».

– Так… – почесал нос Чип. – Выставляем два поста. Один здесь, у дома. А второй – с другой стороны, с улицы. Пасем до утра. Часов в шесть-семь караул подменят, а около девяти – общий сбор, инструктаж, и в десять выезжаем на объект три. Удовлетворяет?

– При гонорарах, что вы платите, трудно найти неудовлетворительный план, – ухмыльнулся телохранитель. – На какое время рассчитывается операция?

– Предварительно – на неделю. А там видно будет, по результатам разведки.

– Ништяк, шубейку жене куплю, а то достала уже, говорит, что хуже собаки живет. У той шуба, мол, есть, а у нее нет.

– Ладно, шутки в сторону, – посерьезнел Чип. – Пора закругляться, а то я стоя, как лошадь, спать начну. Посты выставим в машинах. На улице будешь ты, – он ткнул пальцем в одного из спецов, – а во дворе…

– Я, – вдруг заявил Дейл.

Все обернулись к нему, глядя кто с непониманием, кто с сочувствием, кто с облегчением. После столь бурной ночи караулить еще несколько часов, причем, самых тяжелых, предутренних, удовольствия мало, но все понимали, что «бурундуки» только что прилетели с другого конца Земли, и, наверняка, стоят на ногах только за счет железной воли.

– У тебя поехала крыша, – констатировал факт Чип.

– Да я все равно не засну, – отмахнулся Дейл. – Голова другим забита. К тому же, в Штатах сейчас день, а я еще не акклиматизировался. Не надо на меня смотреть, как на больного! – вспылили он в ответ на скептические лица «волкодавов». – Сказал – отдежурю, значит, так оно и будет!

– Да будет так! – вздохнул Чип. – Если ему в башку чего втемяшится, то уже не выбьешь. Значит, в шесть ты меняешь Семена, – он указал на еще одного телохранителя, – а мы с Михалычем заедем за Дейлом. Михалыч остается здесь, мы перекусим, и в девять все – кровь из попы, штык из носу – в офисе на инструктаже. А теперь – спать.

Телохранители расселись по двум машинам. Чип подошел к другу, протянул ключи от машины:

– Я тебя понимаю, ты волнуешься. Но так ты надорвешься. Ты не можешь все сделать один, надо же и отдыхать когда-то. Может, передумаешь?

– Нет, – помотал головой Дейл. – Отдохну завтра. Я чувствую – что-то должно произойти. Я не знаю – что. И я хочу быть здесь, когда это «что-то» случится. Может быть, только я смогу почувствовать, что это началось, и смогу предотвратить.

– Ну, как знаешь. – Чип хлопнул Дейла по плечу. – Если что – сразу звони. Лучше выдерни меня без пользы, чем отдуваться в одиночку. Договорились?

Дейл кивнул, и Чип направился к ожидающему его «Мерседесу». Когда машины выехали со двора, Дейл подошел к Семену, доставшемуся ему в напарники.

– Ты берешь фасад и левый фланг, я – тылы и правый. Следи за крышей и пожарной лестницей. Чуть что – сразу вызывай, но без причины эфир не засоряй. В машине не курить, музыку не включать, на провокации не реагировать.

Дейл посмотрел на Семена. Тот согласно кивал головой, принимая сказанное к сведению, но глядел с укоризной. Дейл смутился.

– Ладно, я что-то разболтался. Не маленький, сам знаешь, как работать. Двигай, утром встретимся.

Семен улыбнулся, сел в машину и выехал со двора, занимая позицию. Это был сорокалетний мужчина, настоящий специалист в своем деле, прошедший школу знаменитой «девятки», занимавшейся личной охраной высокопоставленных государственных чиновников. Ему достаточно было назвать диспозицию и коды для связи, остальное он и сам знал получше Дейла. А он прочитал ему целую лекцию, словно это был пацан, сидящий сейчас с резиновой дубинкой в фойе. Каково, если аспирант матфака начнет учить доцента? Дейлу стало стыдно, хоть извиняйся по рации. Просто это дело настолько важно, что можно и правилами приличия немного пренебречь. Главное, чтобы Семен это почувствовал и проникся моментом. А профессиональные обиды – это ерунда, лишь бы результат был.

Сидор стоя у окошка на кухне видел, как погрузилась в машины и отъехала вся команда, как отчалил Семен. В оставшемся во дворе человеке он без труда узнал Дейла. Глаза у него зоркость не потеряли и в очках пока не нуждались. «Вот поросенок!» – подумал Сидор. – «Столько времени на ногах, а все никак не угомонится. Медаль что ли ему дать? Так он не за нее работает. Хороший мальчишка».

Он заварил чаю, выпил пару чашек без сахара, наслаждаясь терпким вкусом и ароматом напитка, выкурил сигарету не торопясь, и пошел в кабинет. Надо было чем-то занять мозги. Спать не хотелось, хотя усталость во всем теле была неимоверной. Документы, что ли просмотреть, раз время свободное выдалось? Просто валяться в постели без сна, ожидая прихода Морфея, Сидор не любил. Когда тебе перевалит за шестьдесят, начинаешь ценить оставшееся тебе время, и сон кажется уже не желанным отдыхом, а малоприятной необходимостью, неизбежным злом, так сказать.

Дейл забрался в машину и сдал назад, остановившись в проходе между домами, чтобы видеть одновременно и торцевую стену с пожарной лестницей, и тыльную сторону дома. Если Семен занял подобную позицию с противоположной стороны, в чем сомневаться не было никаких причин, то теперь в дом можно попасть только через канализационные и водопроводные трубы, либо с вертолета или дельтаплана на крышу. Оставалось сидеть и ждать.

Настроив кресло «Мерседеса» так, чтобы было удобно, Дейл поерзал на сиденье, занял оптимальное положение, и замер. Каждый, кому приходилось подолгу сидеть в машине, знает, как это трудно. Уже через несколько минут даже мягкий кожаный салон «Мерседеса» начинает давить и натирать тело, мышцы затекают, кости начинают ныть, а спина становится деревянной. Когда ты едешь, все эти симптомы почти незаметны, но стоит просидеть полчаса в неподвижной машине, и тебя начинает нещадно ломать. Особенно достается спине и «пятой точке». Ты начинаешь ворочаться, изгибать тело, меняя положение, привставать, сползать. Смена положения на короткий срок помогает, но периоды облегчения становятся все короче и короче, и скоро все тело становится сплошным болящим пролежнем. Какое уж тут наблюдение за обстановкой! Еще через некоторое время ты начинаешь ощущать непреодолимое желание выйти из машины и размяться. Мысль эта преследует тебя, пока не станет навязчивой идеей, которая обволакивает весь твой мозг, выдавливая из него все остальные мысли. Это сродни малой нужде, невозможность справить которую может довести человека до сумасшествия.

Дейла эти проблемы не волновали. Он умел отключаться, причем не полностью, а только те области сознания, которые в данный момент не были необходимы. Его тело одеревенело, двигались только веки при моргании и слегка вздымалась от дыхания грудь. Но внимание не было рассеянным. Он воспринимал окружающее, как видеокамера, и был сейчас похож на древнее изваяние. В таком положении он мог оставаться не один час, даже вода и пища ему сейчас не были нужны.

Он видел освещенное окно кухни Сидора, и воочию представляя, как тот сидит за столом с сигаретой, а перед ним стоит чашка чая. Это был ежедневный ритуал, который совершался только дома. Как и любой «совок», Сидор много времени проводил на кухне, которая «старым русским» часто заменяла и столовую, и гостиную, и банкетный зал. Но чужие кухни его не привлекали, только своя.

Дейл с удовлетворением отметил, что шеф не забыл задернуть занавески. Правда, на легких шторах время от времени появлялась его тень, но не часто, и не торча неподвижно, как восковая кукла Шерлока Холмса. Вероятность того, что кто-то будет стрелять «на тень», слишком мала, так же, как и мала вероятность попасть в такую мишень. Вот если из гранатомета шарахнуть, то… Но от всего не застрахуешься, тогда придется и на крыше зенитные орудия ставить, чтобы дом не разбомбили. В конце концов, задача телохранителя вовсе не в том, чтобы спасти клиента во время покушения или полностью предохранить его от всех возможных неприятностей, как думает большинство непосвященных, а в том, чтобы либо предотвратить саму возможность покушения, либо создать такие сложности на пути исполнителя, чтобы проведение самого покушения стало невыгодным и с материальной точки зрения, и с точки зрения подготовки. Ведь чем более сложная требуется подготовка, тем более велика возможность исполнителю или засветиться, или оставить следы. В такой обстановке киллеры часто или вообще отказываются от исполнения задания, или, после разведки, запрашивают такую цену, что отказываться приходится уже заказчику. Ну а от дураков или полных отморозков никто не защищен, потому и ни одна служба безопасности, включая полулегендарных израильтян, никогда не дает стопроцентной гарантии. Переса своего они таки просрали, и застрелил его не суперпрофессионал, а какой-то придурок-студент. И Рейгана подстрелил не снайпер, а шизанутый идиот, захотевший попасть в газеты, чтобы о его скромной персоне узнала некая звезда, к которой он воспылал пламенной страстью. Ну а наши многочисленные банкиры, олигархи, депутаты и авторитеты, которых киллеры планомерно и методично истребляют, по большому счету и не охраняются вовсе. Некоторые настолько беспечны, что охраной не пользуются, а большинство нанимают пару жлобов, которые могут, в лучшем случае, дверь в лимузине открыть или за сигаретами для шефа сбегать. Именно из-за таких горе-телохранителей эта профессия и стала в России одной из самых опасных для жизни, потому что отстреливают их вместе с хозяевами направо и налево, так как наемные убийцы их совсем не боятся, мешают они не больше, чем стоящий на пути стул. От хорошей собаки пользы больше бывает. Тех же, кто прочувствовал угрозу и не поскупился на настоящую охрану, почему-то не убивают. Даже странно. Ну не любят киллеры с профессиональными телохранителями связываться, и все тут! И трудно их за это осуждать, ведь не жалеющие своей жизни фанатики убивают политических деятелей, а за коммерсантами охотятся наемники, которые умирать за идею не собираются. Даже специалист вроде знаменитого Солоника откажется от дела, если шансы сделать его и уйти – один к десяти.