Вельяминовы. Время бури. Книга первая - Нелли Шульман

– Лаура дипломат, дядя Джованни, – недовольно пробормотала девушка, – она напрямую никогда ничего не скажет…., – в кабинете дяди пахло виргинским табаком. Темноволосая девушка, в брюках и мужской рубашке, положив ноги на стол, изучала пожелтевшую, ветхую брошюру.

– Она еще красивей стала, на Средиземноморье, – весело подумала Тони, – главное, чтобы она в Кембридж не ездила. Мой брат совсем с ума сойдет. Джон на два года младше Лауры, он еще студент, а она в посольстве работает. Джон для нее ребенок…, – Лаура ди Амальфи обернулась:

– Тони! Мы с тобой с прошлого лета не виделись. Папа, – она взяла Джованни за руку, – где ты такое нашел? – Лаура кивнула на брошюры. Джованни ласково погладил обложку:

– Здесь, моя милая, архивы еще описывать и описывать. Издания типографии Пьетро ди Амальфи, «Мученичество бронзового креста»…, – он порылся в столе:

– Кстати, о Японии. Кузен Наримуне заканчивает год в Кембридже. Ты его не встречала никогда, Лаура. Съезди, познакомься…, – Тони шепнула Лауре:

– Я его редко видела. Он пишет докторат, однако он тебе понравится. Он очень умный…, – на загорелых щеках Лауры виднелись мелкие веснушки. Она смешливо потерла нос: «Если ты, Тони, меня отвезешь. У тебя, наверняка, новая машина…»

– Спортивный Ягуар, подарок от папы, – гордо ответила леди Холланд.

– Он выдает сто миль в час. Поехали, – она подмигнула дяде Джованни, – не волнуйтесь за вашу дочь. Мы присмотрим за восходящей звездой министерства иностранных дел, – Лаура, искоса взглянула на отца:

– Не буду ничего говорить. Когда из Кембриджа приеду, не раньше. Еще ничего не решено. Официально я должна вернуться в Рим…, – принесли чай. Лаура жевала свежую булочку с изюмом:

– Потом. Встречусь с начальством, сделаю доклад о положении дел в Риме…., – она заставила себя не вспоминать тихий голос дяди Джона: «Япония нам очень интересна». Вслух, девушка бодро сказала:

– Отличные булочки. У вас хорошо кормят сотрудников, папа, в отличие от Уайтхолла.

Они болтали о полете мисс Маркхэм, о триумфе Джесси Оуэнса на Олимпиаде. Лаура, смотрела на побитые сединой волосы отца:

– Я два года в Риме провела. Опять папа один останется…, – она облизала сладкие пальцы. Джованни ласково сказал:

– Я попрошу, чтобы вам в дорогу булочек дали. Хотя с твоей скоростью вождения вы в Кембридже через час окажетесь, – подмигнул он Тони.

– Раньше, дядя Джованни, – уверила его девушка.

Зал Британского Союза Фашистов и Национал-Социалистов, в Бетнал Грине, усеивали красные флаги. Белая молния, в синем круге, прорезала знамена наискосок. На стенах висели портреты Муссолини и лидера Союза, сэра Освальда Мосли, Гитлера и штурмовиков СС. Над большим столом, над разложенными картами, склонились двое, невысокий, легкий юноша, в черной рубашке и брюках, форме офицеров Союза и мужчина постарше, в костюме хорошего твида, с небрежно причесанными, светлыми волосами. Власти разрешили марш трех тысяч фашистов через лондонский Ист-Энд. Юноша уверил собеседника, что чернорубашечники придут на митинг вооруженными.

– Евреи, – брезгливо сказал юноша, – пожалеют, что на свет родились. Мы берем пример с вас, герр фон Рабе, и пользуемся уроками великого фюрера. Британии нужны законы о чистоте крови, – в расстегнутом вороте рубашки сверкал крохотными бриллиантами золотой крестик. Крепкая, смуглая шея и загорелое лицо юноши, наводили на мысли об отдыхе на Средиземноморье.

В Германии, фон Рабе слышал о Питере Кроу. Освальд Мосли, на встрече с фюрером, назвал мистера Кроу своей правой рукой. Британец хвалил его за работу с молодежью.

Максимилиан оказался в Лондоне ненадолго. Задание исходило непосредственно от руководителя, рейхсфюрера СС Гиммлера. Фон Рабе должен был прощупать почву, и понять, куда надо двигаться дальше. Он смотрел на спокойное, красивое лицо юноши, на выгоревшие на концах волосы, темного каштана:

– Очень богатый человек. Он получил в управление концерн, летом. Повезло нам…, – Максимилиан напомнил себе, что, по возвращении в Испанию, он должен завербовать кого-то из русских.

– Добровольцы, в Интербригадах, – фон Рабе, покуривая, слушал мистера Кроу, – люди ненадежные. Сталин не доверяет иностранцам, и правильно делает. Нужен русский, коммунист…, – Максимилиан, тихонько, вздохнул:

– Такое непросто. Ему надо предложить деньги, или поймать на связи с девушкой. Они пуритане, им не прощают подобного поведения. По своей воле никто из этих коммунистических фанатиков к нам не придет…, – Максимилиан вступил в СС студентом, не достигнув двадцати лет, по личному разрешению Гиммлера. Фон Рабе два года, как работал в СД.

Макс пришел в службу безопасности рейха после окончания юридического факультета в университете Гейдельберга. Он, мимолетно, вспомнил о соученике, Виллеме де ла Марке. Виллем был на два курса младше фон Рабе. Когда-то семьи дружили, но с войной добрые отношения закончились. Замок де ла Марков разрушили во время немецкого наступления на Бельгию. Увидев имя Виллема в списке новых студентов, фон Рабе попытался пригласить его на пиво. Не подав руки, юноша отчеканил:

– Я о вас читал, герр фон Рабе, в газете. «Лидер нацистской молодежи в Гейдельберге». Извольте покинуть мою комнату. Я не хочу принимать у себя фашиста, – позже фон Рабе узнал, что молодой барон де ла Марк славится левыми взглядами.

– Бельгия станет частью Великой Германии, – пообещал себе Максимилиан, – как и вся Европа. Господину барону, с его социалистическими симпатиями, придется несладко.

Максимилиан носил звание гауптштурмфюрера. В следующем году к СС присоединялся Отто, их средний брат, закончивший медицинский факультет. Отто занимался программой обязательной стерилизации умственно отсталых и психически больных людей. Мистер Кроу очень заинтересовался опытом Германии в этой сфере.

– Вы все увидите, – пообещал Максимилиан, – меня, к сожалению, не будет в городе, – он развел руками, – дела. Вас встретит наш младший брат, Генрих, на аэродроме Темпельхоф. Он работает в министерстве экономики, считает народные деньги…, – фон Рабе улыбнулся. Генрих, по возрасту, еще не мог вступить в СС, но, конечно, был членом партии, как и отец, Теодор фон Рабе.

По инициативе графа предприятия фон Рабе национализировали. Отец получил золотой значок почетного члена НСДАП. Гитлер и руководство рейха обедали в берлинском особняке фон Рабе. Младшая сестра, двенадцатилетняя Эмма, была активисткой в младшем отделении Союза Немецких Девушек. Она не знала матери. Графиня умерла, когда девочке исполнился всего год. Эмму баловали и старшие братья, и отец. Максимилиану еще надо было расспросить мистера Кроу о лондонских магазинах. Фон Рабе хотел послать подарки младшей сестре:

– Если в Испании дело затянется, – Максимилиан записывал адреса, – то я еще нескоро в Берлин вернусь.

В Англию фон Рабе приехал легально, с визой, остановившись в посольстве, на случай слежки. Макс проверялся по дороге сюда, в Бетнал Грин, но никого не заметил:

– Англичане не знают, чем я занимаюсь, – успокоил он себя, – я навещаю Лондон. Это не запрещено, как не запрещено осматривать Кембридж.

Питер Кроу Максу понравился. Фон Рабе любил деловых, спокойных людей, юноша был именно таким. Они обсудили программу визита главы «К и К» в рейх. Сэр Освальд Мосли, на следующей неделе, женился в Берлине. Фюрер обещал стать свидетелем на свадьбе. Лидеры фашизма в Англии собирались приехать в немецкую столицу. Кроме торжества, главу «К и К» ждали деловые встречи с немецкими фирмами. Питера, юноша просил называть его по имени, интересовали сталелитейные и химические производства.

– Мой отец все организует, – пообещал Макс, – он, хоть и отдал заводы фон Рабе немецким трудящимся, однако у него осталось много друзей среди промышленников.

Питер пожал руку гостю: «Большое вам спасибо, граф фон Рабе. Жаль, что мы не увидимся, в Берлине…»

– Просто Макс, – попросил фон Рабе, – какие церемонии. Мы с вами члены одной партии, Питер, – юноша зарделся:

– Я не могу быть членом НСДАП, я иностранец. Это огромная честь…, – Макс потрепал его по плечу:

– Когда вы переведете производство в Германию, мистер Кроу, вы сможете принять гражданство…, – герр Кроу коротко кивнул: «Дело не одного дня, Макс. На меня работает пятьдесят тысяч человек, но я обещаю, рано или поздно мои заводы окажутся в рейхе».

Завершив планировать марш фашистов в Уайтчепеле, Питер посмотрел на золотые, наручные часы:

– Меня ждет самолет. Я в Ньюкасл отправляюсь, на заводы. Надо навестить производство, перед отпуском…, – он, тонко улыбнулся:

– Я за рулем, герр фон Рабе. Подбросить вас, куда-нибудь? – предложил Питер. Фон Рабе приехал сюда на такси. Он, искренне, ответил: «Большое спасибо!»