Мы не «рабы», а внуки божьи! Языческая Русь против Крещения - Лев Прозоров

К моменту создания фрески в Торичелло прошло уже почти два столетия с момента, как с киевской Горы, по грязи и конскому навозу Боричева взвоза, проволокли в Днепр Бога русских побед, Бога Олега Вещего, Игоря Старого, Святослава Храброго, перед которыми трепетала империя.

Но русы остались в глазах «братьев во Христе» из Второго Рима проклятым, богоненавистным «народом Рос», племенем гогов и магогов, место которым – в «езере огненном и серном».

Для того чтобы оценить степень «братских чувств» новообретённых «родственников» из Восточного Рима к нашим предкам, надо знать, что сам собор стоял на землях Южной Италии. Землях, которые империи удалось отвоевать у сицилийских норманнов только благодаря православным дружинам «россов», впервые в истории исполнявшим «интернациональный долг».

В то самое время, когда где-то половецкие орды топтали нивы, чёрным дымом уходили в небо дома и брели степною тропкой-сакмой за конями кочевников русоволосые пленницы, их заступники – отцы, мужья, женихи, братья – рубились с норманнскими рыцарями под жарким итальянским солнцем, отвоёвывая богатые итальянские земли для «православных братушек». Тех, которые потом «благодарно» изобразят соратников в своих церквях в адском огне, под лапами сатаны.

Нет, не принесла измена Богам никакого уважения отступникам. Никакого и ничьего.

В конце XX века в стране их потомков повторилось нечто похожее – люди решили, что если откажутся от кровожадной и бесчеловечной идеологии, за которую умирали их отцы и деды, и сменят её на так называемые «общечеловеческие ценности» (исповедовала их на деле-то даже не четверть человечества, просто она была очень уж шумной и кричала о своих ценностях так, что остальных было не слышно; да и исповедующих иные ценности за людей не считала, вот и выходило, что её ценности – «общечеловеческие»), то их перестанут бояться и ненавидеть.

Очень занимательно в этом смысле познакомиться с сериалом про похождения Джеймса Бонда, агента 007. В ранних сериях русские показаны без особой любви, но с заметным уважением. И глава грозного «Кей-Джи-Би», генерал Гоголь (очень похожий на Андропова), настоящий джентльмен, и сам «товарищ председатель» (похожий на Брежнева) – вполне разумные и достойные люди. А вот в заключительных, уже после развала Союза снятых сериях любви не прибавилось, а вот всё уважение – исчезло.

За что же уважать того, кто сам растоптал собственные ценности, собственные святыни, подавшись в смиренные ученики к тем, кто вчера трепетал от одного его имени?

То же, я убеждён, произошло в конце X века, за тысячу лет до «перестройки». Страх исчез. Вместе с ним исчезло и уважение. Вот уж воистину, как сказал Тютчев —

Как перед ней ни гнитесь, господа,Вам не сыскать признанья у Европы.В её глазах вы будете всегдаНе слуги Просвещенья, а холопы.

Замените «Европу» на «христианский мир», добавьте к слову «Просвещенье» прилагательное «христианское», и вы получите точный рисунок того, что произошло с Русью и русами в конце X века.

Подытожу эту печальную главу словами араба Аль Марвази, описывавшего крещение русов:

«Когда они обратились в христианство, вера их притупила их мечи, двери добычи закрылись перед ними, и они вернулись к нужде и бедности, сократились у них средства к существованию».

Вольно А. Карпову, биографу крестителя Руси, приведя эти слова, бодро рассуждать, что, мол, араб-мусульманин выдает желаемое за действительное. Надеюсь, читатель, я привёл достаточно доказательств того, что прав, увы, именно Аль Марвази, а желаемое за действительное выдаёт как раз Карпов и иные воспеватели Крестителя, просветившего-де дикую Русь благодатным светом христианской истины.

Глава III Параллельная Русь (XII в.)

Буй да Ка дуй, ковыль да крыло,Солнцем к ладони, ветром из глазВ расколотом Небе не хватятся насБуй да Ка дуй, ковыль да крыло…

«Не видя» друг друга – пат религиозной войны. Кирилл Туровский. «Слово о полку Игореве» – языческий шедевр. Обмолвки летописей. «Свои поганые» и «Турова божница». Марена Новгородская – боярыня или Богиня? «Пургасова русь» и «чернь ростовская». Бродники и святилища «Чертова леса». Археология – идолы и капища крещёной Руси. «Языческий Ренессанс» и его причины. Двоеверцы.

К концу XI – началу XII века в смертельной войне древней, Русской Веры с чужеземной религией наступило нечто вроде пата. Во-первых, города оказались прочно захвачены приверженцами заморского бога (за немногими исключениями, вроде Мурома, которым, впрочем, предстояло вскоре разделить общую участь).

Как я уже говорил, потеря городов (и крупнейших святилищ соответственно) имела для язычников не только стратегическое, но и важнейшее идеологическое значение. Волхвы, как каста, были обезглавлены, а кое-где – практически истреблены.

Активные выступления против новой веры стало, собственно, некому возглавлять. Во-вторых, с другой стороны, княжеская власть, рассыпавшись на враждующие кланы (Всеславичи, Мономашичи, Ольговичи и проч.), была уже не в состоянии оказывать церкви надлежащую силовую поддержку в её крестовом походе против русского язычества.

Да и желания, собственно говоря, не испытывала – крещёная военная знать, истребив конкурентов-волхвов, мигом потеряла интерес к насаждению «истинной» веры и со всей энергией предалась взаимоистреблению на бесконечных «нежатиных нивах» княжьих усобиц.

Именно к этому времени относятся самые первые «Поучения» против язычества – лишившись княжьих огня и меча, церковь оказалась вынуждена обратиться к слову, к проповеди, к убеждению. И дело как-то сразу застопорилось.

Не зря, очевидно, знаменитый мафиозо, дон Аль Капоне, говорил спустя восемь столетий, что добрым словом и томмиганом можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом.

Язычники были бессильны отнять у христиан свои древние культовые центры-города. Христиане были бессильны обратить или истребить остаток язычников в городах – не говоря уже про сельскую округу, толком не тронутую даже проповедью христианской.

Приходилось учиться жить рядом со своими вчерашними смертельными врагами. Как наши Предки выходили из этой более чем непростой ситуации?

Надо сказать, что они нашли очень любопытный способ решения вопроса. Они попросту словно бы перестали замечать друг друга. До нас дошло два памятника XII века, в которых этот подход отразился с особенной силой.

Уже известный нам своими сочинениями против ариан церковный писатель и мыслитель Кирилл Туровский в своих сочинениях подчёркивал: русичи стали истинными христианами, с язычеством покончено, «уже не нарекутся Богом стихии, ни солнце, ни огонь, ни источницы, ни древа».

Уже, пишет он, не «заколаем идолам друг друга», не вкушаем жертвенной крови, губя душу, – но спасаемся, причащаясь крови Христовой. Если верить Кириллу, XII век – век окончательного торжества христианства на Руси. Вот только и письменных, и тем паче археологических источников, говорящих прямо противоположное, более чем достаточно.

И почитали «стихии», молясь Солнцу, Огню Сварожичу, принося жертвы у родников и деревьев, и даже человеческие жертвы приносили – как ни парадоксально, ещё чаще, чем во времена безраздельного господства древней Веры.

Впрочем, ничего тут удивительного нет – в годы, когда привычный людям древней Веры мир погибал, древние святилища были разрушены, естественно было обратиться к самым сильным и страшным средствам, о которых не вспоминали в годы сравнительного благоденствия.

А теперь поговорим об одном из величайших памятников нашей литературы. О самом, без преувеличения, знаменитом её памятнике. Не все знают о «Повести временных лет» или «Русской Правде», не говоря уж о, скажем, «Молении Даниила Заточника» или «Сказании о погибели земли Русской».

Но вряд ли есть русский человек, который ни разу не слышал о «Слове о полку Игореве», о «плаче Ярославны».

«Слово…» не одной знаменитостью своей уникально. Пушкин, родившийся почти в то же время, как открыли рукопись «Слова…», сравнил его с памятником, одиноко стоящим посреди равнины. И помимо прочего, ни один памятник не задал исследователям столько вопросов, многие из которых до сих пор ждут ответа.

Миновало почти два столетия со времён Пушкина – а загадок не то что не убыло, их скорее прибавилось. Кто такой Див и что такое шереширы, стрикусы? Что означает «харалужный» меч? «Полозие» – змеи-полозы или птицы-поползни?

Кто такие «были, могуты, татраны, шельбиры, топчаки, ревуги, ольберы», которых поминает в войске черниговского князя певец? Где находилась река Каяла, «Кисаня дебрь», какое отношение к сюжету «Слова…» имеет постоянно упоминающийся город Тмуторокань?

И так далее, и тому подобное. Одной из загадок «Слова…» – увы, немногими замеченной – является вероисповедание автора. Многим – слишком, многим! – казалось, что если уж в его творении описываются события, произошедшие почти двумя веками позже низвержения Перунова кумира в Киеве, то не кем иным, нежели христианином, он быть просто не мог.