Тайна за 107 печатями, или Наша разведка против масонов - Олег Грейгъ

В США, Британии, Франции философия зиждется на личности и ее правах. А Германия со времени Канта — через Гегеля и Фихте — фундаментом философии признает всеобщее братство, отрицание индивидуализма и неприятие западной классической либеральной мысли во всех ее проявлениях.

Немецкий идеализм был философской основой для всех трудов Маркса, а также Бисмарка и левых гегельянцев. Вот этот фактор аналитики Ордена, а еще ранее — священного союза и рекомендовали его лидерам использовать в борьбе против России и русских.

Пройдут годы, и в канун Второй мировой войны Сталин осознает, что и у резидента Ордена Маркса, и у друга Гитлера, и у правящих сил США… одни и те же философские корни.

И заключаются они в философских мыслях Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля!

Из его системы политической мысли возникают порой необъяснимые понятия; к примеру, взгляд на государство как на «движение Бога через историю». Даже утверждается что государство тоже Бог и что единственным долгом любого человека является служение Богу путем служения государству, что государство, а точнее власть в нем, являются абсолютным разумом, что любой индивид может обрести свободу только преклоняясь перед властью государства и беспрекословно подчиняясь ему.

Преследуя подобные цели, Орден всегда считал своим долгом жестко контролировать образование и направлять его (т. е. готовить резидентов; об этом более подробно указывалось ранее, когда говорилось об университетах и учебных центрах, размещенных в США и Европе для лидеров и профессионалов Интернационала).

Еще в середине XIX века священный союз заложил основы такой организации, как Национальная ассоциация по образованию и культуре, и именно прародительница этой ассоциации проводила среди слушателей 1-го Интернационала мысль, что только американский образ познания мира и его преобразования является единственно правильным.

Система гегельянской философии пришлась здесь как нельзя кстати, ибо из нее вытекало, что все исторические коллизии и события являются результатом конфликтов (войн) в среде противоборствующих сил. И при этом любую идею и даже следование идее можно обосновать как… тезис, который неизбежно вызовет противоположную силу, или антитезис.

Натуральный исторический процесс — фраза-оправдание; кто в мыслях согрешит на организованную предрешенность, если можно уверовать, что все течет, все меняется естественным образом?!

Тогда как окончательным результатом будет не то и не другое: не тезис и антитезис, а синтез двух конфликтующих сил! Именно это же К. Маркс обосновал в «Капитале», где рассматривал капитализм как тезис, а коммунизм как антитезис.

…Но эти простые истины были полностью проигнорированы историками. В том числе и большинством советских докторов исторических наук, так любивших рассуждать по-гегелевски. Слона-то я и не заметил… Любое столкновение между враждующими силами не может привести ни к капитализму, ни к коммунизму, оно приведет к синтезу воюющих сторон! — в этом логика Гегеля. Этот синтез действительно будет отражать понятие государства как Бога, где индивиды, т. е. люди, будут ему полностью подчинены.

А власть, выражающаяся в виде законодательных и исполнительных органов, должна существовать хотя бы для того, чтобы люди могли чувствовать, что их мнение имеет какую-то ценность. Ведь правительство может воспользоваться спонтанными проявлениями какой-нибудь «мудрости» оказавшимися парламентариями «крестьянина», «рабочего», «служащего», озвучивающих то, что им дают, и имеющих те мысли, которые в них заложены системой. По этому поводу Гегель писал: «благодаря этому участию, личной свободе и тщеславию личности со своим общественным мнением могут показаться ощутимо эффективными и могут чувствовать удовлетворение в том, что они что-то значат». Но что они значат, эти обобществленные, систематизированные «личности»?!

Сталин в процессе изучения Гегеля неоднократно останавливался на его мыслях о парламентаризме, хотя бы по той причине, чтобы ясней понять использование этих же идей Орденом.

В его мозгу пока смутно проявилась интересная идея, которую ему непросто будет воплотить в жизнь; суть ее заключалась в том, что, используя агентурную сеть бывшей Имперской разведки, в особенности в США, нужно влиять на формирование правительственных учреждений и законодательных органов этой страны (!).

Сталин понимал, что для такой серьезной и ответственной работы нужны будут люди, обладающие чуть ли не сверхъестественными возможностями, уникальными талантами, аналитической проницательностью и чудовищной работоспособностью. «В правительстве Ленина таковых нет, там все шкуры, давно проср… Россию и ее богатства, — горячо рассудил вождь. — Остается, пожалуй, только один вариант: обратиться к списку «Пирамиды».

Он станет достойным игроком, придет время, они почувствуют его силу, и для этого он готов согласиться со многим, что существует сейчас вокруг него, и, проводя в жизнь революционные преобразования, в силу своего служебного поста будет влиять на события. Только бы никто не почувствовал, как много он знает; только бы никто не понял, к какой игре он готовится…

А война, как организованный конфликт, по Гегелю, судя по всему, является только видимым исходом столкновения идей и политических течений (но и эта мысль о войне зафиксирована мозгом Иосифа Джугашвили! — впоследствии он вернется к ней, обязательно вернется уже не только теоретически…). Скорее всего, суть доктрины Гегеля все-таки божественное право государств, более важное, чем божественное право королей, ибо государство для Гегеля — это Бог на земле. Он так и пишет в своей «Философии права»: «Движение Бога в истории — это вопрос существования государств. В их основании сила разума, проявляющаяся как воля. Любое государство, каким бы оно ни было, участвует в утверждении божественной сущности. Государство не является делом рук человеческих. Только разум мог создать его».

Прочитав это, Сталин задумался; выходит, человек ничтожен, у него нет никаких прав, его долг состоит только в одном: идти за вождем.

Ну что ж, пусть так и будет…

Летом 1922 года, проводя заседание Политбюро ЦК, Сталин предоставил слово Троцкому, и тот начал с того, что скверно отозвался о Ленине, о Зиновьеве и некоторых других членах Политбюро. Генсек это тщательно зафиксировал; ему очень важен был раздор, который выльется в разрастающийся конфликт (вот вам тезис и антитезис, который породит синтез, выгодный Сталину, что позволит ему физически устранить кровавого палача Ульянова-Ленина и лишить реальной власти в стране и в партии преступника Троцкого).

Но, видимо, в силу своей еще политической неопытности Сталин поторопился, что насторожило Ленина, ставшего искать удобный повод, чтобы освободить его от поста генсека. Таким поводом Ленин счел создание СССР (материалы и документы, юридически закрепляющие это новообразование, были подготовлены к концу декабря 1922 г.), когда имела место фракционная борьба. Но борьбу за власть жестко контролировал не только Сталин, а и заведующий международным отделом ЦК ВКП(б), курировавший в ИККИ международный сектор В. Забрежнев; они сумели не только контролировать ситуацию, но и управлять ею методом интриг и компромиссов.

Не буду останавливаться на этих интригах, ибо об этой неблагочестивой работе, правда в разной интерпретации и с разными интонациями, написано достаточно много.

После тяжелой болезни, вызванной не только известным ранением Ленина, в Кремле началась подковерная борьба за власть. К этому времени Сталин, бесспорно, лидировал. Да, он был малоизвестен и не имел той славы, какую имел Троцкий; впрочем, слава ему была не нужна, а власти уже было достаточно. Это — власть над партией и над правительством, а также местными органами, в которых состояло более 25 тысяч партийных функционеров, которые проводили в жизнь сталинскую политику.

Хотя нельзя со 100-процентной уверенностью утверждать, что в действительности политика на местах была именно сталинская, — но вряд ли ему была нужна иная политика, чем та, которая проводилась.

Сталин усвоил не только Гегеля, но и позицию Забрежнева, который убедил его (да и сам он убедился), что не стоит пытаться что-либо делать с народом, который деградирован Интернационалами и в особенности прошедшей Гражданской войной, когда свирепствовали карательные команды Бокия и вспомогательные подразделения ЧК. А перед этим над Россией пронеслись еще две кровопролитные войны, развязанные Орденов Русско-японская и Первая мировая, — когда под ружье были призваны многие миллионы молодых людей из самых крепких, в физиологическом смысле, регионов страны и миллионы из них убиты на войне.