Южный фронт - Сергей Зверев

После операции врач подошел к послу и летчику.

– Это последний, кого я прооперировал здесь, – сказал он. – Без анальгетиков я не собираюсь мучить людей.

– А сколько еще человек нуждаются в срочной операции? – уточнил Селиванов.

– Трое. Но это именно на данный момент. Через пару часов все может измениться, – ответил доктор.

– Мы попробуем что-нибудь придумать, – пообещал посол и посмотрел на летчика.

Селиванов и Сенников отошли в сторону.

– Ну что? Ситуация обостряется. Нам надо спасать людей. Кажется, что именно сейчас пришло то время, когда стоит нарушить определенные правила и запреты, – выдал тираду Александр Викторович.

– Вы о ящиках диппочты? – догадался Артем.

– Аккурат о них, – кивнул посол и тут же добавил: – Как говаривал один мой белорусский приятель: «Коли топишься, то и за бритву ухопишься». А в нашей ситуации за что только не ухватишься, чтобы сберечь людей!

Командира экипажа уговаривать не пришлось. Взяв с собою доктора, летчик и посол отправились по хорошо знакомой им тропинке. Проделав традиционный ритуал проверки самолета на присутствие посторонних, они устремились в багажный отсек.

– Я не хочу сказать ничего плохого о нашем военном атташе, – заговорил Селиванов, приблизившись к ящикам диппочты, – однако он давно питает слабость к «Бакарди». Пристрастился, служа здесь, в Латинской Америке. Вполне мог прихватить с собой контрабанду под видом диппочты. Конечно, черный ром – это шикарно. Но для нас важно, что он все-таки может выступить и как обезболивающее, и как антисептик. Правда, доктор?

– Правда. В принципе может подойти и любой другой алкоголь. Если, конечно, он в этих ящиках найдется, – ответил тот, явно сомневаясь, что им так повезет.

– Если мы уж решились вскрыть ящики диппочты, то будем надеяться, что нам повезет, – с натянутой улыбкой промолвил посол. Было видно, что это решение далось ему не так просто, и он невольно искал поддержки в словах своих соучастников.

Вместо слов летчик решительно схватил ломик и начал вскрывать ближайший ящик. Сначала емкость не поддавалась – так надежно все было скреплено. Но когда к летчику присоединились остальные, преграда была быстро устранена. С замиранием сердца они сняли крышку и устремили свои взоры вовнутрь. Содержимое было закрыто куском брезента. Сенников резко сорвал его, и все без исключения ахнули. Под брезентом лежали небольшие прозрачные полиэтиленовые пакеты с белым порошком.

– Эт-то чт-то т-такое? С-сода? – заикаясь, спросил Александр Викторович.

– Полный ящик полукилограммовых пакетов с содой? Да еще и диппочтой? Очень странно, – не согласился Артем.

Врач осторожно проколол один из пакетов ножом. Он извлек немного порошка на кончике лезвия и поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть. Затем осторожно лизнул порошок, решив попробовать на язык.

– Я так и знал, – сплевывая, сказал он. – Только сомневался, что это – кокаин или героин. Оказалось, что героин.

– Героин?! – дуэтом воскликнули посол и летчик.

– Безо всякого сомнения, – со всей уверенностью утверждал доктор.

Селиванов выхватил из рук пилота ломик и бросился вскрывать один за другим остальные ящики диппочты. Казалось, будто он надеялся, что в других ящиках будет иной груз. Но все было тщетным. Под каждой следующей крышкой и куском брезента открывалась все та же картина – полукилограммовые пакеты с белым порошком.

– Да что же это такое?! – тяжело дыша, вопрошал посол. – Да как же это?! Как он мог?! Героин…

– Я не знаю, чем ваш коллега занимался, – проговорил медик, – но здесь этого наркотика на десятки миллионов долларов.

Александр Викторович держался за голову, будучи не в состоянии адекватно осознать сделанное открытие.

31

Оставшись в кают-компании наедине с военным атташе, майор Лавров попытался кое-что у того выведать.

– Я все забываю спросить, – словно мимоходом обратился к дипломату Батяня. – Что такого особенного везли в самолете? Почему бандиты так стремились добраться до его обломков?

– Там не обломки. Самолет более-менее уцелел, хотя, конечно, ремонту не подлежит, – ответил Ткачев, игнорируя поставленные вопросы.

– Бог с ним, с самолетом, – махнул рукой комбат. – Ты о другом мне расскажи.

– Пфф… Да я понятия не имею, почему они так прицепились к нам, – пожал плечами дипломат. Может, они нас с кем-то перепутали. У нас на борту ничего особенного не имелось. Не хочется верить, что на борт самолета попало нечто эдакое в аэропорту, когда к нам присоединились представители других российских структур.

По его тону трудно было понять, действительно ли он предполагает вину кого-то из пассажиров вне дипломатического корпуса, либо это просто тактический ход, чтобы переключить внимание на другое. Батяня с самого начала следил за поведением своего давнишнего однокурсника. Обращал внимание на все, включая мелочи. Картина в результате складывалась странноватая. Нет, Лавров не был готов обвинить военного атташе в чем-то конкретном. Однако то, что подполковник не так прост, как хотел казаться, с каждой минутой становилось все более и более очевидным.

Майор собирался задать еще один острый вопрос. Однако в это самое время двери кают-компании распахнулись и вовнутрь влетели несколько вооруженных громил из числа президентских гвардейцев. Их вид и поведение недвусмысленно говорили сами за себя. Громилам явно была поставлена задача нейтрализовать гостей. Батяня мгновенно оценил ситуацию: если сразу не стреляют, то пришли схватить. Просто так сдаваться кому бы там ни было он не собирался. И первый же из солдат диктатора, кто подбежал поближе, получил кулаком в челюсть, а затем ногой в грудь. Пока остальные приходили в себя, десантник схватил один из массивных, обитых кожей стульев и со всего размаху швырнул в головорезов. Те от мощного удара подались назад. Некоторые потеряли равновесие и не удержались на ногах. Майор тем временем схватил еще один стул и начал отмахиваться им от тех, кто все еще готов был атаковать. Подполковник тем временем растерянно стоял в стороне с бокалом и бутылкой «Бакарди» в руках.

– Что ты сопли жуешь, Писатель?! – не выдержав, Батяня резким тоном обратился к дипломату, назвав его давнюю кличку.

– Я? Сейчас, – словно выходя из ступора, пробормотал тот и плеснул недопитым ромом в физиономию одного из гвардейцев.

В следующую секунду он бросил в нападавшего бокал, а когда это того не остановило, выбежал к нему навстречу и со всего размаха опустил на голову бутылку. Бутылка разбилась вдребезги, и, тем не менее, голова президентского бойца выдержала удар. Он толкнул атташе в грудь, припечатав его к стенке. Еще немного, и Ткачев оказался бы схваченным. Однако Батяня был начеку. Он отбил очередную атаку, сломав о головы нападавших стул, подскочил к Ткачеву и атаковавшему его гвардейцу. Гвардеец сразу получил удар ногой в корпус. Комбат одним мощным движением сорвал со стены стилизованный под старину светильник и несколько раз наотмашь ударил им нападавшего по физиономии. Тот потерял равновесие и незамысловатым приемом со стороны майора был сбит с ног.

Остальные гвардейцы не дремали. Видя ловкость «украинского бизнесмена» и его умение легко использовать подручные средства, они решили применить его же тактику. Громилы скопом налегли на стоявший посреди кают-компании тяжелый стол и двинули его стенке – туда, где находились Лавров и Ткачев. Комбат вовремя заметил это передвижение и успел опрокинуть несколько стульев от стены. Это значительно смягчило удар, однако не дало возможности выйти из полукольца, в которое их взяли президентские бойцы. Последние повскидывали автоматы. Гвардейцы настолько были озлоблены недавним сопротивлением русских, что у кого-нибудь из них могли запросто сдать нервы.

– Если кто-то из вас двинется, я отстрелю ему яйца, – словно в подтверждение догадок майора, прохрипел один из гвардейцев. – Нам приказали оставить вас в живых. Но про целость ваших яиц его превосходительство ничего не говорил.

– Ну хорошо-хорошо, – промолвил Батяня. – Мы не двигаемся. Спасибо, что заботишься о наших яйцах.

Громила невольно усмехнулся, будто с ним говорил не враг, а старый приятель, любящий пошутить. Другие гвардейцы были в замешательстве от смешка, который вырвался из уст их командира. На какую-то секунду это рассеяло внимание бойцов, чем Лавров немедленно и воспользовался. Он молниеносно схватился за столешницу придвинутого к ним с атташе стола и изо всех сил дернул ее вверх, оборачивая стол против солдат свергнутого президента. Ткачев опомнился и начал помогать двигать стол, сгребая им упавших головорезов.

– На раз, переворачиваем вверх ножками! – крикнул Батяня, обращаясь к дипломату.

– Я понял! – громко ответил тот.