Мельница - Карл Гьеллеруп

— Ни в чем, только… ты слышала гром?

— Нет.

— А там громыхает, надвигается большая гроза. Пожалуй, я все-таки попрошу тебя встать.

— Хорошо, хозяин.

— Ну, как вы сегодня развлекались на мельнице? — спросил мельник уже без прежнего смущения, а может, просто подпустив в голос шутливость, ухмыльчивость.

— Да как здесь будешь развлекаться, когда больше не происходит ничего веселого? — ворчливо ответила Лиза.

— Ну, не скажи, Лизонька, тут…

Он оборвал фразу коротким добродушным смешком, призванным означать, что сей недостаток легко исправить.

— Вы уж, хозяин, выйдите, чтобы могла накинуть на себя одежку, — попросила Лиза.

Говоря это, она приподнялась в постели, опираясь на локоть, и прикрыла грудь одеялом, но у нее тут же начала мерзнуть спина.

— Да-да, я и вправду пойду, Лиза.

Он удалился в свою комнату, однако дверь оставил приоткрытой.

Лиза вскочила с кровати, быстренько натянула самое необходимое из одежды и стала у окна. Над обнаженными кронами деревьев горели звезды. Значит, гроза заходит с другой стороны. При мысли об этом служанка не смогла удержаться от улыбки, поскольку не очень-то верила в надвигающуюся грозу. Мельник просто-напросто выдумал ее, понукаемый желанием выиграть время — он ведь, по обыкновению, не мог решительно и жестко приступить к делу. Впрочем, эта гроза пришлась кстати и Лизе, потому что ей тоже нужно было выиграть время. Не для раздумий, а для того, чтобы собраться. Ей не требовалось решать, как вести себя, — все было давным — давно решено. Надо было лишь сосредоточиться и твердо стоять на своем: не уступать тому, что должно сейчас последовать.

А вот и оно!

Дверь тихонько скрипнула, послышались неуверенные шаги — и мельник очутился рядом.

Он осторожно потрепал Лизу по щеке. Она раскраснелась, рука же хозяина была холодной и влажной.

— Бедняжка Лиза, — прошептал он, — она хочет спать, а я ее поднял с постели.

— Я вовсе не хочу спать, — отозвалась она, нешироко зевая.

— Ах вот как? Приятно слышать, потому что я тоже не хочу спать… ха-ха… ну просто совсем не хочу.

— Это даже хорошо, что мы будем вдвоем дожидаться грозу. Мне кажется, она не придет; я пока не слышала ни одного раската.

— Не придет, так не придет, ха-ха-ха!

Мельник радостно засмеялся — куда радостнее, чем позволяло его настроение — и одобрительно похлопал Лизу по плечу.

— А что тут смешного? — простодушно спросила она.

— Ха-ха, смешного! Ну и Лиза! Какая ж ты у нас проказница, какая плутовка!..

— Да что вы, хозяин!..

— Можно подумать, ты не знала, что никакой грозы нет.

— Откуда мне было знать? Зачем же вы тогда говорили про нее?

— Зачем говорил? Может, для того, чтоб ты снова не легла спать. Потому что меня в сон не клонит, вот я и подумал… мы с тобой могли бы… поговорить о том о сем. А? Я ведь очень соскучился по тебе, Лиза.

— Ясное дело!

— Нет, правда, Лиза.

— Вы бы, хозяин, лучше не внушали мне таких мыслей… тем более только что от нее… от лесниковой Ханны.

Она повернулась к нему спиной, очевидно, одолеваемая ревностью.

— Верно… от нее… но там я все время думал о тебе… и как только смог, примчался домой, к тебе. И вот я с тобой.

Мельник попытался обнять Лизу за талию, но та поторопилась отступить вбок.

— А где же Ханс? — спросила она, задыхаясь, словно испуганная мыслью о том, что мальчик может в любую минуту войти к ним.

— Он в лесничестве… Я сам оставил его, потому что хотел побыть наедине с тобой — наедине с моей Лизой.

Мельник попытался притянуть ее к себе, однако она воспротивилась, упершись локтем ему в грудь.

— Нет-нет, что выделаете?

— Лиза!

— Пустите меня! Слышите? Пустите!

Голос ее задрожал от внезапного ужаса, который столь вовремя пришел ей на помощь из поры девственности, удивив не только мельника, но и ее самое.

— Что с тобой, Лиза? Разве мы… сама знаешь, как ты мне нравишься, да и ты ко мне неравнодушна, верно?

Прижав Лизу к себе, мельник несколько раз крепко поцеловал ее.

— Хозяин! — взмолилась она.

В молящем голосе снова послышался страх, и мельник чувствовал, что она дрожит всем телом.

— Вот глупышка! — прошептал он.

— Нет-нет-нет! Я не хочу! Не хочу! — вскричала Лиза и неожиданно ловко вырвалась из его рук.

Озадаченный мельник застыл на месте, тогда как она в два прыжка достигла двери, откуда ей открывался удобный путь к отступлению. Все же она не воспользовалась им, а притаилась в закутке за комодом; там оказался и Пилат, который, словно придавая Лизе смелости, стал тереться об ее ноги.

— Что ты ерепенишься? — сердито бросил мельник. — Кончай свои детские капризы!

И направился к прислуге.

То ли у Пилата возник порыв защитить хозяйку, то ли он посчитал, что страшные шаги угрожают ему в его закутке, — во всяком случае, кот скакнул вперед, выгнул спину и злобно, по-бесовски, зашипел.

Эта негаданная атака на мгновение остановила мельника. Он вообще не подозревал, что за комодом есть еще и кот, и его неожиданное появление в столь разъяренном виде невольно испугало мельника — точно чертенок выскочил из подпола. Мельник вытаращился на кота, кот — на мельника, один с шипением, второй с ворчанием.

— Бесовское отродье!

Пинок отшвырнул бесовское отродье к стене.

Лишившись защиты своего доброго гения и увидев себя один на один с мужчиной, Лиза издала душераздирающий крик — и Якоб, вместо того чтобы сделать шаг вперед, отшатнулся аж к стоящей у окна кровати, туда, откуда шел, — настолько его ошарашило это бурное сопротивление, к которому он совершенно не был готов. Мельник не распознал в этом пронзительном крике страх не столько перед «им, сколько перед ней самой, страх перед собственной похотью, которая вот — вот заставит Лизу сдаться, тогда как она решила ни в коем случае не уступать.

— Чего разбуянилась? — пробормотал он. — Тебе нечего меня бояться!

Впрочем, Лиза больше и не боялась мельника. Она слышала по его голосу, что получила преимущество, и прекрасно использовала выгодное положение.

— Фу, как это гадко с вашей стороны! — завела речь Лиза. — Только потому, что я бедная служанка, что работаю за кусок хлеба… С той, другой, вы бы себе такого не позволили… С ней вы пойдете под венец, а меня… меня, значит, можно и так…

К сожалению, Лиза не сумела выдавить из себя слез. Между тем голос ее звучал вполне плаксиво, пока она выкладывала мельнику эти и многие другие жалобы и укоризны, одновременно роясь в ящике комода.

Мельник был совершенно обескуражен сим словесным потоком. Иногда он пытался поставить на его пути запруду, бормоча унылые, расплывчатые извинения, но от этого поток только бежал резвее, становился еще более бурным, еще более бешеным.

Лиза понимает, что не ровня своей сопернице (она все-таки не барышня), однако если она не умеет играть на фортепьяно и не раздает книжек с золотыми обрезами, это не значит, что она какая-нибудь гулящая… Да, она родилась не в семье лесничего, а бедной девочкой из Вересняка, но ее отец и братья пострельщики, они целятся не хуже, а может, и лучше лесничего… И браконьерство никакое не преступление, у землевладельцев дичи хватит на всех! И пусть ее зовут Пострельщиковой Лизой, у нее тоже есть своя порядочность… Коли она не бегает на молитвенные собрания, это не значит, что она забыла десять заповедей и что она-не стыдно повторить еще раз — какая-нибудь гулящая.

Здесь поток на мгновение приостановился из-за небольшой преграды в виде Мельникова замечания. Он, мол, вовсе не собирался оскорблять ее, просто не знал, что она имеет на него такой зуб, что ей так скверно живется, что…

На этом месте запруда заколебалась и была прорвана и снесена бешеным водоворотом.

Да, Лиза не станет отрицать, что неравнодушна к хозяину, о чем ни капли не жалеет! Но она прекрасно понимает, что между ними не может быть ничего серьезного, слишком она мелкая сошка… и она всегда хотела, чтобы у них все было по — прежнему. А вот этого она от него никак не ожидала… Ну да ладно, кто старое помянет… Теперь все позади!

Тем временем Лиза извлекла из ящика платок и шляпку. Она нагнулась (ведь теперь все позади) и резким движением достала из-под комода пару кожаных туфель.

— Зачем тебе понадобились платок и туфли? — осведомился мельник, который все изумленнее наблюдал за этими приготовлениями при слабом свете свечи, пробивавшемся из-за приоткрытой двери.

— Мне надо уходить! — жалобно прозвучало из закутка.

— Это еще что такое?

— Я хочу домой, домой…

Мысль об уходе и в особенности образ дома — лачуги под названием Вересняк — растопили ее запас слез, и Лиза разрыдалась, одновременно пристукнув надетой туфлей и снова заведя трогательное «Я хочу домой!».