Эволюция личности - Михайи Чиксентмихайи

Содержащуюся в мемах информацию передают другие механизмы, не отвечающие за передачу генетической информации. Мемы питаются лишь нашим сознанием, и они копируют в нем собственные образы. Запоминающаяся мелодия, услышанная по радио, способна поселиться в моем сознании на несколько дней, подкрепляясь психической энергией, которую я на нее трачу. Если мелодия достаточно хороша, ее могут подхватить те, кто слышал, как я ее насвистываю. Мемы — новые актеры на сцене эволюции, и мы не должны ожидать, что они поведут себя так же, как их биологические предшественники. Тем не менее мы лучше поймем эволюцию мемов, сопоставляя ее с изменением и передачей генетической информации.

Например, можно сравнить конкуренцию мемов с конкуренцией аллелей гена. Тут тоже будут две или больше возможностей, которые люди считают альтернативными. Выбранная возможность изменит будущее общества. Простой пример эквивалента хромосомы, содержащего аллели мема, — избирательный бюллетень на политических выборах. Обычно в бюллетене две колонки — кандидаты-республиканцы и кандидаты-демократы. На каждый пост предлагаются, по крайней мере два имени, по одному в колонке. Колонки представляют собой альтернативу двух наборов идей для будущего, соответствующих платформам этих партий. Избиратель просматривает список и выбирает либо одно, либо другое имя. В результате выборов победит один кандидат на каждый из постов. Благодаря этому соревновательному процессу две американские идеологии выживают от выборов к выборам. А если одна из идеологий не сможет привлечь избирателей, то поддерживающая ее партия со временем распадется.

Нередко имеется больше двух аллелей. Когда мы выбираем машину, марку хлопьев на завтрак, университет или круиз, за наше внимание сражается множество альтернатив. Приняв решение, мы направляем психическую энергию на выбранную нами возможность — платим, если это покупка, голосуем, если это выборы, выделяем место в нашем сознании, если это идея, — и тем самым создаем среду для выживания и развития мема. Но как именно мы выбираем между конкурирующими аллелями?{80} К сожалению, в настоящий момент нет четкого ответа на этот вопрос. Чаще всего выбор определяется ожидаемыми в будущем преимуществами. Домовладелец проголосует за того кандидата в мэры, который скорее всего не повысит налоги на недвижимость. Феминистка может проголосовать за кандидата, выступающего против запрещения абортов. Если аллели относятся к двум практически аналогичным моделям автомобилей, покупатель, скорее всего, приобретет более дешевую, поскольку тогда он потратит меньше энергии на накопление денег для ее покупки.

Как правило, выживают мемы, выполняющие свою задачу при минимальных затратах психической энергии. Мы предпочтем устройство, производящее бóльшую работу с меньшими усилиями, политика, который обещает наибольшие блага с наименьшими жертвами для избирателей, и способ производства, складирования, транспортировки, который окажется эффективнее других. Самая запоминающаяся мелодия будет хитом, а картина, которую проще всего запомнить и узнать, станет шедевром, влияющим на следующее поколение художников.

Иногда отбор определяется логикой. Так, чуть больше ста лет назад у каждой страны, а иногда даже района или деревни, еще были собственные способы измерения веса и расстояния. Длина ткани могла измеряться в элях, футах, дюймах, локтях, пядях, аршинах, а для перевода одной меры в другую требовались сложные вычисления. Получив власть, город или страна стремились навязать побежденным свою систему мер, но часто без особого успеха, поскольку она была столь же случайной и неудобной, как и другие. В конце концов в 1875 году во время Всемирной выставки в Париже представители большинства европейских стран согласились принять метрическую систему, созданную почти столетием раньше во Франции. По сравнению с прочими это был теоретически обоснованный, точный и гораздо более простой метод. Он быстро победил конкурирующие меметические аллели, потому что действительно экономил много психической энергии. В настоящий момент в стороне остаются лишь уверенные в своем превосходстве Соединенные Штаты, однако не исключено, что с ростом конкурентного давления соперничающих технологий и американским школьникам придется овладевать более эффективной метрической системой.

Поначалу мы радуемся мемам из-за их полезности, но нередко через какое-то время они начинают, мягко говоря, неоднозначно сказываться на наших мыслях и поступках, а то и противоречить нашим интересам. Карл Поланьи и другие экономисты-историки показали, что введение стандартной валюты в качестве средства обмена вначале помогало торговцам, упрощая и рационализируя коммерцию, но со временем разрушало традиционную экономику и лежавшую в ее основе социальную систему. Чтобы участвовать в безличной логике денежных операций, более древние экономики, основанные на родственных обязательствах, уважении к религиозным ценностям, чести или этнической солидарности, вынуждены были отказаться от своих уникальных особенностей. Никто не мог предвидеть последствий упрощения торговли, а когда они стали очевидны, уже ничего нельзя было поделать.

Так и Макс Вебер считал ранние стадии капиталистической конкуренции волнующей игрой, в рамках которой предприниматели могут создавать новые модели производства{81}. Первые капиталисты сами устанавливали правила, открывая новые способы достижения собственных целей. Однако к XX веку, по словам Вебера, капитализм стал «железной клеткой», откуда не сбежать ни производителям, ни потребителям. Рынки насытились, появилось государственное регулирование, фиксирующее статус-кво, и предпринимателям пришлось покориться правилам созданной их предками системы. Дело в том, что, став общепризнанным, мем вызывает инерцию сознания, заставляя нас подчиняться всем своим логическим следствиям.

Пожалуй, лучший пример реальной истории формирования мемов, убедительно подтвержденный документальными свидетельствами, — это развитие оружия{82}. Ранние артефакты человечества представлены в основном топорами, копьями и наконечниками стрел. Их создатели, несомненно, затратили уйму психической энергии. Чтобы найти нужный камень, заточить его и прикрепить к древку, требовались время и усилия. Наши предки преодолевали огромные расстояния в поисках наилучшего обсидиана или другого твердого камня под заточку. Некоторые из самых древних торговых путей своим появлением обязаны именно наконечникам для стрел.

В этот исторический период человек, вытачивая каменный топор, просто увеличивает возможности своей руки, делая ее сильнее. Назначение топора — действовать по воле своего создателя. Глупо было бы утверждать, что топор существует независимо от него. Тем не менее, когда человек применяет свое оружие — против оленя или другого человека, — в уме у кого-то еще (назовем его Человек 2) вид топора рождает идею, то есть мем, оружия, превосходящего топор. Предположим, что Человек 2 соединяет идею топора с бросанием палок, чему он научился в детских играх. Он привязывает острый камень к палке — и вот перед нами копье! Теперь Человек 2 может издалека попасть в Человека 1, вооруженного лишь топором. Однако вскоре мем копья создает в уме Человека 3 идею вещи, способной преградить путь копья к его телу: допустим, это сплетенные ветки или кожа, натянутая на сучья. Так Человек 3 изобрел первый щит.

Конечно, этот сценарий — до смешного ускоренная версия развития, продолжавшегося многие десятки тысяч лет. Но суть в том, что каждый новый этап развития технологии вооружения порождал либо собственное отрицание, либо более мощную версию самого себя. Шлем возник как средство защиты от меча, а затем появился двуручный топор, разрубающий шлем противника вместе с черепом. Потом пришел черед целого поколения метательных снарядов: сначала появились стрелы для лука, затем короткие арбалетные стрелы, камни для катапульты, пушечные ядра, обычные бомбы, ядерные бомбы, наконец испепеляющие лазерные лучи… Меньше чем за десяток тысяч лет разрушительная сила метательных снарядов возросла в геометрической прогрессии. Очередной шаг в таком развитии всегда происходит так: прежний жизнеспособный мем создает в сознании человека новый, более привлекательный мем, у которого больше шансов выжить в сознании человека, потому что он сильнее, эффективнее или дешевле.

Кому выгодна эта эволюция? Очевидный ответ: тем, кто открыл новый мем. В противном случае зачем им было бы его создавать? Но именно здесь и кроется парадокс: нет доказательств того, что — развивая наш пример — новое оружие повышает выживаемость создавших его людей. Вспомним, что в терминах эволюции повышение выживаемости означает увеличение числа собственных потомков в сравнении с другими членами той же группы. Если бы мемы развивались как биологические свойства, закрепленные в телах своих авторов, они бы способствовали выживаемости их детей и внуков. Однако дело, очевидно, обстоит иначе.