Викинг - Георгий Гулиа

Фроди вдруг застывает на месте. Хватается за поясницу левой рукой. Там тепло, тепло… «Кровь», – говорит про себя Фроди, и сам не верит своему ощущению. Но боли нет. Если бы не кровь, то Фроди и не обратил бы внимания на поясницу.

Ему не раз приходилось биться. Знает вкус крови, главным образом – чужой. Правда, бывала и своя, но не много и не часто. А нынче что-то очень тепло в пояснице. Даже жарко…

Однако не в пояснице дело. Фроди никогда не видел перед собой врага, подобного этому ублюдку. Ну кто такой Кари? Какой из него боец?.. Вот что больше всего возмущает Фроди, вот что бесит его… Не одолеть этого Кари, да возможно ли такое?

И Фроди совершает новый рывок, почти немыслимый. Но при этом почему-то клонится влево. Этот наклон обеспокоил Эгиля. Еще больше взволновала его лужа крови на том месте, где некоторое время простоял Фроди, как казалось со стороны, просто поглаживая рукой поясницу.

Рывок Фроди увенчался некоторым успехом: Кари был ранен в правую ногу, повыше колена. И, делая новый круг, начал хромать. «Ну теперь изрубит его этот Фроди», – с горечью подумал Сигфус.

Фроди застыл. Как вкопанный. И тупо уставился в землю. Он дышал тяжело. Яростно ныло отчего-то в горле. Такого с ним не бывало…

«Этот мышонок слишком верткий, – думал Фроди. – Но ничего, я, кажется, знаю, что с ним делать».

И вот, прыгая из стороны в сторону и неистово вращая мечом, чтобы зарябило в глазах у Кари, Фроди понесся на него, подобно вихрю.

Туго пришлось Кари: уходить влево мешало болото, а правее подстерегал сверкающий меч. Он сделал выпад ногой и прикрыл себя мечом.

Удар Фроди, прозвучавший подобно грому, пришелся в середину меча. Вот тут-то и показало себя великое умение скальда Тейта: сталь в руках Кари зазвенела, словно прославляла мастера, выковавшего ее. Меч Фроди скользнул по мечу Кари, и острая сталь обожгла руку Фроди. Она прошлась огнем по пальцам, и Фроди увидел, как на землю упали три его пальца. Кровь окропила траву.

Фроди орал, ревел, изрыгая проклятья. И себя ругал: за неспособность, за неумелость. И Одина не забыл. Этот бог, видно, покинул его…

XIV

Напутствуя Кари и Сигфуса, скальд Тейт говорил за несколько дней до поединка:

– Вот ты, Кари, идешь, чтобы отстаивать свою правоту, чтобы мстить за обиду, нанесенную тебе и Гудрид. И в этом твоя сила. Ты полон решимости, ты не видишь дороги назад, и кровь этого Фроди для тебя – словно родниковая вода. Ты способен испить ее. Источник твоего озлобления – великая обида. А в чем сила Фроди? В его опыте, в его подлости, в неистовом бешенстве. Подумай теперь: в чем его слабость? В его великой вине, расслабляющей его волю. Нет спору, звериное преобладает в нем. На нашей земле такому не должно быть места. Но я говорил тебе и повторяю еще раз: наша земля пока что не для спокойной жизни. Здесь сила сильных и хитрость хитрых определяют все… Ты остуди свое сердце, противопоставь буйству и подлости хладнокровие и желание отомстить во что бы то ни стало. Думай больше о Гудрид, и это придаст тебе силы. Меч добротен и очень опасен в умелых руках. Помни: у Фроди такие руки. Но против его меча способен устоять другой меч, который в руках честных, непоколебимых… Берсерк особенно опасен для тех, кто поддается страху, кто не понимает, за что бьется. Тебе есть за что сражаться. И в этом твоя сила.

Так напутствовал скальд Тейт. Он не отговаривал от возмездия, хотя и понимал, что Кари может пасть в первой же схватке. Ну так что же с того? Бежать без оглядки, сидеть сложа руки, молча проглотить невыносимую обиду?..

XV

Кари запомнил слова Тейта. Он следовал совету скальда, и тогда, когда налетал Фроди, в Кари все напрягалось, подобно тетиве, и рука его управлялась с мечом.

Одно мгновение, когда скала в образе Фроди, изрыгающего сквернословия, неслась прямо на него, грозя подмять, Кари казалось, что гибель неминуема. И вдруг почудилось, что Гудрид рядом, совсем близко, что он слышит ее дыхание и чувствует запах ее волос. И тут меч Кари взвился кверху как бы сам собою, и неотразимый, казалось, удар Фроди был отражен. Вот тут-то Фроди потерял три пальца на правой руке и, изрыгая проклятья, понесся вихрем мимо Кари. Пронесся и на мгновение очутился спиною к Кари.

Кари увидел могучую шею Фроди всю в поту. Он увидел слипшиеся волосы на затылке. И широкую спину увидел, которую сам Один как бы подставил под меч Кари.

Это было мгновение счастья. Упустить его – значило проиграть поединок, воспользоваться им – выиграть!

Кари, собрав все свои силы, которые были на исходе, обрушил меч на плечо Фроди. Сталь вонзилась в тело, разрушая мощную ключицу и рассекая мускулы, которые были бы впору разъяренному медведю.

Удар оказался настолько сильным, что меч, рассекая ребра и пройдя левее правой лопатки почти у самого спинного хребта, прорвался к тазовой кости.

И тут-то Фроди рухнул. Его правый бок вместе с рукою и мечом упали наземь, прежде чем повалился сам Фроди и головою зарылся в траву…

Эгиль сорвался и кинулся на Кари. Он действовал молча, его меч был на расстоянии одного локтя от Кари.

– Прочь! – крикнул Сигфус. И он живо стал рядом с братом. Он отвел от Кари меч Эгиля и ударом своим рассек Эгиля от плеча до самого паха: из одного Эгиля сразу вышло два, как любили говорить берсерки, хвастая своими победами.

А юнец, наблюдавший за ужасающим поединком, уполз в чащобу, подальше от кровавого побоища. Его и не преследовали ни Кари, ни Сигфус: пусть живой свидетель, окаменевший от ужаса, сообщит людям, что возмездие совершилось.

XVI

Вечером Кари и Сигфус появились в хижине скальда. Кари едва передвигал ноги, опершись на плечи Сигфуса. Он не мог произнести ни слова.

Тейт раздел его. Рана на плече была небольшая, но кровоточащая. Такая же кровоточащая рана зияла на правой ноге, повыше колена. Сигфус был невредим.

– А они? – спросил Тейт, хлопоча над ранами.

– Фроди и Эгиль?

– Их было двое?

– Да, двое, – сказал Сигфус. – Но теперь их нет. Они лежат у родника Олений Глаз.

– Мертвые?

– Их даже Один не воскресит.

– Надо сообщить о возмездии, постигшем подлецов.

– Некий юнец сделает это и без нас.

– Кто он?

– Может, будущий подлец. А может – человек, который, узрев все собственными очами, поймет кое-что в этой жизни.

Скальд наспех воздал молитву идолу, пялившему глаза из глубины хижины, и сказал:

– С такими ранами люди живут десятки зим.

У него были снадобья, излечивавшие раны и различные хворости. Он обильно смазал раны Кари и дал ему крепкой браги. И Сигфусу тоже…

XVII

Гуннар сообщил о случившемся всем ближайшим соседям, а к дому Фроди и Эгиля были отправлены двое, чтобы там знали о поединке в лесу из первых рук. Так велел обычай. Теперь дело за родными Фроди и Эгиля: жаловаться на тинге или предпринять ответные действия, не дожидаясь тинга.

Каждый, кто узнавал о подвиге Кари, говорил: «Возмездие справедливо». И добавлял: «А как же с теми, другими злодеями и товарищами Фроди, которых все еще носит эта земля?»

XVIII

Гуннар, Кари, Сигфус и скальд держали совет: как быть дальше?

– Эти не успокоятся, – сказал Тейт. – Возможно, позовут на тинг.

– Кари будет уже далеко, – заметил Гуннар.

Тейт возразил:

– Да, но останешься ты, останется Сигфус. Останутся ваши родичи.

Сигфус сказал:

– Мы постоим за себя.

Тейт был доволен, с лица земли удалены отъявленные негодяи, жителям фиорда будет легче. Но ведь обычай есть обычай: едва ли родичи Фроди и Эгиля успокоятся.

Гуннар сказал, что не надо сбрасывать со счетов Скегги и его родичей. Они тоже в немалой силе и знают, как постоять за правду.

Сигфус обещал, что сам он не успокоится до тех пор, пока не отыщет еще трех соучастников злодеяния на зеленой лужайке. Каждый, кто совершил тяжкий проступок, должен быть примерно наказан. Тинг тингом, а месть собственноручная – своим чередом… Так полагал Сигфус…

Тейт хоть и был доволен, но все же, как всегда, мрачно глядел на мир. Он не верил в тинг, где господствуют знатные бонды и где слово их весит больше всех прочих слов. Волчий закон действует повсеместно. И об этом не надо забывать. Тот, кто первым перегрызет глотку другому, тот в конечном счете выигрывает. Он предлагал следующее: надо уплывать всем и как можно скорее, а сам он, скальд, найдет прибежище на юге, где у него имеются и друзья и родичи. Другого выхода, как полагал он, нет…

Сигфус с ним не соглашался.

– Как?! – восклицал он. – Уходить с насиженных мест, от родных скал и фиордов только потому, что так угодно кучке негодяев? Разве у лесного родника не был преподан им должный урок? Да еще кем? Кари, который никогда не проливал ни капли чужой крови! Но когда стало невмоготу, он превратился в великана. Надо было видеть, как дрался Кари против многоопытного Фроди, как отражал его удары, как сам наносил раны и в конце концов прикончил подлеца. Нет, если побежит каждый, то земля и фиорды достанутся подлецам. Это – позорное бегство… Надо жить и надо драться за свою жизнь здесь, на этом месте, на берегу этого фиорда, на виду у этих малоприветливых, но милых скал…