Викинг - Георгий Гулиа

Он попытался улыбнуться во всю ширь своего круглого лица.

– Фроди, – сказала девушка, стараясь не глядеть на берсерка, – я – чужая. Ты это знаешь…

– Откуда мне знать?

Девушка набралась духу и выпалила:

– Я выйду замуж только за Кари.

– Подумай, Гудрид…

– Подумала.

– Тебе известно имя моего отца?

– Да.

– Ты знаешь, где я живу?

– Да, знаю.

– И то, как мы богаты?

– Да, знаю.

– Что конунг нашего края часто гостит у нас?

– Тоже знаю.

Он повертел головой, точно отгонял назойливую комариную стаю:

– Значит, ты все знаешь обо мне?

– Возможно, Фроди… Но об этом поговорим потом. А сейчас мне надо плыть домой.

Фроди нахмурился. Его рыжие брови глухо надвинулись на глаза. Он отшвырнул ударом носка большой булыжник. И камень полетел, точно мяч, свалянный из бычьей шерсти. Это был недобрый знак.

– В последний раз, Гудрид: могу я посвататься к тебе?

– Разве это можно возбранить кому бы то ни было?

– Мне важно твое мнение. Тебе это ясно?

Она чуть схитрила. Это было вполне понятно в ее положении.

– Фроди, – сказала она, – разве так сватают? Это же не битва на мечах?

Он прохрипел:

– Это хуже битвы на мечах.

– До свидания, Фроди.

– Вернись!

– До свидания.

– Я сказал: вернись!

Он взял ее за руку и сильно потянул к себе.

А в следующее мгновение бросил девушку на землю. Как обыкновенное полено. У него просто иссякло терпение.

XII

Фроди снова свистнул, и четверо головорезов выросли перед ним как из-под земли.

– Вот она, – сказал Фроди, кивая в сторону распластанной на земле Гудрид.

Был среди этих головорезов и Эгиль.

– Не подохнет, – сказал он брату. – Эта порода живуча.

– Ей нужен Кари, – прохрипел Фроди. – Видите ли, не может она без него.

Головорезы расхохотались.

– Если это так… – начал один из них.

– Да, так! – гаркнул Фроди.

– В таком случае она получит кое-что получше, чем этот ублюдок Кари. Кари перед нами просто котенок!

– Она упряма. Заладила свое и плюет на меня, – мрачно проговорил Фроди. – Я решаю так: каждый должен получить свое.

Эгиль достал короткий, с широким лезвием нож. Он сказал, что нет надобности в особых церемониях. Пусть все увидят, как это делается…

Головорезы жадно обступили девушку. Только Фроди хмуро смотрел в сторону фиорда.

– Хозяин здесь я, – сказал он, – без меня никто даже пальцем не прикоснется к ней.

Эгиль стоял в нерешительности с обнаженным ножом.

– Кто же разденет ее?

– Ты, – бросил Фроди.

Эгиль нагнулся над Гудрид. Он потянул на себя ее белоснежный воротничок и разрезал платье до самого подола. Под платьем оказалась белоснежная сорочка из тонкого льна. Эгиль мигом разделался и с сорочкой.

Когда Фроди оглянулся, поворотясь спиною к воде, то увидел чудный комок – нежный, подавленный, но живой. И глаза увидел девичьи, полные слез, и услышал тоненький плач, напоминающий писк лесной пичуги. На большее, как видно, у Гудрид не хватало сил.

– Поставьте ее на ноги. Пусть покажется нам, какова она на самом деле. Может, и свататься не стоило.

Так сказал Фроди, и его приказание мигом было исполнено. Гудрид стояла нагая посреди залитой солнцем лужайки, и пять пар мужских глаз – похотливых до крайности – глядели на нее неотрывно.

– Шире круг! – приказал Фроди. – На такую кралю любуются с некоторого отдаления.

– Груди что надо, – сказал кто-то.

Фроди посмотрел на косоглазого, произнесшего эти слова. Тот был не только косоглаз, но и слегка горбат, что объяснялось ранением, полученным в поединке. Коричневато-красный рубец пересекал его левую щеку от подбородка до уха, во лбу зияла дырка, точнее, углубление, которое могло бы вместить голубиное яйцо.

– А что ты понимаешь в грудях, – ухмыльнулся Фроди. – Ведь ты, пожалуй, ничего и не видел, кроме кобылиц. Скажешь – нет?

Косоглазый хихикнул. Потер руку об руку, будто мыл их под струей воды. Сказал:

– Фроди, пусть я буду первым. Ты получишь золота, сколько пожелаешь.

Фроди расхохотался. Остальные – тоже.

– Золота? – спросил Эгиль. – Откуда у тебя золото? Может, ты и серебром богат?

– Богат и серебром, – произнес косоглазый.

– Постой, – обратился к нему Фроди, – ты, вечно жующий чужой хлеб, вечно подстерегающий зазевавшихся путников в лесу, чтобы ограбить их, ты – богатый человек?

– Представь себе, Фроди!

– Доказательство? – воскликнул Фроди и протянул руку.

Его дружок возмутился:

– Кто же носит с собою золото и серебро? Я еще в своем уме. Они лежат в надежном месте. Я очень богат, Фроди, и за эту кралю ничего не пожалею.

– Да погоди ты со своими похвалами! – сказал Фроди. – Эта Гудрид, чего доброго, еще возомнит о себе. Дайте посмотреть на нее с другой стороны. Та сторона сказать по правде, мне милее этой.

Под хохот своих подручных Фроди обошел вокруг несчастной полуживой Гудрид и сказал, что доволен и той, и этой стороной, что за такую, действительно, ни золота, ни серебра не жаль.

– Пожалуй, – согласился с братом Эгиль.

– Тебя не спросили! – рассердился Фроди. – Тоже ценитель отыскался! Ты соверши свое, когда позовут. Небось проголодался!

– Очень, – признался Эгиль.

– Для слишком голодного пирог вреден, – объяснил Фроди, размышляя над чем-то. – Пирог для сытых, а для голодных – черствый хлеб. Разве я не прав?

Он не получил ответа на свой вопрос. Да, собственно, ответ его не интересовал.

– Я полагаю, – откашлявшись, сказал Фроди, – что такая голубка любого жеребца выдержит. И не одного к тому же. Вся эта нежность – одна только видимость. Вот вопрос: не понесла ли она от этого Кари?

Гудрид рухнула наземь и разрыдалась таким рыданием, что каменное сердце и то содрогнулось бы.

– Слышите? – скривил рот Эгиль.

– Пусть поплачет, – хихикнул самый низенький из головорезов. – Зато ее ждет большая радость.

– Какая? – спросил Фроди коротышку, – Ты что, ублюдок, много видел таких красоток? Скажи спасибо, что лицезришь ее. Это тебе не вдова-потаскушка, а дочь бонда, уважаемого к тому же. И невеста Кари… Понял?

Фроди опустился на корточки перед девушкой и погрузил свои пальцы в ее шелковистые волосы.

– Все это шутка, – сказал он хрипло (эта хрипота возвращалась к нему каждый раз, когда он волновался). – Гудрид, встань и оденься. Слышишь?

Нет, она ничего не слышала. Тело ее вздрагивало, и Фроди решил, что она жива-целехонька, что все эти рыдания – обычное женское притворство. Или же от страха. Что тоже возможно.

– Одевайся и уплывай отсюда!

Гудрид застыла.

«Ага, попалась», – подумал Фроди и сказал вслух:

– Уплывай. Это говорю тебе я, Фроди.

Она обратила к нему заплаканное, бледное, вдруг постаревшее лицо. В ее глазах были мольба, надежда, недоверие… Все вместе…

– Да, уплывай, – продолжал Фроди. – Эти негодяи тебя не тронут.

Она не верила своим ушам.

– Только с одним условием…

«Каким?» – спросил ее тусклый взгляд.

– Ты будешь моей. Сейчас же. Безотлагательно. И я женюсь на тебе. И ты будешь жить как жена богатого бонда. Да что там бонда! Как жена конунга. Не какого-нибудь конунга-замухрышки, а который с достатком…

«Нет!» – решительно сказали ее глаза.

– Скоро сюда явится Кари… – пролепетала она.

– Дура! – прикрикнул Фроди. – Он давно уже здесь. Теперь пеняй на себя! Эй, ребята! К делу! Первым буду я. Затем Эгиль, а дальше – как кому повезет. Добыча прекрасная! Клянусь О́дином!

XIII

– Ну, что она там? – недовольно спросил брата Фроди.

– Льет слезы.

Фроди стоял по пояс в воде.

– Была без изъяна, – заметил он. – Можно подумать, что я участвовал в кровавой сече.

Эгиль махнул рукой.

– Пусть благодарит богов – не каждая удостаивается сразу пятерых.

Четверо мужчин поплескались в воде и оделись. Только тогда к ним присоединился коротышка. Он подошел, чертыхаясь, и сказал:

– Мне кажется, что мне досталась мертвая.

– От этого еще ни одна девушка не умирала, – сказал Эгиль.

– Это верно! – Фроди вылез из воды. – Однако меня замучила. Мне казалось, что я взламываю дубовую дверь, запертую на щеколду.

Коротышка сказал:

– Надо все-таки посмотреть – жива ли.

– Ты смотри. Ведь ты был с нею последним.

– Я был предпоследним, и тогда она была жива, – сказал рыжий дылда. – Она даже укусила меня за руку.

– Видишь, – обратился Эгиль к коротышке. – Если она мертва, то в этом, значит, повинен ты.

– Да погодите вы! – проворчал Фроди. Он пошел на лужайку и вскоре вернулся. – Она живее нас с вами. Я на нее накинул платье. Как-никак невеста!

– Чья?

– А того, который привязан к дереву.

– Он все видел.

– Это хорошо. Жених должен увериться, что невеста его целомудренна… Была!

Мужчины загоготали.

– Ладно, – сказал Фроди. – Пора домой. Мне кажется, что урок пойдет на пользу этому Кари.