Райские новости - Дэвид Лодж

Временами бывает очень трудно любить невежест­венных, предубежденных старых людей, даже если они больны и беспомощны.

Вернулся на квартиру чтобы подготовиться к визиту к Миллерам. К 5.15 я был готов: принял душ, подровнял бороду, переменил рубашку. Подумал, не надеть ли гал­стук, но решил не надевать: слишком жарко. Чтобы убить время, записал события сегодняшнего дня. Сей­час 6.15. Я чувствую себя странно взвинченным, взвол­нованным, полным ожиданий. Почему? Может, пото­му, что никому не сказал про это приглашение — пи папе, ни Урсуле, ни даже миссис Кнопфльмахер, кото­рая только что заглянула ко мне, на этот раз с салатом из тунца, который я с благодарностью принял и убрал в холодильник. У меня такое ощущение, словно я про­гуливаю занятия или, как во время войны, вступаю в связь с женщиной с оккупированной территории. Да, должно быть, дело в этом.

10 часов вечера

Только что вернулся от Иоланды Миллер. Интересный вечер и в высшей степени приятный, хотя закончился довольно внезапно и неудовлетворительно. Целиком по моей вине. Я испытываю какое-то беспокойство и недовольство собой; но на удивление бодр — без со­мнения, это последствия разницы во времени. Я знаю, что если сейчас лягу, то не усну, поэтому вполне могу по горячим следам записать свои впечатления от встречи.

Дом Миллеров ничем не отличается от других од­ноэтажных деревянных строений, маленьких и квад­ратных, примостившихся на склонах сырой узкой рас­селины в горах над университетом, который, в свою очередь, расположен над Вайкики. Дорога непрерыв­но взбирается вверх и в конце становится настолько крутой и извилистой, что я не единожды боялся, одо­леет ли моя почтенная «хонда» следующий поворот. Климат здесь отличается от Вайкики — более сырой и влажный. Растительность густая и буйная. «Добро по­жаловать в тропический лес!» — крикнула с крыльца Иоланда, когда я поднимался по ведущей от дороги ступенчатой тропке, скользкой от притоптанных лис­тьев и лепестков гибискуса. Иоланда сказала, что дождь идет практически каждый день, хотя редко по­долгу. Облака задевают за вершины холмов и то и дело проливаются легкими осадками. «По привычке, — до­бавила она, — как пес, задирающий ногу у столба». Бы­товые приборы ржавеют, книги покрываются плесе­нью, вино скисает. «Я ненавижу это место, — сказала она, — но не могу отсюда выбраться».

Однако сегодня вечером дождя не было, и с веран­ды (или «ланаи», как шутливо-подчеркнуто назвала ее Иоланда, словно желая самоиронией откреститься от любой претензии на этническую подлинность) откры­вался потрясающий вид на солнце, садящееся за Вайки­ки и окрашивающее сбившиеся в кучу высотные здания в розовый и розовато-лиловый цвет. Отсюда, сверху, видно, насколько компактен и нереален Вайкики. Он похож на мини-Манхэттен, чистый и нетронутый, как архитектурная модель, чудесным образом выросшая на тропическом пляже. Иоланда показала мне полоску ка­нала Ала-Ваи, который ограничивает курорт со стороны острова. «Канал проложили, чтобы осушить болота, что и сделало Вайкики пригодным для жилья. Прежде он кишел комарами. Но это было гениально еще и с точки зрения планировки, потому что, привлекая тури­стов, их в то же время можно держать как в загоне, что­бы они тратили все свои деньги в отелях и магазинах Вайкики и не слишком мешали всем остальным. Это мне мой муж объяснил. Он географ».

Вскоре я выяснил, что они с мужем живут раздельно и что «мы» в приглашении относилось к ее шестнадца­тилетней дочери Рокси, которой я был представлен как «тот самый мистер Уолш, с чьим отцом произошел несчастный случай». Рокси с любопытством на меня посмотрела и вежливо поинтересовалась состоянием здоровья папы. Ее собственный отец, похоже, оставил Иоланду примерно год назад ради более молодой жен­щины, преподавателя на его кафедре в университете. Бракоразводная процедура все время откладывается из-за финансовых разногласий, которые, по призна­нию Иоланды, она сама же и затягивает.

«Ему бы хотелось, чтобы я убралась из его жизни, как можно быстрее дала ему развод, получила бы свою долю за дом и вернулась на континент. Но он так легко не отделается. Почему я должна уступать? Я намерена помешать ему. Я хочу, чтобы ему было стыдно. Хочу причинить ему боль. Хочу, чтобы знал: куда бы он ни пошел: в супермаркет, в аптеку или на факультетскую вечеринку, — всегда есть вероятность встретиться со мной. Я приберегаю для него — или для нее — особый мрачный взгляд. Тренируюсь перед зеркалом в ванной комнате. Вы можете подумать, что я веду себя как ребе­нок, особенно учитывая мою профессию, и будете правы. Но мне было плохо. Я чувствовала себя предан­ной. Понимаете, я знаю эту девушку. Она — одна из бывших студенток Льюиса. Бывала у нас дома. Я счита­ла ее приятельницей».

Должен сказать, что, прежде чем достигнуть такой степени откровенности, она довольно много выпила. Слабо разбавленный тоником джин перед ужином (ес­ли себе она смешала так же, как мне) и больше полбу­тылки божоле, которое принес я. Мы уже перешли к сыру и фруктам. Низко опущенный над столом абажур бросал круг яркого света на лужицу тающего камамбера, но ее лицо оставалось в тени. Мы были одни. Рокси в мгновение ока проглотила салат и курицу с лимоном, приготовленную в горшочке, и отбыла с какими-то друзьями в автокинотеатр. («Только не поздно», — пре­дупредила ее Иоланда, когда на дороге внизу закашлял автомобильный сигнал и Рокси вскочила. «А поздно — это сколько?» — «Десять часов». — «Одиннадцать». — «Десять тридцать». — «Десять сорок пять», — крикнула с крылечка Рокси, захлопывая за собой дверь-сетку. Иоланда вздохнула и скорчила гримаску. «Это называ­ется семейным советом», — сказала она.)

Рокси (уменьшительное от Роксанна), симпатич­ная девушка, унаследовавшая от матери смуглую кожу и блестящие черные волосы, — еще одна причина за­тянувшегося развода. Хотя, по словам Иоланды, девоч­ка не одобряет отцовского поведения, ей не хочется терять с ним связь, и они регулярно видятся. Есть еще один ребенок, старший мальчик, Джин, который учит­ся в колледже в Калифорнии и в настоящее время ра­ботает на каникулах в парке штата, но Рокси — основ­ная забота Иоланды. «Я боюсь, что, если я увезу ее с Га­вайев, она обидится. Мне кажется, она втайне надеется, что мы с Льюисом когда-нибудь снова сойдемся».

«Это возможно?» — осмелился спросить я.

«Нет, — ответила она, выливая остатки божоле в свой стакан. — Я так не думаю. А вы, Бернард, вы женаты?»

Я покачал головой.

«Разведены? Вдовец?»

«Нет, просто холостяк — Что-то, не знаю, что имен­но — полагаю, я тоже несколько злоупотребил алкого­лем, — побудило меня добавить: — И не гей».

Она засмеялась и сказала: «Я этого и не думала. Ина­че я не пригласила бы вас сюда, чтобы испробовать па вас свои женские чары».

«Это какие же чары?» — хрипло поинтересовался я. Паника сдавила мне гортань. Пожалуйста, пусть она не вешается мне на шею, мысленно обратился я (к кому?), прошу тебя, только не это. Я наслаждался вечером, вкусной едой, вином, ее компанией, ощущением того, что я отдыхаю от своих обязательств перед Урсулой и отцом. А теперь я испугался, что она собирается все ис­портить сексуальными авансами, на которые я не в со­стоянии буду ответить, она обидится, я вынужден буду уйти, и мы больше никогда не увидимся. А я хотел бы увидеть ее снова. Я чувствую, что она могла бы стать другом, а мне так необходим друг.

«Ну, еда, льняная скатерть, приглушенный свет... Вы не представляете, как трудно достать в Гонолулу насто­ящий французский камамбер. И честно говоря, я думала, что очень хорошо выгляжу в этом платье. Рокси сказала, что оно — полный отпад».

«Очень красивое платье», — запинаясь и не глядя на него, проговорил я. У меня осталось смутное впечатле­ние, что оно было темно-красным и шелковым.

Она снова рассмеялась.

«Ладно. Давайте перейдем к главному вопросу вече­ра. Вы будете или вы не будете подавать на меня в суд?»

Мне потребовалась секунда или две, чтобы понять, о чем она спрашивает. Тогда и я с облегчением рассме­ялся.

«Конечно нет. Виноваты были мы. Мы переходили улицу в неположенном месте».

«Да, я знаю. Но когда вы уехали со «скорой», копы проверили мои тормоза и, кажется, остались не совсем довольны. Вероятно, мне не следует вам это говорить, но, поверьте, ничего не изменилось бы. Ваш отец на­ткнулся на крыло, прежде чем я успела нажать на тор­моза».

«Я знаю», — заверил я, вспоминая последователь­ность событий: тошнотворный глухой удар и визг шин.

«Но адвокаты очень любят подобные случаи. Я уже довольно давно не проходила техосмотр. Времена были трудные, Льюис тянул с выплатой содержания и тому подобное, и у меня просто не дошли до этого ру­ки. Меньше всего на свете я хочу оказаться втянутой в новый процесс. Мне это не по карману. А разве другие не говорили вам, что вы должны подать на меня в суд?»